Лихое время. «Жизнь за Царя» - Евгений Шалашов

Солдаты убивали, не щадя никого, но и сами погибали от ударов коротких копий и топоров, гарпунов и арбалетных стрел. Кое у кого из московитов имелись ружья – не только старые аркебузы, но и колесцовые мушкеты. Среди аборигенов оказались люди, сходные по кирасам и шлемам с нападавшими. Эти стреляли из новейших ружей с кремневыми замками… К сумеркам, когда огонь пожара стих, бой прекратился. Оставшиеся в живых туземцы отступили, а солдаты, подобрав раненых – насколько это было возможно, не рискуя оставаться среди пепла и трупов, вернулись на корабли.

Ротфельд, наблюдая за возвращавшимися шлюпками, мрачно пил ром, не угощая более Меррика. Даже в темноте было заметно, что возвратившихся гораздо меньше, нежели ушедших в десант… Когда на флагманское судно были доставлены сведения о потерях, адмирал пришел в ярость…

– Черт раздери этих варваров! Пять сотен солдат! – орал адмирал. Потом, слегка успокоившись, подозрительно посмотрел на вице-короля: – Меррик, почему вы не предупредили меня, что московиты могут оказать сопротивление? Откуда, дьявол вас возьми, тут взялись европейские наемники?

Джон Меррик, которому очень хотелось взять старика за бороду за то, что тот опять пропустил обращение «сэр», только вяло огрызнулся:

– Если бы вы посоветовались со мной, то наши потери были бы меньше. Но вы, сэр, начали десант по своей воле. Вы отдали приказ жечь город, спровоцировав московитов на ответные действия. А самое главное – вы уничтожили собственность Компании.

– Что?! – взревел адмирал.

– Ротфельд, – спокойно сказал Джон Меррик, умышленно пропуская титулы и звания. – В Архангел-Сити находилась наша фактория. А наемники, что воевали с солдатами, – это наши люди, нанятые в позапрошлом году. Начав обстрел, не посоветовавшись со мной, вы не дали им уйти из города. Очень надеюсь, что на складах не было товаров. Иначе вам долго придется рассчитываться с компанией…

– Вахтенный офицер – ко мне! – заорал адмирал так, что у Меррика заложило уши. – Взять наглеца под арест! В канатный ящик его!

Когда на шканцах появился недоумевающий вахтенный с двумя матросами, сэр Меррик спокойно произнес:

– Господин вахтенный, проводите адмирала в его каюту.

– Меррик, заткнитесь! – брезгливо приказал адмирал и, оборачиваясь к вахтенному, злобно спросил: – Почему я должен повторять приказ?

– Вашу шпагу, сэр Меррик, – сказал вахтенный, протягивая руку.

– Отставить, – улыбнулся Меррик. – Напоминаю, что сейчас мы не в море и командование перешло ко мне. Именем короля! – произнес сэр Джон магическую формулу, и вахтенный офицер остановился.

– Что вы несете? – сквозь зубы процедил Ротфельд.

– Вахтенный… Я отдал приказ – отвести адмирала в каюту. Пытаться арестовывать вице-короля без санкции Его Величества – преступление против короля! Адмирал, я имею полномочия сместить вас с должности. Хотите, мы соберем офицеров? – Адмирал угрюмо промолчал. – Но я не сделаю этого по одной причине – оставшись в устье Двины, будете сами расхлебывать все, что натворили…

– Простите господин адмирал, – поклонился вахтенный адмиралу. – Но я вынужден выполнить приказ вице-короля. Пройдите вниз, сэр.

Дела московские…

Боярин Романов вертел в руках голландскую оловянную кружку и мрачно посматривал на князя Мстиславского.

Разговор не заладился с самого начала. Чувствовалось, что старому князю нынче не до гостей. Конечно, Федор Иванович на дверь не указал, попотчевал хлебом-солью (по нынешним скудным временам пиво с рыбным пирогом очень роскошно), но как сел, уставившись в одну точку, думая о чем-то своем, так и сидел. А гости – боярин Иван Никитыч Романов с боярином Федором Иванычем Шереметевым из вежества к старшему годами и чинами-званиями Мстиславскому тоже помалкивали. Так вот и сидели, буравя глазами стол.

Наконец Мстиславский вскинул взор на бояр, поиграл желваками и нежданно-негаданно рявкнул:

– Ну, что язык-то проглотили? Осуждаете? Рылом не вышли, чтобы Рюриковича осуждать!

От рева на столе зазвенела посуда! Дождавшись, пока шум утихнет, боярин Романов миролюбиво спросил:

– А я, князь Федор, поперек тебя хоть слово сказал? Я еще ни полсловечка не баял, а ты уже лаять начал. Вон, боярин не даст соврать – и мысли не было тебя судить. Да и не знали мы, что ты к королевичу ехать собрался. Пришли, сели, а ты – сразу в хай.

– Ладно, бояре, простите старика, коли обидел, – вздохнул князь. – Сам знаю, что не дело творю, а вот, поди же ты… Я не на вас, а на себя злюсь. Не хочу я к Владиславу ехать – а надо!

Пока Романов думал, что бы ответить, за него высказался полный тезка старого князя – боярин Шереметев:

– Ну, князь-боярин, коли сам знаешь, что не дело творишь – так чего ж ты к Владиславу-то собрался?

– А то и собрался, что пора мне честь знать да по долгам платить! Присягу-то я Владиславу давал, сам же на царство его звал. Так-то…

– Подожди-ка, Федор Иванович! Присягу не ты один давал – все давали. Ну, почти все, – поправился Романов. – А что Владислава в Москву звал – так опять-таки – не ты один грамотку с Жолкевским подписывал.

– Так и я подписывал, – хмыкнул Шереметев. – И Мезецкого князя там подпись стоит. А я вот, хоть и подписывал, но за королевича воевать не пойду! А сам-то ты недавно говорил – вот, мол, каков молодец князь Данила! Не убоялся присягу с себя прилюдно снять!

– Так ты князя Данилу со мной не равняй, – хмыкнул Мстиславский. – Что Мезецкий-то? Молод еще. Какой с него спрос? Он же не сам по себе, а по приказу думы Боярской ездил. Всего и делов, что подпись под челобитной поставил. Даниил Иваныч, он же еще когда в Смоленск к Сигизмунду ездил, обратно на Москву утек. Он и присягу королевичу не приносил, и крест не целовал. А я? Кто Шуйского Василия с престола свергал, а? Я! Кто Туренину велел, чтобы царя в монахи постриг? Опять же – я! А кто придумал Владислава на русский престол возводить? Я, князь Мстиславский! Так что же теперь, мне на попятную идти?

– Князь Федор! – попытался увещевать старика Шереметев. – Сколько лет-то прошло, как мы Владислава на престол звали, да пустому трону кланялись – четыре, если не пять? Владислав на Москву и носа-то не казал. Струся этого, полковника, сколько раз мы за нос водили. А тут, здрасьте-пожалуйста – князь Мстиславский решил польскому королевичу супротив родного отца помочь. Никто из бояр да князей и ухом не пошевелил, а ты…

– А что я?! – снова вспылил князь. – Я за других не ответчик. Не хочу, чтобы на старости лет переметной сумой звали. Мол, просил Владислава на престол, а как до дела дошло – так и в кусты.

– А мы, стало быть, сумы переметные? Ну, спасибо, князь Федор, на добром слове, – обиженно засопел боярин Шереметев.

– Да ты меня на слове-то не лови! – бешено рыкнул Мстиславский. – Не говаривал я такого. Никто про вас худого не скажет. А про меня – могут!

– Кто и скажет-то такую глупость? Всем известно, что князь Мстиславский два раза шапку Мономахову отвергал, – повел плечом Иван Никитыч. – Ну да ладно, – махнул рукой боярин. – Мы ведь чего пришли-то. Хотели у тебя людей попросить. Может, дашь холопов-то? Слышали, что у тебя ратников с полсотни есть.

– А я с чем к королевичу-то пойду? Один? – удивленно воззрился на них князь. – У меня и холопов-то боевых кот наплакал. Все деньги выгреб, чтобы казаков нанять.

– Так ты еще и казаков для королевича нанял? – оторопел Романов.

– Мне что, к королевичу с голой жопой идти?! – огрызнулся Мстиславский. – Уж коли решил я в войско вступать, так и рать у меня должна быть. Князь я али шляхтич какой, чтобы в драных штанах, да с одной саблей в войско вступать? И так – смех один. Князь Мстиславский, потомок Гедемина, Великого князя Литовского, к царю ведет полсотни ратников, ровно боярин захудалый.

– Ну, мы, верно, пойдем, – решил-таки Шереметев, переглянувшись с другом.

Романов и Шереметев стали подниматься из-за стола. У дверей, вместо положенного поясного поклона, оба боярина ограничились кивком головы. Мстиславский, коего такое пренебрежение вельми задело, едва не вспылил, но, взяв себя в руки, кивнул ответно, а когда гости уже стали выходить за порог, вдруг сказал:

– Вы уж, бояре, меня строго-то не судите. Иначе – честь не позволит…

– Ну, Бог тебе судья, Федор Иванович, – сказал Романов, надевая шапку. – А мы-то что? Кто мы такие, чтобы тебя судить?

Выйдя из душного терема в зимнюю свежесть, тучный Федор Шереметев вдохнул всей грудью:

– Эх, хорошо!

– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего не выходили. Мезецкий, поди, уже кровь проливает, а мы тут, как две клуши, – хмыкнул Романов, забирая из рук холопа повод. И, вскакивая в седло, боярин, не выдержав, выругался:

– Мать его… честь ему, видите ли…

– Вот-вот, – кивнул Шереметев, поправляя сбившуюся подпругу. – А чего он ехать-то навострился, я не понял?

Федор Иванович только вчера вернулся из дальней вотчины, где собирал хлеб и деньги для Мезецкого, и последних новостей не знал. Собирался с утра ехать к Романову, но тот сам перехватил друга. Поговорить бояре еще не успели.