Солнце Велеса - Елизавета Дворецкая

– Знаю, знаю! – Святомер замахал руками, торопясь прервать ее речь. – Уже попенял ему, дураку, прибил бы, да перед воеводами стыдно. Сын вырос с бортевую сосну, а ума как у дитяти! Не ожидал я от него! Князь Вершислав мне как брат, его дочери – мои дочери, а он вас, голубки мои белые, как полонянок уволок! Простите его, ради чуров, – мужик молодой, глупый, горячий! Уж очень ему обидно было, что смоляне с нами дружить не желают! Хоть так, думает, а добуду подмоги!

– А если ты этого дела не одобряешь, то вели нас домой на Угру отвезти, – предложила Лютава. – Тогда мир между нашими землями не нарушится. Зачем тебе на Угре враги, княже, разве хазар мало?

– Да как же я вас отвезу? – Святомер развел руками, да Лютава и не ждала, что он согласится. Он был совсем не так прост, как хотел показать, и разбойное решение своего сына, несомненно, одобрял. – Двух таких красавиц, дев молодых, я же одних не отправлю! Вам надо дружину давать, воеводу давать! А у меня сейчас каждый отрок наперечет! Вот разобьем хазар, тогда видно будет. Да и зачем вам домой – не век же у отца с матерью под крылом сидеть, надо когда-то из гнезда вылетать да свое гнездышко вить! Вы обе девы уже взрослые, из недоросточков вышли, так чего дожидаться? Пока красота не увяла, надо и женихов приглядывать. А у меня сыновья – все как на подбор. Одного только Доброслава женил, остальных не торопил, как знал, что таких невест дождусь! Все они здесь, и сыновья мои, и племянники, любого выбирайте! И Твердята, второй мой, и Ярко, Рудомера, брата моего старшего, сын единственный – и по годам, и по стати вам обеим в самый раз! Какой приглянется, такого и берите!

– Да что же мы, навки безродные, чтоб самим себя выдавать! – Молинка всплеснула руками. – Без отца, без матери свою судьбу решать! Ты своим бы дочерям, княже, не желал такого! А коли решимся – род от нас откажется, зачем тебе такие невестки!

– Не откажется от вас род, что ты говоришь! Я бы от таких красавиц нипочем не отказался!

– Даже если бы к хазарам сбежали? – Лютава усмехнулась.

– Так то хазары! Язык чужой, обычай чужой. А то мы – словене, с кривичами одного языка, одних богов почитаем.

– Одних или не одних, но замуж без родительского благословения не ходят. И если не хочешь ты нас в дому полонянками безродными держать, то говори с отцом нашим.

– Ну, ладно! – Хозяин махнул рукой. – Вы пока, милые, побудьте гостями моими. Жена за вами присмотрит. Отдыхайте, мешать не буду.

Он ушел, но толком отдохнуть девушкам не пришлось. По причине приезда Доброслава и его новостей в Воротынце стихийно собралось вече, причем вятичи требовали показать им дочерей Вершины, и за ними снова пришли.

Здешнее вече собралось на склоне пригорка, под воротами городца. Не было ни мальчишек, которые всегда сбегаются посмотреть и послушать, ни дряхлых стариков – только молодые и зрелые, но крепкие мужчины, посланные своими родами в поход.

– Вон Твердята, то есть Твердислав Святомерович. – Приведшая их Семислава кивнула на одного из парней в толпе, стоявших ближе к воротам среди наиболее знатных. – Он после Доброслава старший. А вон тот, румяный, в красной рубахе – Ярогнев Рудомерович, сын прежнего князя. Его отец был Святкин старший брат. Еще Селимер есть и Твердибой, но те вам молоды в женихи, пожалуй – моложе вас.

Видя, что гостьи на них смотрят и о них, видимо, говорят, оба старших княжича заволновались, хотя и по-разному. Твердислав, высокий парень лет восемнадцати, с продолговатым лицом, похожий на Доброслава, принял равнодушный вид: дескать, что мне девки с какой-то там Угры! Ярогнев, его ровесник, красивый, с ярким румянцем на щеках, наоборот, отвел глаза, но потом вновь бросил на угрянок пристальный взгляд.

Семислава вдруг как-то подобралась; Лютава почувствовала ее напряжение и оглянулась. Через почтительно раздавшуюся толпу к воротам, где собирались старейшины, приближалась высокая, статная, худощавая женщина в наряде старшей жрицы, посвященной Марене. Лютава никогда ее не видела, но сразу догадалась, кто это: она знала, что старшую жрицу вятичей зовут Чернава, что она сама княжеского происхождения и была женой прежнего князя, Рудомера Дедославича.

У нее имелось трое детей: старшая дочь, Всеотрада, жила замужем где-то на Упе, младшая пока оставалась при матери. Сыном Чернавы и был княжич Ярогнев, будущий повелитель вятичей: Святомер наследовал стол своего старшего брата только до возраста его сына, то есть до женитьбы. Когда-то, должно быть, красивая, Чернава теперь поражала строгой сдержанностью умного лица, величавой осанкой и огромной внутренней силой, которая исходила от нее и разливалась вокруг, сопровождая ее, как волны расходятся вслед за идущей лодкой. Напряжение Семиславы при виде нее становилось понятным: в присутствии этой властной силы бледнела ее свежая задорная красота.

– Здравствуй, матушка, здравствуй! – говорил Святомер, в это время появившийся у ворот. – И ты пришла, ну, начинать будем! Все собрались вроде.

– Здравствуй, княже! – Чернава кивнула. – Прости, что задержалась, да умер воевода Божегость. Призвала его Черная Невеста, пришла пора в путь провожать.

– Умер-таки? – Святомер с сожалением покачал головой. – Да примут его с честью боги и предки наши! Хороший человек был и воевода отважный.

– Это лебедянский воевода, – шепотом пояснила Семислава девушкам. – Его уже раненого привезли, лечили, да Огнея-лихорадка привязалась.

В этом известии, как в высоких валах Воротынца, отражалась близость войны. Многие из отроков, что собрались возле городских ворот, вместо обычных коротких черевьев были обуты в хазарские сапоги из некрашеной рыжей кожи: славяне понемногу обучались у своих главных противников искусству конного боя, перенимали нужное для этого оружие и снаряжение.

По толпе пролетел негромкий гул, вздохи. Люди бормотали напутствия погибшему, и лицо княгини Чернавы внушало почтительный трепет, словно перед ними воочию встала сама Мать Мертвых.

Святомер пересказывал людям новости, известные ему от Доброслава, вятичи слушали в молчании. Не оправдались их надежды получить помощь днепровских кривичей, и они оказывались лицом к лицу с хазарами, уже разбившими донских лебедян. Имелась еще надежда на помощь полянского князя, но пока от него не приходило вестей, и вятичам оставалось рассчитывать только на себя.

– Так расскажи, княже, что там с угрянами? – крикнул мужчина впереди толпы: рослый, уверенного вида, широкогрудый, с бородой почти до пояса.

При этом он взглянул на Лютаву и Молинку, видимо, зная, кто это и почему они здесь.

– Это воевода Гудияр, брат князев, – шепнула Лютаве Семислава. – Он и войско поведет.