Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945 - Иван Владимирович Тюленев

Как потом выяснилось, нашли его в Саратове на волжской пристани. Нашли-то его случайно. Делая обход, услышали разговор двух оборванцев с городовым. Один из них называл другого мудрецом. Городовой знал, что по 1 всей губернии ищут по царскому велению мудреца. Он цап этого парня и спрашивает его: ты будешь мудрец? А тот ему отвечает: да. Тебя-то и надо. Городовой не стал разговаривать, держа за шиворот, повел его к губернатору и доложил: так, мол, и так. Губернатор посмотрел и видит – ободранный парень, но все же спросил его: а что, ты мудрец? Он ему также отвечает: да. Такая уж его была кличка, все его называли мудрец Васька.

Одели, обули его и приказали, чтобы завтра он явился в более приличном виде к губернатору. А он получил хорошую одежду да всю ее продал, да так напился, что не только явиться к губернатору не мог, но его еле нашли пьяного, спящего на пристани. Конечно, опять его забрали. Вновь одели и с конвоем отвезли в Петербург к царю. А Васька не поймет, в чем дело, почему ему такой почет. В Петербурге царь его принял у себя во дворце и спросил его, действительно ли он мудрец. Он и царю ответил: да.

Цари договорились, чтобы посмотреть обоих мудрецов. Мудрец Вильгельма пришел нарядный, чопорный такой, смотрит свысока и очень о себе большого мнения. А мудрец Васька ведет себя по-простому, по-мужицки, так сказать, себе на уме и никому ни гугу, что он черной магией владеет. Немецкий царь Вильгельм бахвальствует. Когда все были в сборе, приказал своему мудрецу показывать чудеса. Немецкий мудрец вынул из кармана чистый-чистый платок, махнул им, и вдруг на пустом месте появился дворец. Наш царь так и ахнул. Махнул второй раз – во дворце заиграла музыка и всякие яства на столах появились. Наш царь совсем обалдел. Глаза протирает, думает, что это сон. Потом тяжело вздохнул и подумал – разве его саратовский парень может что-либо подобное сделать. Дурак, дурак, а вслух этого он не высказал, думает, пусть уж будет что будет. И не показал своего испуга, хвалил немецкого мудреца.

Наконец, третий раз немецкий мудрец махнул платком, и все после этого пропало. Вильгельм, страшно довольный, предлагает Николаю, чтобы он приказал нашему русскому мудрецу, то есть Ваське, показать свое искусство.

Зайнулин ахнул и с нетерпением ждал, что же покажет >8 наш саратовский русский парень. А Исаев свертывал козью ножку, чтобы покурить, выдерживал слушателей на этом интересном месте.

– Ну, ну, Исаев, рассказывай, что же Васька наш мудрец сделал, – торопил Зайнулин рассказчика.

Исаев не торопился. И только после долгой паузы продолжал:

– Ну и наш царь приказал Ваське-мудрецу: начинай, говорит. Ивтоже время сам думает и Бога вспоминает: помоги мне, Господи. А Васька-мудрец царю и скажи: мы, говорит, ярманцам не это еще покажем. И стал рыться в своем кармане, платок доставать, а платка-то в кармане хорошего нет. Губернатор, сволочь, пожалел платок выдать. Порылся это он, порылся в кармане, а платка все не найдет. Вильгельм начал смеяться, а как увидел, что Васька вместо чистого платка вытащил какую-то тряпочку, еще больше начал заливаться смехом. А Васька в это время заговорил: «Смотрите, господин! Здесь на этом дворе ничего нет». И раз по воздуху своей тряпочкой, и что вы думаете, на лужайке, где они стояли, появился дубовый стол, а на столе бутылка водки. И наш царь так обрадовался, что и рассказать нельзя.

А Васька продолжал: «Господа, у нас нет закуски, мы ее сейчас найдем». Повернулся это он к немецкому мудрецу, да и махнул на него своим платком, а немецкий-то мудрец и превратился в огурец. Мудрец Васька-то налил в стаканчик водки царям, да и себе тоже, и первый выпил за здоровье царей и начал разрезать огурец, то есть немецкого мудреца, и им закусывать. Царь Вильгельм смеялся, а как увидел, что русский мудрец делает, то чуть в обморок не упал. Нашему царю и смех, и горе. А Вильгельм в это время опомнился и говорит царю Николаю: так, мол, нельзя, почему это он с живыми людьми так обращается. А Николай, дурак, дурак, а все же отвечает ему: «Вы, – говорит, – сами же предложили. Вы русского мужика еще не знаете, да я, говорит, его тоже мало знаю, он еще не то сделает».

Зайнулин чуть не захлебнулся от удовольствия и смеха оттого, что Васька-мудрец проучил немца!

Исаев продолжает, он сам вошел в азарт:

– Вильгельм начинает просить, чтобы Николай приказал вернуть германского мудреца в первобытное состояние. Ну, Николай, конечно, согласен, отдает распоряжение. Васька как бы не слышит, знай себе пьет водку и продолжает закусывать огурцом. И только когда увидел, что с Вильгельмом делается дурно, он махнул своим грязным платком – стол пропал, а мудреца немецкого нет. Васька рыгнул, и появился немецкий мудрец. Ну, Вильгельм, конечно, после этого был такой злой на русских, что и сказать нельзя, но виду не показал, в себе злобу на нашего мудреца затаил. Ну-с, говорит, очень вам благодарен, царь Николай, хорошо бы было, если вы к нам пожаловали с этим мудрецом.

Николай-то, дурак, и согласился. Перед Пасхой он поехал в Берлин и взял с собой Ваську-мудреца. А когда они ехали в Берлин, в это время Вильгельм приказал на улице Фридрихштрассе поставить большой котел, наполнить его смолой и кипятить ее, а когда только приедут русский царь с мудрецом, схватить мудреца и бросить его в кипящую смолу.

Наш царь в дороге думал, какую им в Берлине встречу устроят и что там приготовят. А как только Васька пришел на улицу Фридрихштрассе, Вильгельм приказал схватить его и бросить в котел. Николай даже и рта разинуть не успел.

Когда они схватили Ваську-мудреца и хотели бросить в котел, он и говорит Вильгельму: «Почему вы приказали меня связать, я и сам прыгну в котел. Я, – говорит, – каждое утро в такой воде купаюсь. Это очень полезно от ревматизма и кость выправляет, а с дороги будет еще лучше».

Вильгельм подумал, подумал и велел развязать Ваську-мудреца, пусть, говорит, прыгает в котел самостоятельно.

Васька встал на подмостки, обвел всех глазами и как будто бы действительно прыгнул в котел. Все аж ахнули, а наш мудрец вылезает как будто бы из котла и потягивается. Вот, говорит, как хорошо с дороги попариться и освежиться. Все