Чучело-2, или Игра мотыльков - Владимир Железников

— Ну и что? Подумаешь… Угнал машину. — Костя продолжал себя взбадривать. — Не я первый, не я последний… — Он махнул рукой. — Да вам все равно нас не понять… Вы все рабы. Этого нельзя, того нельзя… Подыхай и надейся — вот что вы предлагаете.

— Ты чуть не убил человека, — сказал Глебов.

— «Чуть» не считается!

— Украл машину и разбил ее.

— Ну ты даешь!.. Я же не вор! Ты-то понимаешь, что это просто несчастный случай? Сделай так, чтобы не было виноватых.

— Так не бывает, Костя.

— Не бывает?… Вчера по телику передавали: по стране за день угнали двести сорок машин… И никого не поймали. Ну а я буду в этом списке двести сорок первым… Только и всего.

Костя увидел выражение лица Глебова, прочел на нем приговор и замер.

Перед Глебовым промелькнула Лиза, будто прошла мимо, лицо близко-близко, обдала его своим дыханием, свежим и сладким.

«Что теперь с нею будет? — думал Глебов. — А с Костей?… Как он мог на это пойти? Но и то не важно, как мог, важно, что смог! Что же делать, как спасти его?…»

Глебов подошел к Косте, обнял, усадил на кровать. Так они сидели долго и молчали. Костя не видел лица Глебова, не видел, как у него на глаза набегали слезы.

— Ты что же, и сейчас не собираешься мне помочь? — спросил Костя, едва владея своим голосом.

— Я пойду с тобою… в суд. Вместе пойдем… и я все сам расскажу. А потом начнем за тебя бороться…

— Нет! Нет! Нет! — Костя рывком сбросил с плеча руку Глебова, вскочил как ужаленный, закричал тонким, срывающимся голосом, губы и глаза у него побелели. — Не пойду! Не хочу! Лучше сдохну, чем туда! Ты предатель! Пре-да-тель!

— Зачем ты так? — с беспредельной скорбью спросил Глебов.

— Предатель! — кричал в истерике Костя. — Отец — предатель! Вот мать обрадуется! Одарил ты ее накануне свадьбы! Подарок — высший класс! Заложил собственного сына.

Глебов схватил Костю за плечи и сильно тряхнул. Он хотел привести его в чувство, хотел остановить поток его слов:

— Костя, успокойся и пойми! Что сделал — не воротишь. Но теперь тебе надо жить храбро.

— Ах, я еще, по-твоему, и трус! Спасибо за откровенность! — Костя был в исступлении. Нет, он не даст себя в обиду, он не будет ползать перед ним на коленях, умоляя спасти. Он лучше откажется от отца — жил без него и дальше проживет, но не унизится. — Я ничего не боюсь! — кричал Костя. — Только не хочу за так пропадать!.. Я угонял машины уже три раза. Слышишь — три раза! И дальше буду угонять, пока не куплю своей… Мне нравится лететь вперед, обгоняя таких, как ты!

Костя выскочил из комнаты, но тут же вернулся. Ему показалось, что он еще не все высказал Глебову.

— Мне не нужны твои подарки! — Он сорвал с себя куртку, которую ему подарил Глебов, и швырнул под ноги на пол. — Меня тошнит от них!

В безумии метнулся к выходу, хлопнул дверью так, что задрожали оконные стекла в квартире, и убежал, оставив позади себя поверженного Глебова.

Тот постоял, совсем не зная, что делать, потом сел на стул, закрыв лицо руками. Затем встал, погасил свет и пропал в поглотившей его тьме.

Костя вылетел на улицу, сразу оглянулся: не преследует ли его Глебов? Нет, никого не было. Костя глубоко вздохнул, наполнив легкие до отказа горьковатым воздухом, и бросился через улицу под самым носом у трамвая. Вожатый оглушительно зазвонил ему, ослепляя круглыми фарами. И Костя подумал: «Вот бы попасть под трамвай! Тогда бы „он“ поплакал — убийца собственного сына!» Спрятался в сквере, глядя на освещенные окна глебовской квартиры.

Но вот свет в окнах погас. Костю затрясло от волнения. Кажется, Глебов одумался и решил его догнать… Часы на речном вокзале пробили девять раз, они гулко бухали в Костиной голове. Потом звякнули четверть часа, половину, снова четверть… и разразились десятью медленными ударами.

Глебов так и не вышел. Что он там делал в темноте? Лег спать или просто смотрел телик? Слушал «Новости», глотал информацию?

— Маразм! — пробормотал сквозь зубы Костя.

Ему стало холодно без куртки. Легкий ветерок и сырость от реки проникли за воротник рубашки, прошлись по спине и по рукам. От длительного напряжения у него устали глаза. «Ну и черт с ним! — выругался Костя. — Отец называется! Ну, я ему отомщу, покажу, на что способен, пропадать — так с музыкой! Он меня запомнит, увидит, какой я трус! Сейчас угоню машину и поставлю ему под окна, чтобы убедился!» Эта идея понравилась, показалась остроумной, он рассмеялся. Еще постоял минуты две-три в ожидании, одним махом перескочил железную изгородь сквера и нервной походкой, цепляясь ногой за ногу, будто пьяный, стал удаляться.

Теперь он бежал, не разбирая дороги, вляпался в лужу мазута, обрызгался с ног до головы, налетел на встречного, ничего не видя. Тот оттолкнул его; Костя упал, разбил в кровь ладони об асфальт. Вскочил, побежал дальше.

На площадке около большого нового дома, где стояло несколько припаркованных машин, он застыл, осматриваясь по сторонам. От страха сильно заныло под ложечкой. Он бы с удовольствием отказался от своей затеи, но сейчас для него главное было — победить отца, чего бы это ему ни стоило. Он не позволит никому, особенно отцу, унижать его!

Костя заскользил между машинами, цепко осматривая их двери и окна, пока наконец не увидел одну с открытой форточкой. Изогнулся, просунул тонкую руку, дотянулся до ручки двери, дверной замок щелкнул, в ту же секунду внутри машины зажегся тусклый свет и раздался пронзительный вой охранной сигнализации. Он обжег Костю, полоснул по сердцу. Вместо того чтобы бежать, застыл на месте преступления, прижавшись к вибрирующей машине. Он не мог пошевелиться: отчаяние парализовало его. Наконец Костя заставил себя встать. И тут же раздался крик: «Вон он! Дер-жи-и!» Костя, как бешеный зверь, не глядя по сторонам, рванул в пустое пространство ближайшей улицы, слыша позади тяжелый топот ног, и бежал вперед, пока не исчезли звуки погони и его не перестал преследовать сигнал сирены. Заскочил в первый попавшийся подъезд и, прижавшись разгоряченной спиной к холодной стене, отдышался. Когда он окончательно пришел в себя, то почувствовал, что злоба на весь мир захватила его целиком. Он сейчас ненавидел всех, потому что был один, среди темноты, холода и враждебного мира.

Наконец Костя начал успокаиваться, к нему вернулось хладнокровие. Он вышел на улицу, оглянулся — никого. Постоял, подумал, где бы ему найти машину, вспомнил: это было неподалеку. Через полчаса он уже подогнал «жигули» к подъезду Глебова.

Приключение с машинами на время отвлекло его, но, как только он добежал до дома и услышал голос Лизы, силы вновь оставили его.

— Костик! Приехал! — Счастливая Лиза бросилась к нему навстречу. — И сразу умчался! Ты голодный? — Она уже переоделась в его кофточку. Вся сияла. — Смотри! — Покрутилась, обняла его и поцеловала безжизненное лицо, не замечая этого. — Я так тебя ждала!.. Мне надо спросить у тебя разрешения…

Костя оттолкнул ее, вошел в комнату и в изнеможении упал на диван. Его вновь колотил озноб.

— Ты заболел? — Лиза потрогала его лоб. — Ты в лихорадке. — Выбежала из комнаты и вернулась со стаканом воды и с таблеткой. — Выпей аспирин.

Он молча отвернулся к стене, не открывая глаз.

— Что случилось, Костик? Почему ты без куртки?

— Не хочу от него никаких подарков! — Костя стремительно вскочил, будто его подбросили.

— Ты был… у него? — догадалась Лиза, и легкая улыбка радости коснулась ее губ. — Прости, но я не думала, что ты сегодня попадешь к нему. Ты же видишь, я ему еще не ответила. — Она старалась его успокоить, зная, что у него характер собственника. — Без тебя ни-ни… Ждала твоего возвращения, чтобы обсудить, чтобы ты разрешил мне выйти за него замуж. — Она убедила себя в невероятном: что все будет хорошо, что Глебову и Косте вообще ни к чему знать подробности ее вранья; пусть живут как живут, раз счастливы. Ведь Глебову от этого не хуже? И Костику — тоже нет. Лиза приветливо махнула своими кудряшками и улыбнулась. — Знаешь, он так тебя любит!

— Он меня любит?! — Костя мрачно посмотрел на Лизу. — И одновременно он любит все человечество.

— Ну и что? — Лиза была в восторге. — Наконец-то на нашем пути появилась благороднейшая личность. Цени, Костик.

— Знаю: ты с ним заодно! Я никому не нужен! — Он захлебнулся, горло ему сдавил спазм, и он зарыдал. Все напряжение, которое в нем скопилось за этот день, единым махом вырвалось наружу.

— Костик, боже мой, что случилось? — Лиза испугалась по-настоящему.

— Он не хочет меня судить — вот что!.. И передал дело другому… А я другого не выдержу! Он меня расколет!

— Как… передал? — едва произнесла Лиза.

— По закону папаши не имеют права судить сыновей… Поняла?

Лиза кивнула, еще не совсем понимая, что произошло.