Левентик - Виктор Титов

не привлекал. Детский организм не вынес моральной нагрузки. Увидев расправу на заднем дворе, захотел порвать с Александром Викторовичем и укатить куда подальше… Сколько расправ видела Лиза? Две, три… Кто поручится, что не десять и не двадцать.

На кухне сидела Марта. Увидев меня, встала и указала на кофе. Немые люди чуткие, как кошки. Кивнул и опустился на стул. Вспомнил ночь, проведённую вместе. Тонкие чувствительные пальцы, скользящие по телу. Мягкий покорный взгляд. Будто вырезка из немого кино. Перемотать бы плёнку на несколько дней назад. Взял чашку и посмотрел Марте в глаза…

Глава 30

Каждую главу начинаю с пробуждения. Может, из-за постоянного желания начать жизнь заново.

На этот раз проснулся раньше девушки. В постели смуглая красавица отдала все силы. Мышцы болели, будто всю ночь дрался на ринге. Мечты Ричарда рассыпаются в прах. Что для меня эта ночь? Физическое удовлетворение или спортивный азарт? Возможность доказать себе, что не всё потерянно или скрытое желание заменить Таню? Подлец. Возьми пистолет и застрелись. Оружие есть у каждого охранника. Не хватит сил спустить курок. Смотрел на стройную фигуру девушки в полутёмной комнате. Расслабленные мышцы лица. Театральное спокойствие, ставшее визитной карточкой. Все мы лицемеры.

Оделся и спустился вниз. Ричард читал газету. Вместо чашки кофе, в руках он держал стакан водки. Стиснул зубы и выпил кружку воды. Когда-нибудь он загонит нож мне в спину. Не принципиально. На земле ничего не держит.

Утренний мороз вывел на окне образы абстракции. Тридцать градусов охладили желание курить. Обещал себе бросить. Положил сигарету в карман и вернулся. Решил весь день провести с Лизой. Выдержать давление кукол. Остановился у комнаты с золотой табличкой «Детская». Это что угодно: темница, западня, чистилище… только не детская комната. Лиза сидела в привычной для себя позе, поджав ноги и наклонив тело немного вперёд. Подол синего платья лежал вокруг девушки застывшими волнами. Девочка одарила меня мимолётным взглядом. Сел на пол рядом с игрушечным стулом. С психикой у девочки всё в порядке. За столом соблюдает манеры поведения, но, попадая в комнату, превращается в одну из этих многочисленных кукол. Игрушки единственные не бросили Лизу в тяжёлый момент. Куклы незаметно зашевелились. А где был ты, когда девочке требовалась помощь? Звуки в голове походили на шум ветра. Не задумывался, куда делись няни Лизы? Они все сошли с ума, думая, что куклы не умеют разговаривать. А ты как считаешь? Чертовщина какая-то. Посмотрел на ручку двери. Сколько людей дёргали за неё, охваченные отчаянием и слезами. Были среди них Александр Викторович и Елена Аркадьевна? Кукла с зелёными волосами снова моргнула. Конечно были. Никто не отнимет у нас девочку. Галлюцинации. Сколько ещё терпеть… Достал из внутреннего кармана миниатюрный термос, похожий на яркий металлический жезл. Содержимого в нём на две кружки… Будь моя воля, наполнил бы термос водкой или виски. В разговорах с куклами лучшего не придумаешь. Но пить перед Лизой было бы верхом неуважения. Поэтому в термосе крепкий горячий кофе. Налил себе кружечку, чтобы не потерять бодрости. Галлюцинации пропали и куклы превратились в бездушные пластмассовые игрушки.

Сидел с Лизой до обеда. Двух кружек не хватило и к двенадцати часами куклы вновь ожили. Пытался сосредоточить взгляд на Лизе, но кукла в красном платье норовила схватить кулон и выбросить в окно. Как только переводил на неё взгляд, кукла замирала. В голове проскользнула мысль сжечь комнату.

Пришла Эльза и позвала нас к столу. Её взгляд остановился на термосе. Улыбнулся. Крепкий кофе. Когда поднялся, повело в сторону. Кофе оказался с градусом. Почему не заметил, когда пил. Спустился вниз и отправился в летний домик. Эльза проболтается и меня уволят. Ладно. Чтобы кому-то помогать, перво-наперво надо разобраться в собственной голове. Зайдя в дом, бросил взгляд на Ричарда. Он спал в кресле, не выпуская стакан из рук. Поднялся в комнату и разделся. Несмотря на зиму, в летнем домике царили тепло и уют. Холодный душ привёл в себя. Накинул халат и вышел на балкон. Двадцать градусов. Мокрые волосы походили на застывшие отростки гидры. Смерть от переохлаждения. Если богу угодно, пусть будет так. Но после второй сигареты ничего не произошло. Пальцы онемели. Какую цену я выложу, чтобы остаться? Ночью Эльза придёт за ответом. Ответ прозвучит иначе. Хочу помочь девочке вновь обрести семью. Плата за молчание не изменится. Не заметил, когда превратился в дешёвую шлюху. Может, после смерти Тани. Когда переспал с её лучшей подругой. Это Аня сунула листок мне в руку. И Марта первой скинула с себя платье… Дешёвые оправдания.

Глава 31

Эльза развалилась на кровати, будто соломенное пугало. Плоская фигура без малейших выступов в области груди, резкие черты лица и выпирающие вперёд лошадиные скулы. Раньше на таких внимания не обращал. А теперь одна из них мной воспользовалась. Достал из ящика бутылку портвейна. Осушил стакан и спустился вниз. Рядом с Ричардом стояла полупустая бутылка. Марки на ней не было. В комнате повис устойчивый запах самогона.

— Сегодня какой-то праздник? — стараясь держать беззаботный тон, спросил я.

— Нет, — ответил старик. — Радуюсь за Эльзу. Впервые за долгое время она получила истинное наслаждение.

Ночью Эльза кричала, как резанная свинья. Она кричала для того, чтобы слышала Марта. Перематывал в голове плёнку прожитой жизни, надев на лицо маску театрального блаженства. Когда Эльза успокоилась, стало хуже. Процент истинной радости в жизни составил ничтожных два процента.

— Сегодня утром Марта дала понять, что между нами ничего не будет, — продолжил старик. Он достал синюю коробочку и положил на стол. — Можешь подарить ей кольцо? Не хочу, чтобы подарок пропал просто так.

Прошлой ночью Марту охватила боль. Боль утраты, боль разочарования. Она разделила её с Ричардом. Если откажусь, садовник не простит. А если приму? Спущусь на очередную ступеньку тёмного царства. Взял кольцо и вышел на улицу.

Глава 32

Ясным февральским днём катился по тихому зимнему лесу навстречу бесконечности. Прохладный ветерок обдувал лицо, а солнце превращало в серебро застывшую снежную корку. Исчезла за лесом высокая красная стена, а впереди открылось теряющееся за горизонтом поле. Оля катилась следом за мной. Не без гордости заметил, что на некоторых подъёмах хваленая спортсменка шла медленнее куряги-студента, державшего последний раз лыжи ещё в школе. Мы пересекли крутой холм, и выкатились на платформу. Лыжня змейкой убегала к пойме небольшой речки. Оглянулся. Румянец на щеках Оли отдавал янтарным свечением, а улыбка отражала