Удар молнии - Даниэла Стил

— Конечно. И разумеется, мы удалили грудь. Это единственный способ застраховать ее от возможных рецидивов. Не может быть рецидива в груди, которой нет. Разумеется, рак может возникнуть снова в грудной клетке или в других местах; могут также появиться и метастазы, но это зависит от величины опухоли и от того, затронуты ли лимфатические узлы. Но удаление груди решает массу проблем.

Алекс-то это понимала.

— А может, лучше сразу ее убить, чем так издеваться над человеком? Разве это не решит все проблемы одним махом? Что это за варварство — отрезать женщине грудь, «чтобы опухоль не распространялась»? Что у вас, черт побери, за медицина?

Сэм был в ярости и не постарался даже понизить голос.

— «Медицина осторожности», мистер Паркер. Мы придерживаемся активного подхода к лечению рака, потому что не хотим, чтобы наши пациенты умирали. И, как вы, наверное, уже поняли, мы произвели рассечение подмышечной впадины и взяли на анализ кусок подмышечной ткани. Впрочем, я надеюсь, что она не слишком сильно затронута;

Патолог подтвердит это в течение ближайших нескольких дней, а через две недели мы получим результаты гормональных анализов. Тогда у меня сложится окончательная картина, и станет ясно, как лечить ее дальше.

— Как лечить ее дальше?! Что еще вы собираетесь делать?

Сэм был в неистовстве. Одним идиотским движением они навсегда обезобразили бедную Алекс.

— В зависимости от степени поражения лимфатических узлов мы, возможно, проведем курс достаточно сильной химиотерапии просто для того, чтобы исключить возможные рецидивы. Кроме того, может встать вопрос и о гормональной терапии, но на этот счет я пока ничего определенного сказать не могу. Женщинам ее возраста гормоны назначают редко. Поскольку грудь удалена, необходимость в облучении отпадает.

Начало курса химиотерапии мы отложим на несколько недель.

Ей нужно время, чтобы встать на ноги, а нам — чтобы оценить ситуацию. Я созову консилиум онкологов, и мы обсудим ее случай — разумеется, после того, как мы получим полную патологическую картину. Я могу заверить вас в том, что все меры по лечению вашей жены будут тщательно взвешены.

— Так же тщательно, как вы ей грудь отрезали? — Как они могли? Сэм не в состоянии был в это поверить.

— Поверьте мне, мистер Паркер, у нас не было другого выхода, — тихо сказал Питер Герман.

Ему уже не раз приходилось иметь дело с самыми разными мужьями онкологических больных — с разъяренными, испуганными или теми, кто просто отказывался поверить в реальность происходящего. Мужья мало отличались от самих: пациенток. Но у доктора сложилось ощущение, что сама Алекс Паркер оценила всю опасность положения гораздо лучше, чем ее супруг.

— Проведенная нами операция называется умеренной радикальной мастэктомией, — продолжал он. — Это означает, что мы отняли не только всю грудь, но и грудные ткани, в том числе и те, которые окружают грудную кость, ключицу и ребра, а также малые грудные мышцы. Через несколько месяцев она сможет сделать восстановительную пластическую операцию, если пожелает и если к тому времени курс химиотерапии закончится. А потом она сможет носить протез.

В его устах все это звучало очень просто, но даже Сэм понимал, что простота эта обманчива. Одним взмахом скальпеля доктор Питер Герман изменил все. Слушая ее, Сэм поймал себя на мысли, что его любимую жену заменили каким-то мутантом.

— Я не могу понять, как вы могли это сделать, — с нескрываемым ужасом выдавил он, и врач понял, что Сэму просто требовалось время, чтобы все это осознать.

— У вашей жены рак, мистер Паркер. Мы хотим вылечить ее.

К этому нечего было добавить, и Сэм кивнул, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.

— Как вы считаете, каковы ее шансы на выживание?

Это был вопрос, который доктор Герман ненавидел лютой ненавистью. Он не был Богом. Он был человеком. Он, наконец, просто не мог этого знать. С какой радостью он дал бы всем своим пациенткам гарантии долгой жизни — если бы был в состоянии.

— Сейчас трудно сказать что-либо определенное. Опухоль была весьма обширная и глубоко расположенная, но вы должны знать, что основной целью радикальной хирургии и усиленного послеоперационного лечения является полное уничтожение очага болезни. Если мы оставим сотую долю процента риска, со временем это может принести ей серьезный вред. Именно поэтому мы не можем не удалить грудь при опухоли такой стадии.

Зачастую раннее обнаружение и радикальное лечение решают дело в положительную сторону. Я надеюсь, что очага не осталось, что опухоль была компактной, что окружающие ткани и лимфатические узлы не поражены или почти не поражены. Кроме того, мы надеемся на то, что после самого важного шага — радикальной операции — она нуждается в дополнительной гарантии, то есть в курсе химиотерапии. Но только время сможет показать, добились ли мы успеха. Вы оба должны призвать на помощь все свои силы и все свое терпение.

Значит, она скоро умрет, решил Сэм, слушая врача. Они будут отрезать от нее по кусочку — сначала одну грудь, потом другую, они залезут в ее внутренности, отравят ее кишки ядом химических препаратов, и она в любом случае умрет.

Итак, он ее потеряет. Этого Сэм вынести не мог. И он не собирался наблюдать за ее мучительной смертью, как это было в случае с его матерью.

— Я полагаю, что будет бестактным задать вам вопрос о проценте вашего успеха в борьбе с подобными видами рака?

— Иногда все проходит великолепно. Мы просто должны действовать со всей решительностью, какую способна выдержать ваша жена. В ее пользу говорят хорошее здоровье и сильный характер.

Да, только ей не повезло. В сорок два года Алекс должна; будет бороться за свою жизнь. И вполне возможно, что этой; битвы она не выиграет. У Сэма все это просто не укладывалось в голове. Как в плохом фильме, где героиня умирает, а муж. остается в одиночестве с ребенком на руках. Его отца это убило. Сэм понимал, что с ним этого случиться не должно. Глаза его наполнились слезами. Только не думать о том, каким было ее тело и каким оно стало теперь. Услышанное им было так мрачно… пластическая операция… химиотерапия….протез… Господи, не видеть бы всего этого.

— Я думаю, что ваша жена пробудет в послеоперационной палате до вечера. Она проснется около шести или семи. В первые несколько дней за ней будут следить личные сиделки. Хотите, чтобы я распорядился насчет этого?

— Если вам не трудно, — холодно произнес Сэм. Этот человек разрушил его жизнь в одно мгновение. Невозможно было освоиться с мыслью, что у Алекс на самом деле рак и что доктор Герман действительно пытается вылечить его. — Сколько, . она здесь пробудет?