Плата за страх - Петр Акимов

— Понимаете, у нас ведь такая работа — надо ладить с людьми. А если у Тамары не получилось тут, то и в другом месте не получится.

Мария Давыдовна отозвалась сочувственным вопросом:

— Она и в институте была такой — безответной? — и тут же уточнила: — Вообще-то, что ни делается, все к лучшему. И она тут не процветала, и мы все от нее устали. Ни для кого ж не секрет, что фирма на ней держалась. Чего у нее не отнять, так это умения свести концы с концами. Не по части своей пользы, конечно. Тут она — я и в глаза ей это говорила — дура дурой. Прости меня, Господи, грешную. А у нас любят тех, кому лишь бы лямку тянуть. Вот ее на работу-то науськивали, а как платить — шиш. А она — как бульдог прямо: вцепилась в место, и не оторвешь! И когда они захотели от нее избавиться, для всех это сначала было как гром с ясного неба. Это же надо совсем оборзеть, чтобы избавиться от почти единственной добытчицы на всю контору! Ну, да наши шишки своей пользы не упустят.

Сказано это было с такой ухмылочкой, что стало очевидно: для говорившей подноготная событий ни неожиданностью, ни тайной не являлась. Кузнецова подыграла:

— И в самом деле! Зачем выпроваживать хорошую работницу? Уму непостижимо…

— Кому хорошая, а кому и не очень. Она ведь пахала, — многозначительно сказала Мария Давыдовна, и ее серьги качнулись, как готовые сорваться с мочек капли крови. — А если кто-то пашет… Рядом с ней другим-то ссылаться на отсутствие заказов трудновато.

— Что вы говорите?! — поразилась Надежда Георгиевна.

— Вот именно. У них там окопалась одна наша мать-героиня. Настрогала себе четверых и думает, что из-за этого с ней должны носиться, как с писаной торбой. «Ах, мои дети! Вы же знаете, что у меня четверо детей!» — передразнила Мария Давыдовна. — У меня и свекровка такая же. Сама наплодила пятерых и меня пилит, чтобы второго рожала. Житья от нее нет. А что из ее выводка только мой Виктор и добился чего-то, об этом и думать не желает. Остальные ее чада только и смотрят, как бы за счет брата присоседиться. А старуха их еще и науськивает. Нашла кормушку.

— И что свекровь-то, она у вас еще пока энергичная, да? — заинтересовалась Надежда.

— Куда там! На ходу разваливается. Шутка ли, родить пятерых да вырастить — что от тебя потом останется? Одни диагнозы. Но все, что муж ей ни даст, все своим голодранцам переправляет. Вот они то вокруг нас, то вокруг нее и вьются.

— Так эта, здешняя, с четырьмя, тоже слаба здоровьем?

— Некрасова-то? Ха! Да на ней воду возить можно. Пронырливая — ужас. Как что продать или перепродать для себя — не удержишь. Это на работу у нее сил нет, а для «сэбя» — ого-го! Некрасова — лучшая подружка, между прочим, жены Глебского. Это их шеф, который Панкратову выжил. Нинка Некрасова с его женой не разлей вода. Так что все понятно.

— Понятно? — Надя сделала удивленные глаза.

Но Мария Давыдовна еще не решила, стоит ли ей говорить все. Кузнецова решила подыграть:

— Наверное, эта Некрасова ради детей в лепешку расшибается?

— Не знаю, — поджала губы собеседница, — как она сама. А что других в лепешку расшибет — точно. У нее и дачка рядом с Глебскими. Вот Некрасова ей и напела: мол, муженек-то на Тамару глаз положил. Нинке в этих делах вообще-то можно верить. Она с Панкратовой глаз не сводила после того, как та у нее одного мужичка отбила. Бабенка Тамара смазливая, чего греха таить? Еще наряжалась всегда так, что на нее тут многие облизывались. Тем более все знали, что без мужа. Ну и — вы ж знаете, какая у нее любовь с прежним начальником отдела была? Ах, как тогда Томочка расцвела, как расцвела! Но Гаврилов ушел, а Тома не из тех, кто на безрыбье клюет. Очень я ее за разборчивость уважала. И Глебскому с его широким задом там ничего не светило. Я вас уверяю. Но жене-то его рисковать на кой? Времена такие, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Глебская сороковник давно разменяла. Ей одной оставаться, сами понимаете. Вот и взяла своего драгоценного за горло. Тот, наверное, не очень-то и трепыхался.

— Так он Тамару из-за жены уволил?

— Конечно! А Некрасова сейчас — на ее месте. Старшим спецом. Так что Томочку вашу попросили не просто так. Но самое забавное знаете что?

— Что?

— А что в конечном итоге мы все на этом выиграли. И Томочка, я слышала, себе какое-то денежное место нашла, и контора наша без нее разорилась окончательно!

Щеглова загадочно рассмеялась, но Кузнецова сделал вид, что не поняла ее радость по поводу банкротства.

— Разорилась?

— Вдрызг!

— Так какой же тут выигрыш?

— В том-то и фокус. Когда Томочка ушла, все расползлось, доходы быстро истаяли, а кредиторы навалились. И нас быстренько продали. Новые хозяева старого директора и его замов турнули, прислали к нам молодых, энергичных. Долги по зарплате отдали, выделили деньги на ремонт, на компьютеры. Начинаем новую жизнь!

Заметив, что собеседница наговорилась, Кузнецова решила, что под конец разговора можно проявить себя профессионально. Она задумчиво протянула:

— Кстати, о деньгах… Свекровь-то ваша, как я поняла, немало крови у вас попила? И деньги, наверное, тоже тянет?

— Это у нее получается. А что?

— Да вот я подумала. Когда она отдаст Богу душу — это ж какие расходы! И похороны, и памятник, и все эти девять дней, сорок…

— Ой, не говорите — ужас. — Мария Давыдовна явно разрывалась между желанием поскорее избавиться от свекрови и предчувствием огромных трат. — А ведь другие ее сыночки ничего не дадут. Они только плакаться умеют. Все на нас с Виктором ляжет!

— Так, может быть, вам о себе позаботиться? На этот случай. У нас есть так называемая ритуальная страховка…

Возможность не только компенсировать неминуемые расходы на похороны нелюбимой свекрови, но и получить на этом пусть символические, но все ж таки проценты-дивиденды восхитила Марию Давыдовну. Она сама подсчитала на бумажке в столбик все плюсы и так загорелась тут же оформить полис, что была очень разочарована отсрочкой. Для полиса требовались согласие и подпись самой свекрови. Договорились, что Кузнецова придет к Щегловым домой, чтобы объяснить пользу от ритуальной страховки и самой свекрови, и ее сыну — мужу завхозсектором.

Как ни любила свое дело, а повторять изо дня в день одни и те же тексты — не очень-то уж увлекательно. Обретя дополнительный смысл, играя роль детектива, она разнообразила свои будни.

А мелькавший неподалеку, будто сам по себе, Олег Комаров помогал ей ощущать себя в безопасности.

От Щегловой Надежда пошла к секретарше директора. Та без волокиты сообщила ей имя-отчество и домашние координаты председательницы здешнего садово-огородного товарищества. Страховой агент, предлагающий застраховать дачи, оставшиеся на зиму без присмотра, — что может быть лучшим поводом для встречи? Председательница, Полина Николаевна Гомельштерн, благосклонно приняла предложение об обсуждении льготного варианта договора и пригласила вечером домой.

Время еще было, и Кузнецова успела заскочить в свою фирму. Перед самым Новым годом наконец появился на работе ее хороший приятель, сотрудник службы безопасности компании Выприцкий. Утром он скинул ей на пейджер просьбу заскочить для разговора. Значит, уже есть новости: раньше он работал в милиции и пообещал с помощью оставшихся там «контактов» держать под контролем расследование взрыва Надиной машины.

Игоря Сергеевича Выприцкого, узколицего и вечно хмурого мужика, которому еще не было сорока, из милиции «ушли» полгода назад. Формально — за не совсем оправданное применение оружия. Фактически — за непочтение к начальству. Которое, в частности, выражалось в отвращении к показухе. «Лучше я одно дело раскрою как следует, чем двадцать — кое-как!» — считал он, но его генералы понимали целесообразность иначе. Поэтому Игорь Сергеевич и вынужден был обрести искомую возможность копать до донышка вдали от своей любимой ментовки. Но обида за несправедливость грызла его до сих пор. Даже тройной выигрыш в зарплате не утешил.

К Надежде он с первой встречи отнесся с симпатией. Выприцкий даже не скрывал, как он завидует Олегу: крупные женщины были и его страстью. К тому же, послушавшись совета Кузнецовой, он в первую же неделю работы на фирме сумел раскрыть хитрое мошенничество, чуть было не обошедшееся в полсотни тысяч долларов.

— Тебе не стыдно? — едва поздоровавшись, печально спросил Игорь у Надежды.

— Стыдно, — согласилась она: перед Выприцким лежала здоровенная кипа жалоб агентов, которые, по примеру Кузнецовой, накатавшей жалобу на Рыкалову, обвиняли друг друга в краже клиентов, разглашении коммерческих тайн и прочих жутких грехах.

— Но это я из-за Кири, — оправдывалась она. — Он тут снюхался с Рыкаловой, а у меня после взрыва нервы расшатались.

На самом деле она хотела, чтобы у Зинаиды появились и другие проблемы, кроме желания досадить Кузнецовой.