Мемориал августа 1991 - Андрей Александрович Прокофьев

простое было ей сейчас недоступно. Темно, пусто и никто не увидит, прямо сейчас садись на корточки, только злобные собаки не позволяют открыть дверцу.

– ‘’Может они совсем незлые. Может здесь просто их место, а я им совсем не нужна’’ – думала Инна, не имея сил сдерживать желание помочиться.

Сделать – это прямо в машине она не могла, поэтому решила терпеть настолько, насколько будет возможно. Неожиданное заточение длилось примерно часа два. В двух из трех домов за помойным озером погасли огни. Темнота почти полностью скрывала охраняющих ее собак, странным образом полностью вымерла дорога. Инна уже не могла плакать, не могла и заснуть. Только она решила справить свою естественную нужду, ни сходя с места, как увидела мерцающий огонек от фонарика, который двигался в ее направление. Желание малой нужды на время пропало. Огонек приближался все ближе, и Инна уже была уверенна, что он движется прямо к ней, не сходя с асфальта ненавистной дороги. Сначала ее охватила радость. Без всякого сомнения, навстречу к ней идет человек, и может быть хоть какая-то надежда, ну хоть на что-то. Затем она испугалась. В голову пришла мысль, которую широким жестом подарила темнота.

– ‘’А если идет насильник? Нет, – кого он может найти в такой темноте’’

Вторая половинка сознания, не поддержала первую. Пока Инна судорожно соображала, огонек от фонарика оказался совсем близко. Инна открыла окошко и громко произнесла.

– Помогите мне, пожалуйста.

Через пару секунд рядом с Инной оказалась, как нестранно пожилая женщина, можно сказать старушка.

– Ну– ка брысь бесстыжие, развалились тут – произнесла она, совершенно не боясь окруживших машину собак.

Те в свою очередь, никуда и не собирались уходить, лишь поднялись на все свои четыре лапы и с интересом смотрели на старушку, дружелюбно виляя хвостами.

– Ты что внучка, как здесь оказалась?

– Машина поломалась, а эти меня не выпускают.

– Эти безобидные, бродят здесь из угла в угол. У них только вид страшный. Нужно было позвонить, приехал бы кто за тобой.

– Телефон у меня разрядился.

– Отдохну немножко, подумаем, как быть. Я-то к мужу своему Архипу Архиповичу ходила. Блинов отнесла и сала малость. Задержалась затем у них в кочегарке. Семен смешные истории рассказывал, ну прямо умора. Веселый человек, ему хоть трава не расти. Жизнь, вроде, поганая давно уж наступила, а есть еще люди, которые все с юмором, иронией такой подадут, что на душе, ей богу легче становится.

Старушка рассказывала таким тоном, как будто Инна хорошо знала людей, о которых шло повествование.

– Семен уволился на какое-то время, а сейчас назад вернулся. Вот он и рассказывал о предприятии, где недавно работал. Все про этих меренджеров, выговорить не могу эту абракадабру. А он с акцентом и еще много словечек разных, все иностранные. Этих мне и вовсе не произнести.

– Супервайзер, мерчендайзер – тихо произнесла Инна, чтобы поддержать разговор.

– Вот – это точно, каждой твари по паре – улыбнулась старушка – Семен говорит их полная контора. Надутые, как индюки, важные. Все в костюмчиках при автомобилях. Смотреть жуть, а толку нет. На заводе одни посланцы средней Азии работают, лопочут по своему, а эти дайзеры с ними через переводчика глаголют. Это у нас внучка происходит, здесь рядом, знаешь пищевой комбинат ‘’Народное изобилие’’?

– Знаю – ответила Инна, потому что речь шла об предприятие, где она трудилась уже больше месяца и вполне комфортно чувствовала себя в обществе различных дайзеров.

– У нас здесь внучка, помимо этих смехов вещи почище происходят. Смех он смехом, а пи..а кверху мехом, как в народе говорят. Только сегодня до встречи с тобой, – и я испугалась. Вот, как ты – этих обормотов с хвостами, так и я, – только человека о двух ногах.

– Бандит какой или маньяк? – со страхом спросила Инна, посмотрев на полную темноту за стеклами автомобиля.

– Какой еще бандит? Николай Тимофеевич собственной персоной. Идет, как ни в чем не бывало. Те же усы, тот же узелок и папироса во рту дымиться. Темновато, конечно, но я его узнала, хоть мне на этом месте провалиться. Сколько годков минуло ни счесть.

– Не виделись давно? – спросила Инна.

Появление старушки вернуло ее к жизни. Она почувствовала себя значительно лучше, успокоилась. Но при этом самую малость боялся, что разговорчивая старушка в один прекрасный момент скажет: – Ну ладно мне пора, заболталась я с тобой. А ты не бойся ничего, скоро утро.

На этот момент Инна готовила нужные фразы, только вот, старушка продолжала свои рассказы, не замечая волнения на лице Инны.

– Очень давно не виделись. Мне тогда лет десять было, когда Николай Тимофеевич, вот так же с папироской и узелком на работу ходил. Сейчас мне семьдесят лет, вот и посчитай. Получается шестьдесят лет, никак не меньше.

– Не пойму, как такое может быть.

– Вот и я оторопела, только все равно, видимо по привычке, произнесла: – Здравствуйте Николай Тимофеевич, а он мне ответил: – Здравствуй Люба, – поздно уже, давай не болтайся на улице. Мать с отцом уже потеряли тебя, наверное, домой иди. И пошел сам в сторону битумного завода, как ни в чем небывало. Я стою и думаю: – ‘’Господи! Спаси и помилуй, какая мать, какой отец, их уже, как тридцать лет в живых нет’’ Осмотрелась по сторонам и еще больше испугалась. Вижу, а я возле нашего старого дома стою. Дома те давно расселили, хотели что-то строить, но руки, как у нас обычно бывает, не дошли до дела. Вот они и загнивали, рушились. Какие-то пожгли, какие-то, как наш остались, в хлам превращенные. Только на этот раз вижу дом свой, как будто сама из него действительно десять минут назад за водой вышла и все бы ничего, и только собралась я к нынешнему дому идти, как слышу кашель отцовский отчетливо. Значит, это он покурить на двор вышел, у меня ноги к земле и приросли. Двинуться не могу с места, а за кашлем голос: – Люба иди, давай, домой, хватит прохлаждаться время позднее.

Тут-то я и оторвалась, можно сказать от земли и быстро, быстро к дому, только не к тому, где отец покурить вышел, а к своему. Ну, вот затем и тебя милушка встретила. Так что впечатлений, хоть отбавляй.

– Странно – сказала Инна.

– И мне странно – поддержала Инну, старушка Люба.

– А это здесь все время? – наивно спросила Инна и ей в этот момент снова и еще сильнее захотелось по малой нужде.

– Нет, конечно, хотя я уже слышала об этом разговор. Говорили, будто бы уже видели людей из прошлого в наших местах. Одного не пойму, почему в наших краях они объявились, хотя и здесь бабка Кузьминична суждение имеет, что это от отравления народного происходит.

– Какого еще отравления? – изумилась Инна.

– Простого