Убийца (Выродок) - Фредерик Дар

Ее сразили не сами слова, а то, как и когда я их произнес.

Она замерла с открытым ртом, как игрушечная лягушка. Мне показалось, что ее вот-вот хватит удар: ее губы побледнели даже под слоем помады.

Она не стала возражать: не было сил. Я будто треснул ее по башке дубиной, и прийти в себя ей было суждено еще не скоро. Ее тревога еще больше усиливалась от неизвестности. Она еще не знала, к кому меня следует относить: к полицейским, к шантажистам Или к собратьям по профессии…

Я сохранял полную серьезность, чтобы окончательно ее запугать. Но ей и без того было вовсе не до смеха.

— Вы, я вижу, чем-то огорчены? Идемте ко мне, пропустим по стаканчику… Я живу там, на холме, в прелестном голубеньком домике…

Она кивнула. Теперь она была готова на все. Мне оставалось только снять с дивана покрывало и подождать, пока она стащит с себя трусы.

— Хорошо, — прошептала она. — Я согласна.

И тогда я повел себя как настоящий мужчина. Я ухватил ее за воротник платья и прижал к стене.

— Спасибо, — сказал я. — Мне достаточно твоего согласия. Если ты решила купить меня своей задницей, то ошиблась: ты-то продаешься, но я — нет.

Не сводя с нее глаз, я достал из кармана сигарету, зажег ее свободной рукой, выпустил в лицо рыжей длинную струю дыма и исчез в вечерних сумерках.

VI

Прежде чем лечь спать, я пересчитал свои деньги. Это не заняло много времени: у меня оказалось в наличии только две бумажки по десять долларов. Оставалось надеяться, что перевод суммы из банка в банк произойдет быстро: иначе я очень скоро сяду на мель. Только бы не вышло никакого прокола! Что если Рапен поступил, как поступают многие: придумал для банка какую-то особую подпись? А я подделал ту, что была в паспорте, и может оказаться, что очень опрометчиво… Но в любом случае я рассчитывал, что этот перевод не привлечет такого пристального внимания парижского агентства, как прямое снятие денег со счета. Да, хитрость была все же неплоха.

Я бросил две американские бумажки на стол и прижал их зажигалкой, как пресс-папье. Раздеваясь, я все время смотрел на банкноты и заметил одну, вроде бы незначительную, деталь: обе купюры имели в одном и том же месте маленькую дырочку. Еще я вспомнил, что те, которые я уже обменял на франки, тоже были с дырочкой, словно их когда-то сшивали иглой.

Я нехотя улегся в постель. Рыжая баба пробудила у меня горизонтальные мысли. Еще немного — и я бы оделся и пошел в первый попавшийся бар с «девочками». Удержало меня лишь чувство собственного достоинства. Нет уж, я не из тех, кто покупает женщин за деньги. Тем более что они зачастую норовят обчистить клиента и от них рано или поздно подцепишь какую-нибудь заразу.

В конце концов мне все же удалось заснуть, хотя и не без труда.

Она заявилась на следующее утро, когда я заканчивал расправляться с завтраком. Дожевывая рогалик, я увидел ее силуэт у садовой калитки. На ней было белое нейлоновое платье, которое обтягивало ее, как чулок. Наряд дополняли розовая соломенная шляпка, розовые перчатки, черная плетеная сумочка и черный пояс. В этом снаряжении она могла бы утереть нос не одной голливудской звезде. Я торопливо, едва не подавившись, проглотил свой кусок. Я, конечно, предполагал, что мы с ней еще увидимся, но ее появление здесь меня все же удивило.

Я еще не успел переодеться и разгуливал в нежно-голубой пижаме с белыми манжетами и белым воротником, которая придавала мне некоторое сходство с гаитянским офицером.

Распахнув застекленную дверь, я вышел в сад.

— А, моя прекрасная мошенница! Какой приятный сюрприз!

Она улыбнулась. Видимо, она полночи собиралась с мыслями и готовила для меня какой-то новый спектакль.

— Вы так восхитительны, что рядом с вами останавливается время! — объявил я. — Входите же скорее!

Она вошла.

— Садитесь.

Соломенная шляпка отбрасывала на ее хрупкое лицо розоватую тень. Такое создание не отважился бы тронуть самый наглый из наглецов. Казалось — она разобьется вдребезги от малейшего прикосновения. Она была чем-то вроде живой мечты, неправдоподобной и от этого еще более хрупкой.

Она серьезно посмотрела на меня.

— Кто вы?

— Меня зовут Робер Рапен. Прошу прощения, что не представился вчера…

Она взмахнула пальцами, отметая прочь мою словесную шелуху.

— Я знаю. Об этом я уже спрашивала у соседей.

— У соседей? Но я здесь еще никого не знаю, я ведь только что приехал.

— Вы не знаете, зато вас знают. Соседи для того и существуют. Что им еще делать? К солнцу и к морю, знаете ли, быстро привыкаешь, а привыкнув — переходишь к другим, более прозаическим развлечениям…

— Сегодня вы еще красивее, чем вчера, хотя я, признаться, не думал, что такое возможно.

— Спасибо.

— Я не лгу.

— Я знаю.

— Это для того, чтобы меня соблазнить?

— Возможно…

— Тогда вам это удалось. Виски выпьете?

— Для виски еще рановато.

— Извините, у меня неправильный организм. Наверное, мама кормила меня вместо молока рыбьими хвостами.

Она засмеялась, довольная тем, что я весел, расслаблен и чертовски рад видеть ее у себя.

— Тогда кофе?

— Нет, ничего не нужно. Я ведь не пить сюда пришла…

— А зачем вы пришли?

— Чтобы увидеться с вами.

— Просто увидеться?

— Ну, и поговорить тоже.

— Тогда попытаюсь вас выслушать. Хотя когда на вас смотришь, это, поверьте, нелегко. Мысли, знаете ли, все время сворачивают куда-то в сторону.

— Я по поводу вашего вчерашнего намека.

— Какого намека?

— На мою… манеру игры.

— Так что же?

— Я хотела бы знать, что вы о ней думаете.

Я налил себе солидную порцию виски. Она перешла прямо к делу: она требовала, чтобы я выложил карты на стол, и мне следовало для начала привести эти карты в порядок.

— Я слушаю! — поторопила она.

— Что я могу вам сказать? Я заметил, что вы мошенничаете, и сообщил вам об этом. Только и всего. Скажите, вы ведь действуете заодно с крупье, верно? Обычно у этих ребят глаза на месте…

Она вздохнула.

— Он купился на мои улыбки… Крупье — такие же мужчины, как и все остальные… Старые дамы, которые донимают его с утра до вечера, не вызывают у него никакого сочувствия. Он наверняка что-то заметил, но молчит. Думаю, в какой-то степени это его даже забавляет…

— А в остальном, моя красавица?

— Не понимаю.

— Вы надеетесь, что ваша комбинация будет работать бесконечно?

— Нет…

— Давно вы здесь?

— Десять дней.

— Тогда мой вам совет: смените занятие. В один прекрасный день владелец казино сцапает вас за шиворот, и потом уж такое начнется… Что если он не растает от улыбок мисс Европы?

Она немного помолчала, затем ответила:

— Спасибо за совет, я им непременно воспользуюсь.

— Вы профессионалка?

— Без пяти минут.

— Вы бы лучше посвятили себя какой-нибудь свободной профессии…

Она опять посмотрела на меня, неуверенно и беспокойно.

— Кто вы? — повторила она.

— Я уже говорил.

Она раздраженно пожала плечами.

— Что мне ваше имя? Я спрашиваю — кто вы по жизни?

— А как по-вашему?

После секундного колебания она смело заявила:

— Странный тип.

— Вот как?

— Да.

Тут настал мой черед испытывать замешательство.

— Почему?

— Сама не знаю, в том-то и дело. Вы похожи и на богатого бездельника, и…

— И?..

— И на гангстера.

Я начал задаваться вопросом, не напрасно ли я вызвал эту птичку на откровенность.

— Вы преувеличиваете. В обоих случаях. Я ни то, ни другое. Просто проворачиваю иногда кое-какие дела, вот и все. А сейчас отдыхаю.

— Для рантье вы слишком молоды.

— В старости успех уже не радует.

— И сколько вы намерены… бездельничать?

— Смотря по обстоятельствам.

— По каким обстоятельствам?

— Смотря по тому, насколько быстро я истрачу свои сбережения.

— И долго это может продлиться?

— Довольно долго, если не позволять себе лишнего.

— Жаль.

— Почему?

Она бросила на меня вызывающий взгляд.

— Потому что мы могли бы заключить союз…

— И купить бакалейную лавку?

— Нет: поиграть вместе.

— Во что поиграть? Если в папу и маму — тогда я согласен, а так…

— И в это, и в другое. Рулетка вас не привлекает?

Ага, вот оно, началось… Дамочка и впрямь была не из простых и, похоже, умела набивать карманы… А то, что сна решила передо мной открыться, лишний раз доказывало ее смелость.

— У вас есть конкретный план?

— Да.

— Интересно…

— У двоих будет больше возможностей. Я работаю уже довольно давно. За это время я много размышляла и многое поняла.