По битому стеклу (СИ) - Озолс Агата

— Разорить хочешь? Ты, Ядвига, конечно, умная, хваткая и специалист, что называется, от бога, но одна все равно такое дело не потянешь. Чтобы Плетнева разорить, нужны союзники и очень большие деньги. А у тебя ни того, ни другого.

— И разорять я его не буду.

— А что будешь? — спросил Валентин и задумался, явно прикидывая в уме варианты. — Так, погоди. Физически устранять не будешь… А морально? Что ты задумала?!

Любая другая на моем месте от такого рыка спряталась бы под стол. От греха, как говорится, подальше. Но я не впечатлилась. Может быть от того, что все еще помнила того Валентина, каким он был несколько лет назад. А может, от того, что совершенно неожиданно мой смутный план сложился в четкую и абсолютно внятную картинку.

— Я тебе спрашиваю, — все так же эмоционально и на повышенных тонах продолжил Валентин, — ты чего удумала?!

— Не ори, — спокойно попросила его. — Соседей перепугаешь, они еще полицию вызовут.

— С полицией разберусь, — отмахнулся Валентин.

— Зачем такие сложности, если можно просто говорить на пол тона тише?

— Так ты же не отвечаешь!

— Знаешь, я вот только сейчас окончательно поняла, что сделаю с Плетневым, — задумчиво ответила я Валентину.

Валентин поставил чашку и отодвинул тарелку с пирожками в сторону.

— Рассказывай, — сказал серьезно.

Я оторвалась от своих размышлений и внимательно посмотрела на Валентина. Он ведь действительно сильно изменился. Куда подевался тот нерешительный и невзрачный мужчина в плохо сидящем костюме? За столом напротив сидел словно бы другой человек. И смотрел на меня — спокойно, уверенно и с достоинством. И вот такой Валентин нравился мне намного больше. Мелькнула даже мысль, что если бы сейчас я выбирала себе мужчину, определенно заинтересовалась бы Валентином.

— Рассказывай, что ты там поняла, — повторил Валентин.

— Хочу лишить его самого дорогого, — ответила ему. — Чтобы он подыхал от боли. Медленно, долго, захлебываясь в собственном дерьме.

— Это чего же? — хмыкнул мужчина. — У него разве такое есть, чтобы и медленно, и долго, и захлебываясь?

— Будет, — решила я. — Наизнанку вывернусь, мясом кверху, но будет.

— Ядвига, скажи мне, что я неправильно тебя понял, — ошарашено глядя на меня, сказал Валентин. — Ты ведь не решила его… Скажи, что я ошибся. Что ты не хочешь стать для него этим самым дорогим!

— Решила.

— С ума баба сошла! — он всплеснул руками, прямо как деревенская старуха. — Ты как себе это представляешь? Ты понимаешь, чем тебе это грозит?

— С ума не сошла, — ответила ему. — Представляю пока с трудом. И да, чем грозит, представляю, не девочка.

— Ты уверена, что получится?

— Считаешь, что он на меня не поведется?

— Ядвига, я не об этом. Просто Плетнев, он же кремень. Ноль привязанностей. У него никакой личной жизни, с тех пор, как вернулся. Вообще никого, понимаешь? Даже просто перепихнуться для здоровья.

— Может, он с женой отрывается, — предположила я.

— Ты их вместе видела? Я, например, больше, чем уверен, что ничего у них нет. Он, когда на нее смотрит, усмешку прячет. Нехорошую такую усмешку — брезгливую и жалостливую одновременно.

— Тогда почему они не разведутся? — спросила я.

— Да черт их разберет. Тысячи мужиков живут с нелюбимыми женами, и ничего, не умирают, — ответила Валентин.

— Я хочу не просто с ним переспать, — напомнила я Валентину. — Это как раз не проблема. Мне надо, чтобы он влюбился. Чтобы жизни без меня не представлял.

— Играешь в Мату Хари? — хмыкнул Валентин.

— Я хочу стать для него всем, — повторила упрямо. — Быть для него центром вселенной, чтобы он мною дышал.

Сказала, и сказанное показалось каким-то несерьёзным, глупым, как в дешёвой мелодраме. Стало не по себе и закрался вопрос: а если я все себе нафантазировала? Придумала себе какую-то глупую сказку, игру в месть и утешаюсь.

— А потом как? Тоже уже придумала?

— А потом видно будет, — ответила неопределенно, хотя что будет потом, если первая часть плана выгорит, я уже решила.

Просто не хотела говорить раньше времени.

— Ты фильмов не пересмотрела часом? — скептически спросил Валентин. — Книжек романтических не перечитала?

— Знаешь, что-то мне подсказывает, что если взяться с умом, то у меня все получится, — высказала я то, что уже несколько дней вертелось в голове.

Валентин посмотрел на меня изучающе. Оценивал.

— Может, ты и права, — согласился он.

— В меня же можно влюбиться? — спросила, а потом, глянув на Валентина, поняла, что погорячилась.

Валентин смотрел на меня, не отрываясь, и сколько всего было в его взгляде. А главное, в его глазах я увидела, что то наваждения, которое он называл любовью ко мне, никуда не делась. Просто он хорошо прячет свои чувства.

Валентин поднялся из-за стола, отошёл в окну.

— Можно, — согласился, глядя в окно.

Глава 19

Валентин ушел, когда начало темнеть.

А я все никак не могла заставить себя встать из-за стола и поехать домой. Сидела, перебирала свои тяжелые мысли и не находила покоя.

Строго говоря, я сказала Валентину неправду. Точнее, не всю правду.

Я давно не верила в любовь. Нет, я верила в любовь матери к своему ребенку. Я бы за своего ребенка жизни бы не пожалела. Верила даже, что женщина способна на сильное чувство. Видела я в своей жизни женщин, для которых мужчина был светом в окошке. Но в то, что мужчина, особенно такой, как Виктор Плетнев, может потерять голову и влюбиться…. Нет, это из области сказок. А сказкам в моей жизни давно уже нет места.

Но, вопреки здравому смыслу, мысль о том, что я смогу стать для Плетнева такой женщиной, нет — нет, да и мелькала. Шанс один не из тысячи даже, из миллиона, но, если бы он мне выпал, я не задумываясь им бы воспользовалась. Вцепилась бы в него зубами, руками и ногами.

С другой стороны, я надеялась, что у Плетнева все же есть слабые места. Не может такого быть, чтобы человек ничем в жизни не дорожил. Он же не робот — живой человек.

И тут возникает вопрос: что связывает Плетнева с Мири? Кроме, разумеется, штампа в паспорте. Валентин прав, наблюдая за этой парой, мысли о каких-то чувствах не возникает. Может, Плетнев просто не хочет делиться деньгами при разводе? Интересно, они подписывали брачный контракт? Но даже если и подписывали, у Плетнева достаточно денег и возможностей, чтобы нанять хорошего адвоката и оставить Мири с носом. Возможно, на нее оформлена часть его бизнеса? Я пока не знала ответов на эти вопросы, но задницей чувствовала — разберусь, что связывает Плетнева с женой, пойму, как его уничтожить.

Но чтобы разобраться в тайнах Виктора Плетнева, мне нужно стать ближе, постараться залезть к нему под кожу.

Почему я не рассказала все это Валентину? Не знаю. Мне почему-то не хотелось откровенничать с ним. А вот воспользоваться тем, что он работает на Плетнева, совесть мне позволяла. Что я и сделала, напоследок попросив Валентина выяснить, где, помимо работы, бывает Плетнев, а заодно составить список его самых влиятельных конкурентов. Так, на всякий случай.

Домой я вернулась после двенадцати. Когда проезжала мимо участка Плетневых, мне показалось, что в кто-то бродит вдоль ограды. Кажется, мелькнул огонек сигареты. Но я так устала, что решила не обращать внимания на причуды соседа. Нравится ему шастать ночами по участку, ради бога, пусть шастает.

Субботнее утро встретило меня дождем и Мири, позвонившей в мою калитку около десяти. Поскольку половину ночи я вертелась в кровати, решая, каким образом воспользоваться интересом ко мне Плетнева и стоит ли это делать вообще, появление его жены утром радости мне не доставило. Зверски хотелось спать, и совершенно не хотелось общаться с Мири.

Но пока шла открывать калитку, мне даже стало ее жалко. Не знаю, что у них в семье происходит, но тяжело, наверное, жить с мужчиной, который тебя и в грош не ставит.