Никогда с тобой - Адалин Черно

Глава 17

Надеюсь, он ненавидит меня чуточку меньше.

© Соня Романова

Соня

Я медлю несколько мгновений. Дожидаюсь, пока Богдан Петрович уйдет, и тихо выхожу из своей комнаты. Перед дверью Тана ожидаемо пасую. Не представляю, как он отреагирует на мое появление, но не могу не пойти. Я точно видела кровь. Если мне привиделось, лучше выдержать очередную порцию яда в свой адрес, чем не проверить и потом жалеть, что не смогла помочь.

Дверь в его спальню слегка приоткрыта, но так как не горит свет, я ничего не могу увидеть, даже когда подхожу вплотную и заглядываю внутрь. Теплое свечение виднеется откуда-то сбоку, так что мне приходится просунуть голову, чтобы посмотреть. Тана нахожу сидящим на полу. Тусклое освещение настенных бра освещает его силуэт. Он сидит у стены, подогнув колени. Руки вытянуты вперед, а пальцы сцеплены в замок. Его голова опущена вниз, поэтому мое присутствие остается незамеченным.

Я быстро осматриваю комнату. Улавливаю разбитую настенную полку, свалившуюся на пол вместе с медалями и кубками. Они бесполезной грудой валяются рядом с ним. Крови в темноте не вижу и немного выдыхаю. Если мне привиделось – даже хорошо. Можно сделать вид, что я слышала только стук и пришла узнать, что случилось. О Танском-старшем, который минуту назад покинул комнату сына, можно умолчать.

— Тан…

Мой голос срывается, когда я вижу, как вздрагивают и напрягаются его плечи. Под тонкой водолазкой заметно напрягаются мышцы.

— Я…

— Проваливай.

Его надтреснутый голос вынуждает меня остаться и подойти ближе. Отодвинув в сторону несколько кубков, присаживаюсь на корточки рядом с ним. Тяну трясущуюся ладонь к его плечу. Прикасаюсь вначале пальцами, а затем и ладонью.

— Все в порядке?

— Я сказал проваливать.

— Я слышала.

Его плечи напряжены. Я чувствую каменные мышцы под ладонью и начинаю слегка поглаживать его плечо. Когда мне было плохо, так всегда делал папа – просто гладил по плечу и говорил, что все будет хорошо. Я не знаю, что прямо сейчас чувствует Тан, но мне кажется, что ему не повредит поддержка, пусть даже он меня ненавидит.

Долго сидеть на корточках сложно, поэтому я отодвигаю кубки подальше и плюхаюсь на пол рядом с Таном. Руку не убираю, продолжая поглаживать его по плечу. Он все еще напряжен, и я совершенно не понимаю, помогают ему мои действия или делают только хуже.

Говорить не решаюсь, хотя хочется расспросить о произошедшем. Почему-то уверена, что Тан не станет изливать мне душу. Уже то, что он не встал и не вышвырнул меня из комнаты обнадеживает.

Когда Тан слегка поднимает голову, я вздрагиваю и спешу убрать руку. Почему-то мне кажется, стоит нам столкнуться взглядами, все изменится. Сейчас, пока мы просто сидим рядом друг с другом, все кажется иначе. Темнота окутывает со всех сторон, а реальные чувства смазываются. Пока Тан вот так сидит, я совсем его не боюсь, а он… надеюсь, он ненавидит меня чуточку меньше.

— Уходи, сталкер, — говорит как-то устало.

— А знаешь, — начинаю я, пропуская его просьбу мимо ушей. — Когда мне было плохо…

— Сталкер, блядь, — выталкивает, а затем поворачивается.

Я делаю резкий вдох, потому что его губа разбита, а на скуле виднеется заметный кровоподтек.

— Это… — я тянусь рукой к его лицу.

Сама еще не понимаю, что делаю, просто прикасаюсь к его щеке холодными пальцами. Что странно — он позволяет. Тяжело дышит и смотрит на меня так, что если бы мог убивать взглядом — именно это бы и сделал. Но не отталкивает. Мы оба словно замираем. Я трогаю его щеку, медленно опуская пальцы к губам, а он просто смотрит, задержав дыхание.

— Что ты делаешь? — выдает, когда я прикасаюсь к его разбитой губе.

— Когда я была маленькой мой папа всегда гладил там, где болит и мне становилось легче.

Во взгляде Тана что-то проскальзывает. Что-то такое… чему я не могу дать определения, но там совершенно точно больше нет той жгучей ненависти, что была совсем недавно.

— Нужно вытереть кровь, — комментирую, замечая потеки на его подбородке и несколько пятен на щеке. Видимо, размазал рукой, потому что на ней я тоже улавливаю красные следы.

— Зачем тебе это? — как всегда в своем репертуаре.

— Что это?

— Хренова забота обо мне.

— Ты в ней нуждаешься, — пожимаю плечами.

— Я не оценю.

— Знаю.

Поднимаюсь на ноги, чтобы принести из ванной полотенце. Хватаю то, что висит неподалеку от раковины и подкладываю его под прохладные струи воды. Как следует выжимаю и уже собираюсь вернуться, когда сталкиваюсь в зеркале взглядом с Таном. Он умеет ходить бесшумно и мне это не нравится. Его непредсказуемость выбивает из колеи, а взгляд, которым он меня сканирует, пробуждает внутри что-то необъяснимое.

Мое сердце тарабанит о грудную клетку сильнее обычного, но я все же собираю себя в кучу и прикладываю мокрое полотенце к его лицу. Стираю кровь, стараясь не задеть рану на губе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍