Перелетные птицы - Алла Кроун

— Надя, у тебя девочка! О, слава Богу, здоровенькая малышка Катя!

Надя заплакала, заревела по-женски от счастья. Боже, ее собственная малышка, которую она будет любить, которую станет воспитывать. Наверное, это Вадим рассказал Сергею, что они хотели назвать девочку Катей. Вадим! Он не увидит свою маленькую дочь. Слезы, которые текли из ее глаз ручьем, приносили покой и утешение, вместе с ними из тела изливалась боль. Эсфирь вытирала ее лицо полотенцем, гладила ее мокрые волосы, убирала со лба прилипшие пряди. Надя повернулась и сжала ее руку.

— Эсфирь, я не могу в это поверить! Вадим… Папа… Их больше нет, и я уже никогда их не увижу!

— Тс-с! Я знаю, Надя… Как же хорошо я это знаю! — Эсфирь наклонилась, обняла подругу за плечи и стала качать. Потом, когда Надя перестала всхлипывать, вернулась к Сергею, чтобы помочь обмыть ребенка.

После того как Надя была перенесена в свою кровать и заснула, Эсфирь сбегала к соседке Ольге Ивановне и попросила ее прийти, чтобы побыть с новоиспеченной мамочкой. Потом вернулась в гостиную и остановилась перед Сергеем, который сидел в кресле, закрыв глаза. Он был бледен и выглядел совсем обессилевшим. Бедный Сережа, столько вынести за один день! Она и не знала, что способна любить так сильно, что сможет принять в свое сердце новую семью. Но это случилось, и Эсфирь была рада. Теперь настал ее черед сделать что-то для Сергея и Нади.

— Сережа, — сказала она, — мне приходилось иметь дело кое с кем из большевистских чинов, я ездила в Выборг, встречалась с рабочими. Они знают меня. Давай я схожу во дворец и заберу папу и Вадима. — Она предостерегающе подняла руку, когда он хотел возразить. — Подожди. Я не собираюсь делать глупости. Я найду Облевича, может быть, Шляпиных с собой возьму. Будет лучше, если пойду я: меня больше знают. Если они меня видели, должны были запомнить.

— Нет! Они могут посчитать, что ты связана с Персиянцевыми. Решат, что ты скрытая монархистка и агент полиции. Это слишком опасно. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты должна понять.

Эсфирь отвела взгляд в сторону.

— Сережа, я понимаю, что сейчас чувствует Надя. Я хочу сделать это не только ради вас, но и ради себя. Это все равно что… — Она пожала плечами, подбирая подходящие слова. — Все равно что не выполнить долг. Я должна попробовать.

— Нет! — бешено закричал он.

Эсфирь вдруг поняла, что Сергей за этот день и так уже слишком многое пережил и продолжать спор будет жестоко.

— Хорошо, — спокойно сказала она. — Я не хочу, чтобы ты еще и из-за меня мучился. Мне нужно на работу, так что не жди меня вечером. У нас выпуск очередного номера, будем трудиться допоздна. Пока ты занят с пациентами, с Надей и ребенком посидит Ольга Ивановна, я попросила ее.

Сергей порывисто стиснул ее в объятиях, крепко прижав к груди.

— Прости, Эсфирь! Наверное, я все еще не отошел. У меня не осталось сил, чтобы еще больше волноваться. — Голос его дрогнул. — Я так тебя люблю!

Эсфирь прижалась к его груди. Ей стало слышно, как громко стучит его сердце. Она подняла голову и поцеловала его в губы, медленно и нежно.

— Мой Сережа…

Он сильно прижал ее к себе, положил руки ей на голову, скользнул пальцами в густые кудри.

— Любимая! Ты — моя жизнь, моя поддержка. Воздух, которым я дышу. — Он жадно поцеловал ее в губы, затем стал осыпать легкими поцелуями щеки, нос, глаза.

Эсфирь отвела голову, взяла его лицо в ладони, заглянула в глаза и улыбнулась.

— Мой Сережа! Ты сделал меня счастливой.

А потом она быстро отвернулась и взяла пальто.

— Если я буду поздно, не волнуйся. Не жди меня, ложись спать. Тебе нужно хорошо отдохнуть. И помни: Наде и малышке ты сейчас нужен больше, чем мне.

Эсфирь вышла из дома и быстрым шагом направилась к цели. Если Сергей что-то заподозрит, ей бы не хотелось, чтобы он догнал ее и взял обещание не делать глупостей. Эсфирь действительно была намерена забрать тела из Голубого дворца. Она собиралась просить Якова Облевича и братьев Шляпиных помочь ей, потому что прекрасно понимала: чем больше знакомых лиц увидят солдаты, охраняющие дворец, тем крепче будут их шансы на успех. К тому же, чтобы вынести тела, понадобится несколько человек. В тот день у нее был выходной, и она солгала Сергею насчет работы, чтобы он ничего не заподозрил и не помешал ее планам.

Сегодняшняя трагедия для нее тоже стала ударом. Ей было жаль Антона Степановича и Вадима, но ее горе не было таким мучительным, как горе Сергея или Нади. Однако это убийство всколыхнуло тщательно упрятанные воспоминания о смерти ее родителей и об изнасиловании. Она знала, каково жить с такой тяжестью в душе, и потому хотела оградить от этого Надю.

За месяцы, прошедшие после свадьбы с Сергеем, которого она любила со страстью, удивившей ее саму, Эсфирь и Надю полюбила как сестру, приобретя тем самым дружную семью. И теперь собиралась сделать все возможное для того, чтобы тела Антона Степановича и Вадима оказались дома. Рабочих или солдат, которые сегодня будут охранять дворец, она не боялась. После триумфального возвращения Ленина и Петроград она часто бывала в Смольном на его выступлениях. Была она и на Финляндском вокзале среди ликующих рабочих, которые пришли туда приветствовать Ленина и его супругу Надежду Константиновну Крупскую. Эсфирь ухаживала за больными женами рабочих в их лачугах, и в Выборге ей даже дали прозвище — Ангел-хранитель. Она считала, что не заслуживает такого имени, но надеялась, что сегодня оно пригодится. Смешно бояться, что ее могут связать с семьей Персиянцевых или посчитать агентом монархистов!

С далекого Литейного проспекта донеслось несколько выстрелов, но Эсфирь привыкла к этим звукам. Небо над тем районом озарилось багрянцем, и женщина остановилась посмотреть на зарево. Как же это печально! Сдерживаемая ненависть, накопившаяся за века молчаливого угодничества, вырвавшись, грозила захлестнуть всю страну. Но толпу Эсфирь не винила. Будь у нее возможность, она точно так же поступила бы с убийцами, которые устроили погром в ее деревне пять лет назад.

Добравшись до квартиры Якова, она постучала, но никто не ответил. Из соседней двери показалась голова.

— Его с утра не было, — сообщил сосед, с любопытством оглядывая Эсфирь. — Передать что-нибудь?

— Да. Пожалуйста, передайте ему, что Эсфирь и Сергей просят его прийти как можно скорее.

Расстроившись, она пошла к Шляпиным. Выслушав ее рассказ, братья переглянулись.

— Нам понадобится телега и гробы. Где же их взять-то и такое время? Уже шесть часов!

— Что же делать? — спросила Эсфирь. — Нужно вывезти Антона Степановича и Вадима из дворца сегодня, пока они сами не увезли их. Хотя, возможно, мы уже опоздали.

— Что, если нанять дрожки и оставить их на соседней улице, чтобы не привлекать внимания?

Эсфирь поежилась, представив себе мертвых Антона Степановича и Вадима на сиденье дрожек. Но другого выхода не было, и она это знала.

— Поторопимся!

У парадного входа в Голубой дворец двое солдат перегородили им дорогу.

— Куда идете, товарищи? За какой надобностью?

— Мы пришли забрать тела двух моих родственников, которые сегодня утром были застрелены тут по ошибке, — ответила Эсфирь, надеясь, что ее голос звучит спокойно и властно.

Подняв факел высоко над головой, один из солдат всмотрелся в ее лицо.

— Родственников? Любые родственники тех, кто жил внутри этих хором, — он дернул подбородком в сторону дворца, — враги государства.

Шляпины одновременно хлопнули его по спине и дружно захохотали.

— Да будет тебе, браток, мы все большевики. Вот наши удостоверения, смотри, если не веришь.

Солдат широким жестом отодвинул протянутые бумаги.

— Не нужны мне ваши удостоверения. У меня приказ.

«Черт, он не умеет читать! — с тревогой подумала Эсфирь. — Нужно пустить ему пыль в глаза. — И приказала себе: — Говори командирским голосом!»

— Мы что, должны доказывать, что имеем право войти? Нам нужно всего лишь забрать два тела.

Не зная, что делать дальше, солдат заволновался. Пытаясь выиграть время, он покашлял, вытер рукавом губы, но потом взял Эсфирь за руку.

— Пошли со мной, я проведу тебя к дежурному комиссару. Пущай он решает, что с тобой делать.

Шляпины двинулись было за ними, но солдат перегородил дорогу ружьем.

— Вы не пройдете. Гражданка сказала, что там тела ее родственников, так что обождите здесь.

Эсфирь провели в небольшую комнату, расположенную недалеко от парадного входа. Комиссар сидел за письменным столом. Когда солдат рассказал, чего хочет Эсфирь, человек за столом сквозь табачный дым окинул ее изучающим взглядом.

— Мы не встречались раньше?

— Быть может, и встречались, товарищ комиссар, — ответила Эсфирь, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. — Я была на многих собраниях и, когда распространяла революционные листовки, часто ходила по заводам и казармам.