«Ласточки» над фронтом - Марина Чечнева

Мария Тепикина со штурманом Руфиной Гашевой бегом направились к стоянке самолетов.

— Руфа, ты как к этой высоте относишься? — на бегу спросила Мария.

— Критически.

— И я тоже. Давай с пятисот попробуем.

— Вышли к цели, — рассказывала позже Мария. — Обстреляли фрицев, видим, как они отступили, спрятались в поле, во ржи. Знаем, что должна группа батальона аэродромного обслуживания подъехать на помощь. А как немцев до их прихода задержать и как показать нашим, где враг? «Будем стрелять? — Руфа спрашивает. — Разбегутся, пожалуй, фрицы». — «Да и хлеб гореть станет, жалко», — отвечаю. И мы стали круто пикировать вниз, прямо на немцев. Видим, лежат, прижавшись к земле. А мы наберем высоту — и опять пикируем. Три таких захода сделали, а там и наши подоспели, окружили немцев… Нравилось мне с Руфиной летать. Что ни говори, а когда за спиной опытный штурман, да еще такой волевой, как Руфа, полет проходит спокойней, какая бы сложная обстановка ни была. Летать мне с Гашевой посчастливилось не раз — помню эти полеты и Руфу всегда с радостью вспоминаю — яркий человек, большой души и прекрасный товарищ.

Как-то в Польше Мария и Руфина вылетели на Остроленку, недалеко от Варшавы. Задание — разбомбить переправу под Остроленкой. Высота — 500 метров.

Ночь выдалась лунная, облака редкие — не спрячешься. И тишина какая-то подозрительная. Только экипаж на цель вышел, как включились прожекторы. Руфина сбросила бомбы. А обстрела нет. Девушки насторожились!

Летчица взяла курс на восток. Вдруг слышит взволнованный голос штурмана:

— Маша! Самолет — сзади, выше нас! Снижайся!

Мария резко направила «ласточку» к земле, стремясь уйти от света прожекторов и от вражеского самолета. Умелый маневр помог — на высоте 50 метров прожекторы потеряли нашу машину, отстал и немецкий летчик. Мария повела самолет в сторону лесного массива, где не было такой опасности снова попасть под обстрел. Над лесом набрали высоту 100 метров и спокойно полетели к дому.

— Маша, тебе не до того было, — возбужденно говорила Руфина, — а я во все глаза смотрела, как фрицы реагировать будут, что мы на такой высоте уходим. Здорово получилось!

Полеты, полеты… Похожие друг на друга — всегда напряженные, опасные и всегда разные. Летишь, как на самый трудный экзамен, и не знаешь, какой билет сегодня вытянешь. Да, каждый полет был экзаменом — испытанием на летное умение, на мужество, находчивость, выдержку. Много их сдали мы в то суровое время…

Лохматые зеленые ветки дружелюбно заглядывают в окна уютной, чистой до блеска квартиры. В углу комнаты увлеченно возится с самосвалом малыш, насыпает в кузов яркие кубики и без конца разговаривает сам с собой.

— Внук, — отвечая на мой вопрос Говорит Мария Николаевна, — больше с нами живет, чем с папой-мамой. То прихворнет, а то родителям молодым некогда. Да и нам с ним, откровенно говоря, веселее.

Смотрю на Марию Николаевну, теперь уже Попову, — такую женственную, мягкую и улыбчивую — и думаю: «Наверно, когда Маша проходит по тихим зеленым улочкам Лобни, никто, глядя на нее, не подумает, что это идет военный летчик, человек незаурядной смелости, выполнивший 640 полетов ночью».

Отличным летчиком была Мария Тепикина. Какое бы сложное задание ей ни дали, можно было быть уверенным — выполнит безукоризненно. Как и всем, Маше были свойственны переживания, связанные с трудностями боевых вылетов, волнение, страх, но она умела держать себя в руках и быстро перестраиваться. А еще умела улыбаться, даже когда бывало тяжело. Никто из подруг не помнит ее печальной, угнетенной — всегда веселая, жизнерадостная. А это было нелегко. Мало кто из нас знал в те дни, какое страшное горе пережила она в начале войны. Ее муж — тоже летчик — погиб в одном из первых боевых вылетов. Вслед за этой потерей — вторая: смерть годовалого сынишки. Мария осталась одна, далеко от родных мест, от близких людей, кто поддержал бы ее в эти тяжелые месяцы…

В полк Мария Тепикина прибыла в августе 1943 года. «Начиная с 9 сентября 43-го и до конца боевой деятельности нашего полка я не покидала его ни на один день, — вспоминает она в одном из писем. — Ни разу не перегоняла самолеты в мастерские, ни разу не отдыхала. Летала и летала. В любых условиях вместе со всеми. И в то же время до самого конца войны считали меня новичком, так как пришла в полк позже. Ну а почему задержалась в тылу, тебе известно. Не пускали. Нужны были фронту летные кадры…»

Кадры — это больше пятидесяти летчиков, которых Мария подготовила, работая в авиационной школе Гражданского воздушного флота. Работали днем и ночью, отдавая делу все силы. Тепикину назначили командиром звена: в ее обязанности входило проверять учлетов перед самостоятельным вылетом, а затем и перед выпуском из школы. Одновременно Мария и сама готовила группу летчиков.

Трудиться приходилось очень напряженно, но ни усталость, ни сознание своей необходимости здесь в Актюбинске, в авиашколе ГВФ, не могли отогнать мыслей о фронте. Таким же нетерпеливым желанием попасть на фронт была полна и подруга Марии — Людмила Горбачева, тоже летчик-инструктор. Она и рассказала Марии о том, что на фронте воюет женский авиационный полк ночников, командиром в котором Е. Д. Бершанская.

— Вот бы к Евдокии Давыдовне попасть, — мечтали летчицы, обе окончившие Батайскую авиашколу и считавшие себя ученицами Бершанской.

Не один раз обращались подруги к командованию с просьбой послать их на фронт, но до поры до времени безуспешно…

Как-то под вечер Людмила прибежала к Марии домой и с порога обрушила на нее новость:

— Маша, на двух летчиц разнарядка в школу пришла, вызывают в Москву, в отдел кадров ВВС! Будем проситься?

— Конечно!

Но на следующий день Мария узнала, что послать в Москву решено не ее, а Горбачеву и еще одну летчицу-инструктора. Тепикина бросилась к начальнику авиашколы и стала убеждать, что послать нужно именно ее.

— Вы же знаете, я давно рвусь на фронт, — отчаянно повторяла она, налет у меня не маленький.

— Опытные инструкторы, сама знаешь, Мария, нужны и здесь, — строго сказал начальник школы, опытнейший летчик, участник боев в Испании, и уже мягче добавил: — А мне, думаешь, не хочется на фронт? Маша, да ведь уже документы из Москвы сегодня утром подписанные получены.

— А вы скажете, что мы вылетели, а документы пришли чуть позже, — Мария умоляюще и с надеждой смотрела на начальника.

— И что вы так на фронт рветесь, девчонки мои неразумные? Думаешь, там легче, что ли?

— Нет, не думаю. Но мне надо туда. А ведь у Ани — ребенок, — Мария отвернулась и глухо, в сторону добавила: — а я, вы же знаете, одна.

— Ну, ладно, лети, птенец отчаянный, да меня потом, смотри, не брани!

В Москве в штабе ВВС девушки получили направление в наш полк. Здесь они встретили немало знакомых и друзей по Батайской авиашколе. У Марии к этому времени был налет около тысячи часов в дневных и ночных условиях, и она быстро вошла в строй. 2-я эскадрилья, куда была назначена Тепикина и которой командовала капитан Ольга Санфирова, за время тяжелых боев на Кубани и Таманском полуострове, почти полностью сменила свой летный состав. Так, за лето и осень 1943 года в боевой строй вошли летчицы Рая Юшина, Люся Корниенко, Лиза Казберук, Маша Никитина, Люся Горбачева, штурманы Валя Пуставойтенко, Валя Лучинкина, Катя Студилина, Лена Никитина, Поля Петкилева, Женя Павлова. Несмотря на это, 2-я эскадрилья боевые задания выполняла не хуже других.

Мария Тепикина — отличная летчица и опытный педагог, кроме боевой работы много занималась с молодыми штурманами — проводила полеты по маршруту днем, а потом ночью, выполняла с ними первые боевые вылеты. Ей много раз пришлось вылетать с юными, начинающими штурманами Валей Пуставойтенко, Полей Петкилевой, Женей Павловой, Леной Никитиной и другими.

В первые же месяцы пребывания в полку Мария зарекомендовала себя знающим и мужественным пилотом. Вскоре она была назначена командиром звена.

В глухую ноябрьскую ночь Тепикина со своим штурманом Олей Голубевой вылетела в район Керчи. Это был 60-й боевой вылет Маши. В те дни на полуострове еще не было нашего плацдарма. Обстановка — сложная, а главное сведений о расположении противника почти никаких. Поэтому высота бомбометания была задана больше тысячи метров.

Мария Николаевна вспоминает:

— За полминуты до цели Оля мне скомандовала: «Товарищ командир! Держите курс…» Иду строго по курсу. На цель вышли точно. Но тут нас ухватили сразу три прожектора. Отбомбиться мы все же успели. И неплохо. Теперь одно — как уйти? Крутанула правым разворотом в направлении на север, потом левым опять резко курс меняю и пытаюсь скольжением уходить. Ничто не помогает. Держат фрицы нас в своих лапах, «Командир, высота девятьсот!» — кричит Оля. А фрицы такой ураганный обстрел начали, что и представить трудно. Развернулась вправо и к морю, южнее Чушки, с резким снижением.