Сама невинность - Бертрис Смолл

Ранульф одобрительно хмыкнул:

– Садись, Фулк из Эшлина, и не вбивай в голову этих молодцов крамольные мысли, у них и своих достаточно.

Парни рассмеялись и подняли чаши в честь нового хозяина Эшлина, желая ему долгой жизни и много сыновей.

Молодые служанки в зале гадали, окажется ли Ранульф де Гланвиль хорошим хозяином или будет насиловать их, подобно Саэру де Баду. Слуги в основном были саксонцами и не слишком любили норманнов, но де Монфоры правили ими справедливо. Оставалось надеяться, что и де Гланвили будут к ним милостивы.

После ужина Ранульф присоединился к Фулку и его людям, гревшимся у очага. Они долго пили и вели обычные мужские разговоры, как всегда в отсутствие женщин. Новый хозяин объявил, что собирается надстроить каменную ограду вокруг поместья и удвоить число воинов, обороняющих Эшлин. Только в таком случае они смогут отразить ожидаемое весной нападение и сохранить спокойствие на границе.

Мужчины довольно закивали.

– Мы и сами сделали бы это давным-давно, но бедный господин Ричард ни о чем не думал и никого не видел, кроме своей жены. Он безумно любил ее, а она иссушила его, выпила до дна. Потом он заболел, и ему стало не до Эшлина. К счастью, поместье выглядит довольно бедным, так что если и случались набеги, воры похищали в основном скот, да и то довольствовались несколькими овцами или парой коров. Мы не преследовали их, поскольку они быстро оставляли нас в покое.

– Но больше мы не позволим у нас красть, Фулк! – воскликнул Ранульф. – И если попытаются атаковать поместье, сумеем достойно ответить.

Время близилось к полуночи. Стражники завернулись в одеяла и улеглись на тюфяки. Ранульф поднялся и направился в хозяйские покои. Огонь в очаге почти угас. Аида громко храпела на своем тюфяке у очага. Ранульф прошел мимо нее и, очутившись в маленькой спальне, закрыл за собой дверь и огляделся. Нужно добавить дров. Пламя вот-вот угаснет.

Он заметил, что кровать под балдахином занимала почти все пространство. В углу стояли маленький столик, на котором красовалась миска с водой, и треногий табурет. Ранульф умылся, вытерся небольшим отрезом полотна и, сев на стул, стянул сапоги. За ними последовали котта, две нижние туники и шоссы. Аккуратно сложив одежду, Ранульф потянулся, подошел к кровати и откинул занавеску. Эльф, очевидно, спала. Ранульф удовлетворенно кивнул и, обойдя кровать, улегся с другой стороны.

Эльф слышала, как муж вошел в комнату. Но поверить не могла, что он отважится лечь с ней в одну постель! Нет, он, конечно, переночует на кровати для служанки! Она хотела сама так сделать, но постеснялась Айды и, кроме того, так устала, что на ходу клевала носом.

Девушка ловила каждый шорох и едва не взвизгнула, когда Ранульф подошел совсем близко, но он сразу опустил занавеску. Она было вздохнула от облегчения, но тут перина просела под его огромным телом.

– Ч-что ты д-делаешь? – всполошилась она.

– Ложусь слать, – резонно заметил он.

– Тогда я лягу на маленькой кровати, – решила она, садясь.

Но он схватил ее за руку.

– Ничего подобного, Элинор. Мы оба здесь поместимся. Кроме того, по ночам слишком холодно, и мы сможем согревать друг друга.

– Но это невозможно! – охнула она.

– Почему? – удивился Ранульф. – Не забывай, мы муж и жена, Элинор.

– Но… но… – бормотала она.

– Повернись ко мне, – велел он и, когда она не послушалась, притянул ее к себе. Они оказались лицом к лицу, и Элинор вспыхнула до корней волос, чувствуя, как сердце выбивает бешеный ритм.

– А теперь слушай хорошенько, моя юная супруга. Ты больше не монахиня. И пусть из всех девственниц на свете ты самая чистая и невинная, отныне подчиняешься мне. Я позволю тебе остаться таковой еще немного, поскольку понимаю, что ты ничего не знаешь о мужчинах, если не считать сплетен и слухов. Я не какое-то похотливое животное, исходящее сладострастием, и не собираюсь брать тебя силой! Какого же ты низкого мнения обо мне, если воображаешь, будто я способен тебя принудить!

– Я не знаю, чему верить, и ничего не ведаю о тебе, господин мой, – выдавила Эльф, – и поэтому немного боюсь. Взгляд Ранульфа смягчился.

– Не стоит меня страшиться, Элинор. Я недаром горжусь своим самообладанием. И не привык развлекаться со служанками, чтобы погасить пылающее день и ночь желание. Придет миг, когда мы соединимся в порыве страсти, как ради наслаждения, так и для того, чтобы зачать наследников. Такова моя судьба – служить королю, обороняя Эшлин и рачительно управляя хозяйством. Твоя же обязанность – стать хорошей хозяйкой и доброй матерью. Монахиней тебе больше не быть.

– Сколько времени ты мне даешь? – прошептала она.

– Мы сами узнаем, когда настанет подходящий момент, – заверил он. – А теперь спи, женушка. Дай тебе Боже хорошего отдыха.

– И тебе тоже, господин, – пожелала Эльф, снова поворачиваясь на бок. Сердце по-прежнему отчаянно трепыхалось. Как странно лежать рядом с кем-то, особенно с мужчиной! Она смутно припомнила, как спала с матерью. В этой же постели? В монастыре у нее был свой узкий топчан.

Девушка бессознательно отодвинулась подальше к краю, но тут он случайно задел ее ногой. Она подпрыгнула.

– 3 – зачем?

Он протянул руку, обнял ее и привлек к себе. Тепло его тела тревожило и будоражило какие-то странные чувства.

– Ты никогда не узнаешь меня как следует, Элинор, если будешь все время убегать, – заметил он, и она могла поклясться, что расслышала в его голосе смешливые нотки. – Доброй ночи, малышка.

Сначала она лежала, словно оцепенев, но потом согрелась и немного расслабилась. Он уже спал: мерное дыхание шевелило волоски у нее на лбу. Эльф подумала об Изе и Матти и их вольных шуточках. Подумала о мистрис Марте, се добрых напутствиях и советах, как обращаться с мужем. И хотя она многое узнала, все же помыслить не могла, чтобы применить ее слова на деле. Однако нужно сказать, что этот мужчина, обнимавший ее сейчас, совсем не соответствовал ее представлениям о том, чего следовало ожидать. Он мог бы взять силой то, чего желал, исполнить супружеский долг, но предпочел подождать. Дал ей время привыкнуть к огромной перемене в жизни. Возможно, брак вовсе не такое уж плохое дело.

Проснувшись утром, она увидела, что Ранульф ушел. В окно лился серый утренний свет. Значит, уже поздно. На столе стояла миска с чистой водой. Девушка обтерлась, натянула одежду и домашние туфли и направилась в зал. Ранульф уже завтракал.

– Тебе следовало разбудить меня, – мягко попеняла она и, перекрестившись, села за стол. Служанка принесла ей овсянку, и девушка принялась за еду.

– Я посчитал, что тебе нужно дать поспать подольше, Элинор, и Аида со мной согласилась, – пояснил он. – Мы ехали почти без остановок, и ты не привыкла к таким длинным путешествиям, малышка. – Он взял ее ладонь и легонько погладил. – Ты хорошо спала?