Ищейка - Дарья Кузнецова

— Вы поразительный художник, — я не выдержал и рассмеялся.

— Это отчего же? Мне говорят, я талантлива, — художница пожала плечами. — Но вы же не это имели в виду?

— Нет, не это. Просто… Для начала, вы не выставили меня из святая святых, мастерской. Ещё совершенно не раздражаетесь, когда кто-то заглядывает вам через плечо в незаконченный набросок. Легко соглашаетесь писать на заказ, совершенно спокойно продаёте большинство картин…

— На что-то же нужно жить? — улыбнулась она. — Опять же… Зачем мне столько картин в личном пользовании? Спрятать и любоваться? Вот ещё! Я работаю потому, что люблю писать. Мне приятно, что картины покупают: значит, моё творчество кому-то нравится, кому-то нужно. Прекрасно понимаю, что большинство купленных у меня картин — это просто денежное вложение, с таких вкладчиков я действительно беру много денег. А когда вижу, что картина действительно "запала в душу", что называется, — беру чисто символическую плату. Или вовсе дарю, — девушка беспечно пожала плечами. — Жизнь коротка, что цепляться за такие мелочи? А то, о чём вы говорите… В большей части случаев — это нервы. Творческие люди действительно зачастую очень нервозные люди, порой неврастеники, а то и вовсе шизофреники. Также довольно часто — это просто показуха и пафос. Иногда, правда, бывает банальная привычка. Или убеждённость с детства, что "так положено".

— Странно, — я хмыкнул. — Мне почему-то тоже всё время так казалось. Не знаете, а я вас во сне не видел?

— Да мне-то откуда знать? — она фыркнула. — Вам виднее, милорд, ваши же сны!

— Я очень редко вижу сны, — я пожал плечами. — Или, скорее всего, просто очень редко их запоминаю, если верить магам Разума. Им виднее, что творится в наших головах, а я всего-навсего жалкий маг водной стихии… Так что если я случайно иногда забредаю в ваши сны, отнюдь не по злому умыслу, и искренне прошу меня простить.

— А вы не похожи на графа, — взгляд девушки посерьёзнел. — Совсем-совсем не похожи.

— Ну, спасибо, — я вздохнул. — Последнее время мне только об этом и говорят…

— Вы не пробовали почаще навещать портного? — расхохоталась художница.

— Я что, настолько плохо выгляжу? — удручённо уточнил я, разглядывая себя. — Вроде бы вполне приличный сюртук, качественный, из хорошей ткани, нигде не потёртый…

— Выглядите вы замечательно, особенно в выспавшемся состоянии. Просто этот сюртук был сшит эдак лет десять назад, несмотря на его идеальное состояние, — пояснила она. — И это действительно бросается в глаза.

— Да? — докатился… Нет, пожалуй, надо будет сегодня же навестить портного. А то вовсю роняю честь рода; хватит валять столь важную вещь в пыли! Не думаю, что отцу бы это понравилось. — Что ж, спасибо, что открыли глаза… Обещаю встать на путь исправления и сегодня же зайти к портному, — я вздохнул.

— Не поможет, — продолжала веселиться Марена. — Вы не только поэтому на графа не похожи. Вы слишком простой и интересный собеседник. Я, между прочим, сирота и дочь рыбака. А вы вот так запанибратски со мной разговариваете…

— О… тогда можно к портному не ходить, — я с несколько переигранной тоской вздохнул. — Боюсь, если я вдруг начну себя вести как потомственный аристократ, меня засмеют.

— Это кто? — удивилась девушка. — Однако, новость…

— Это… Мои друзья и коллеги, — пояснил я. — И первой будет Реи, с которой вы познакомились на выставке. Согласитесь, она тоже на княжну не похожа…

— А она княжна? — глаза художницы удивлённо округлились. — Вот это номер… А мы вчера на "ты" перешли… с другой стороны, она сама виновата, что не созналась! Может, и с вами перейдём? А то мне приходится постоянно себя одёргивать.

— Не имею ничего против, — я улыбнулся.

— А кем ты работаешь? — радостно и легко переключилась рыжая художница. — Вообще, это очень странно — работающий граф… — насмешливо хмыкнула она.

— Я? Я работаю старшим следователем отдела убийств, Управление Порядка, — честно признался я.

— О-о-о… — протянула она, недоверчиво меня разглядывая. — Вот на следователя ты, кстати, больше похож, чем на графа.

— Да я, собственно, и не спорю, — я пожал плечами. — Я уже двадцать лет — считай, полжизни, — больше следователь, чем граф.

— А я вчера подумала, что ты — какой-нибудь высокий офицерский чин, — она пожала плечами. — Совершенно не разбираюсь в мундирах… А за что награды?

— Ты же говоришь, не разбираешься в мундирах? — подколол я.

— Не разбираюсь, но что цепочки — это награды, я знаю, — беспечно пояснила Марена.

— Это не цепочки, это леи, — поправил я. Довольно резко, поэтому поспешил уточнить. — Извини, просто… не люблю, когда шутят с человеческими жизнями. Давай сменим тему.

— Я не шучу, я правда не знала, — ничуть не обиделась художница. — Не обижайся. Давай лучше про ту картину, про которую ты хотел спросить… Хотя, подозреваю, это тоже не слишком приятная тема.

— В последнее время она актуальна, поэтому не до сантиментов, — вздохнул я.

— В любом случае, это очень короткий разговор, — она вновь пожала плечами. — Я не могу сказать ничего внятного про ту картину. Думаю, то, что ей двадцать один год — или около того — тебя не удивит. А всё остальное… Мне приснился какой-то сюрреалистичный обрывочный кошмар. Те самые руки, холод, много крови, какие-то вспышки, крики. И то и дело мелькал этот символ. Написала я её вот так же, как сейчас, за ночь. Можно сказать, последними красками — тогда особо денег не было, это сейчас я известна и популярна… И, собственно, с тех пор ты и начал мне периодически сниться. Только я не знала, что это ты, и что тот парень из снов действительно существует. А расскажи мне, что тогда случилось? Почему у меня в сознании так отчётливо запечатлелся эти образы… Или не знаешь?

— Отчего же… Знаю. Какое настораживающее совпадение — двадцать лет я не почти вспоминал эту историю, а за последние несколько дней — уже не первый раз…

Я второй раз за день вкратце пересказал историю своей первой встречи с этим треклятым символом. Марена даже оторвалась от холста, присев на ещё один табурет.

— Какая жуткая история, — поёжилась художница. — Честно признаюсь, совершенно не хотелось бы оказаться на твоём месте! — она вздохнула, ещё раз зябко повела плечами, но потом будто очнулась и вспомнила о картине, вновь вооружившись палитрой и кистью.

— Честно говоря, мне тоже, — я хмыкнул. — Впрочем, я и не надеялся, что что-нибудь прояснит встреча с тобой.

— А зачем пришёл? — с ехидством поинтересовалась она.

— Честно? Из любопытства… не каждый день тебе столь необычная и прекрасная девушка признаётся, что видит тебя во сне.