Ярмарка безумия - Александр Звягинцев

Но вот дневник судьи у них в руках. Кажется, пора успокоиться, убедившись, что никаких прямых доказательств и разоблачений в них не содержится. Но вместо этого - очевидный наезд на семью Востросаблиных. Чего ради? Чего этим можно добиться? Если за всем стоит Негодин, то последние события совершенно не в его духе. Потому как он, судя по той информации, что удалось нарыть, человек аккуратный и в определенном смысле чистоплотный, не любящий шума. А вырезать всю семью Востросаблиных под корень и избежать грандиозного скандала невозможно… Значит, не Негодин? А кто тогда?

Ну что ж, раз ты не способен разрешить загадку, дорогой товарищ, съязвил в свой собственный адрес Ледников, остается предотвращать возможные жертвы. Виктория Алексеевна в больнице, Гланька под охраной, Артем предупрежден, остается Андрей… Надо говорить с ним. Если же учесть, что разговор в любой момент мог соскользнуть на отношения Ледникова с Гланькой, то ждать от него много хорошего не приходилось.

Дозвониться до Андрея удалось лишь поздним вечером. Ледников начал было объяснять, что есть проблема, которую надо обсудить, но Андрей тут же перебил его:

- Ты можешь ко мне подъехать прямо сейчас?

- В принципе, могу, - замялся Ледников.

- Ну, тогда не поступайся принципами, - лениво сострил Андрей.

Приглашение было неожиданным. Ледников был у Андрея дома всего один раз - несколько лет назад они с Артемом заскочили туда на минуту, занять денег для похода в ресторан. Но откладывать разговор не стоило, и Ледников отправился на Ленинский проспект. Андрей обитал именно в тех местах, в районе площади Гагарина.

Едва Андрей открыл дверь, Ледников понял, что он прилично выпивши. Впрочем, не до такой степени, чтобы с ним нельзя было говорить. Его состояние Ледникова не удивило. Пережить такое событие, какое обрушилось на него сегодня, и не выпить потом мало кому по силам.

- Ты как? - спросил Ледников. - Контузии нет?

Андрей непонимающе уставился на него. Потом сообразил.

- А, ты про это… Да нет. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин!

- А мать?

- И мать жива. Хотя ее как раз и контузило. И вообще - с ней пока ничего не известно. У нее же сосуды плохие, так что последствия могут быть любыми. Это мне доктор сказал… Пошли на кухню.

Когда выпили по рюмке, Андрей буркнул:

- Ну и чего же ты хочешь мне сообщить? А, Ледников? Может, про Гланьку, а? Рассказал бы, что там у вас с ней?

Он был в каком-то странном угнетенно-возбужденном состоянии. Скорее всего, приезжать не стоило, но деваться теперь было некуда. Ледников сказал, что речь не о Гланьке, а о всей семье Востросаблиных. За их дачей, судя по всему, действительно следили, как и подозревала Виктория Алексеевна, Артему угрожают, вокруг Гланьки началась какая-то подозрительная возня, этот взрыв…

Андрей попытался сосредоточиться.

- Ну, и что все это значит?

- Значит, на вас идет непонятная охота, - аккуратно сформулировал Ледников. - Сначала я думал, что все из-за дневника Николая Николаевича.

- Но ведь дневник вы отдали, насколько я знаю. Причем меня даже не спросили, сами распорядились, - проворчал Андрей. Но проворчал без всякой обиды - так, для порядка.

- Андрей, эти вопросы не ко мне. Это ваши семейные дела. Кто с кем советуется, по каким вопросам…

- Эти посоветуются, как же! Та еще семейка!

- Андрей, давай про ваши семейные нравы в другой раз, - настойчиво сказал Ледников. - Сейчас вам нужно просто спасаться, понимаешь! Ибо в логику людей, которые на вас наехали, я пока не врубаюсь. А раз не врубаюсь, значит, не знаю, как их остановить. Есть один мужик, которого я подозреваю… Тот самый, что на Артема выходил. Но на него такие фейерверки не похожи. В общем, мне нужно несколько дней, чтобы разобраться.

Андрей согласно кивнул, но у Ледникова не было никакой уверенности, что он понимает, о чем ему говорят.

- Гланька в Питере, ее там охраняют по моей просьбе, - деловито доложил он. - Артему я сказал, чтобы он уехал пока из города. Виктория Алексеевна в больнице, вряд ли ее там тронут. Да, я думаю, она была случайной жертвой. Воздействовать хотели на Артема, тебя просто перепутали с ним…

- В каком смысле перепутали? - тут же обиделся Андрей.

- Думаю, была установка взрывать, когда в квартиру войдет мужчина. Артем, как всегда, опоздал, приехал ты…

Андрей поднял голову и задумчиво посмотрел на Ледникова.

- Эх, старик, знал бы ты, зачем я к матери приезжал…

Ледников понял: сейчас он должен рассказать о чем-то, что, судя по всему, волнует его больше взрыва и угроз неведомых злодеев.

- Я ведь накануне на поминки ездил, - сообщил Андрей. - Знаешь куда? На дачу нашу. Ну, бывшую дачу… Нюра позвонила, сказала, что Вера умерла, дочь ее. Ты же ее помнишь? Приезжай, говорит, помянем, ты же ее любил когда-то!

Ничего себе история! Веру, конечно, Ледников помнил. Девушка была эффектная на первый взгляд. А на второй - вульгарно-грубоватая, с ясно чувствующимся нервным надрывом.

- А что с ней случилось?

- Замерзла, - глухо сказал Андрей. - Свалилась пьяная в канаву и пролежала там всю ночь под снегом. Утром нашли случайно…

«Какое странное совпадение с гибелью судьи Востросаблина, - вдруг подумал Ледников. - Приходило ли это в голову Андрею?»

Андрей в этот момент внимательно посмотрел на него.

- Отца вспомнил, а, Ледников? - с пьяной проницательностью сказал он. - Я тоже. Но ты дальше слушай. Потом, когда мы остались с Нюрой вдвоем, она мне говорит… Не хотела, говорит, чтобы ты это знал… А теперь, думаю, пусть знает! И объявляет: Вера сестра твоя была, я ее от Николая Николаевича родила…

- Нюра?

- Нюра, старик, она самая. Ты, говорит, не смотри на меня так… Знаю, думаешь: как отец мог на такую старуху позариться? Только я тогда старухой не была…

Из последовавшего долгого и путаного рассказа Андрея, который прерывался затяжными паузами, вздохами, мотанием головой, бесчисленным пропусканием рюмок, выяснилось следующее…

Как-то зимой, когда Андрей был еще маленький, Николай Николаевич уехал один на дачу работать над неким важным докладом. Был ноябрь, поселок стоял темный и пустой. В конторе тогда как раз появилась молодая девушка, помогавшая коменданту по всем вопросам. Комендант и предложил ей сходить к одинокому дачнику, занятому важными государственными делами, - прибрать, приготовить еду, сбегать в магазин, может, и постирать что… Девушка, которую звали Нюра, разумеется, согласилась. Важный дачник ей нравился - нестарый еще, вежливый, веселый.

Однажды он забрел в гости к соседям и прилично выпил. Вернувшись домой, добавил. Тут-то девушка Нюра и забежала на минуту по дороге из магазина. Разумеется, Николай Николаевич предложил ей выпить за компанию, потому как работа его была практически закончена. «И все потому, что с вашей, Нюра, помощью… Если бы не вы!» - веселился он. Она выпила, а потом отдалась ему без всяких сомнений и колебаний, не думая ни о чем. На следующий день Николай Николаевич уехал, а через месяц-другой Нюра поняла, что беременна.

На даче Николай Николаевич появился не скоро. Как вспомнил Андрей, его тогда отправили в длительную командировку в Среднюю Азию - для укрепления социалистической законности, которая там совсем ослабла под гнетом феодальных и даже родоплеменных пережитков. Николай Николаевич вернулся оттуда уже в новой, очень серьезной должности. При встречах с Нюрой ласково улыбался, и только. А Нюра уже несколько месяцев была матерью-одиночкой…

- И что - он ничего не знал? - спросил Ледников. - Ни о чем не догадывался?

Андрей скривил губы.

- Нюра сказала, что она ему ничего не говорила. А что он про себя думал… Не знаю. У нас об этом никто ничего не знал. Во всяком случае, я не слышал. Вот такое благородство она проявила… Догадывался ли отец сам? Не думаю. Иначе бы попытался остановить меня, когда все тут только и говорили, что я в Нюркину Верку втрескался… А он не обращал никакого внимания. Я вот сегодня подумал: а может, он спьяну и не помнил ничего? А с Верой меня только Нюра тормозила изо всех сил. Правда, не говорила, почему… Она и Вере ничего не сказала. Про то, что мы с ней брат и сестра. Партизанка чертова!

Ну и Нюра! Прожить с таким знанием всю жизнь и не выдать свою тайну никому. Тут даже не партизанщина, тут античные мифы на ум приходят.

Андрей нервно дернул небритой щекой.

- Понимаешь, Ледников, я ведь вчера не только узнал, что у меня есть сестра… Сестренка, которая спилась и умерла в канаве. Я еще узнал, что только чудо спасло меня от кровосмесительства… Мы с ней тогда оказались одни на даче, я уже ничего не соображал, в башке только бухало, в штанах дымилось и руки ходуном ходили. А она… Она к тому времени была уже, как я теперь понимаю, девочка опытная! И все бы произошло, понимаешь? Неминуемо! Мы уже раздевались… Вернее, она меня раздевала… И вдруг появилась мать. Она не должна была приезжать, но что-то ее погнало из Москвы на дачу… И она успела! Мать спасла меня от этого греха!