Остров проклятых - Деннис Лихэйн

— Теперь это так называется.

Первое, что ударило в нос Тедди, — это запах. Запах промышленной дезинфекции, призванной забить смердящий букет из рвоты, фекалий, пота и, главным образом, мочи.

Затем откуда-то издалека, с верхних этажей, долетел шум: топот ног, крики, отлетавшие гулким эхом от толстых стен и повисавшие в сыром воздухе, внезапные взвизги, пронзающие уши и постепенно сходящие на нет, назойливый неумолчный гул, производимый несколькими одновременно звучащими голосами.

Кто-то завопил:

— Ты не имеешь права! Слышишь? Ты не имеешь права, пидорас! Убирайся… — Дальнейшие слова прозвучали неразборчиво.

Где-то над ними, над пролетом каменной лестницы, мужчина пел «Сто бутылок пива на полке». Он закончил куплет про семьдесят седьмую бутылку и затянул про семьдесят шестую.

На карточном столе стояли два термоса с кофе, стопки бумажных стаканов и несколько бутылок молока. За другим карточным столом, у подножия лестницы, сидел охранник, встретивший их улыбкой.

— Первый раз здесь?

Тедди уставился на него, а тем временем прежние звуки сменились новыми, и эта какофония терзала слух, обрушиваясь со всех сторон.

— Ага. Слыхал разное, но…

— Привыкнешь. Человек ко всему привыкает.

— Это точно.

— Если вы, ребята, не работаете на крыше, можете повесить плащи и шляпы там. — Охранник показал на комнатку у него за спиной.

— Нам сказали на крышу, — уточнил Тедди.

— Кому вы так насолили? Тогда по лестнице. — Он показал пальцем наверх. — Вообще-то психов мы приковали к койкам, но кое-кто еще бегает. Если такого увидите, крикните, ладно? Главное, не пытайтесь его сами обездвижить. Тут вам не А. Эти сукины дети сделают из вас отбивные, ясно?

— Ясно.

Они начали подниматься по лестнице, и тут их окликнул охранник:

— Постойте-ка.

Они остановились и посмотрели вниз.

Он, улыбаясь, показывал на них указующим перстом.

Они ждали.

— А я, ребята, вас узнал, — почти пропел он.

Они оба молчали.

— Узнал, — повторил охранник.

— Да? — с трудом выдавил из себя Тедди.

— Да. Это вы застряли на инструктаже. Из-за этого долбаного дождя. — Он захохотал и хлопнул другой рукой по столешнице.

— Точно, — сказал Чак. — Ха-ха.

— Вот тебе и ха!

Тедди в свою очередь наставил на него указующий перст:

— Как ты нас, приятель. В тютельку.

Они снова двинулись наверх, а им вдогонку полетел идиотский смех.

На первой площадке остановились. Перед ними огромный зал с арочным потолком из кованой меди, темный пол навощен до зеркального блеска. Тедди подумал, что если бы он швырнул через весь зал бейсбольный мяч или одно из яблок, которыми жонглировал Чак, то до противоположной стены, пожалуй, не добросил бы. Дверь в зал была открыта нараспашку, и, когда они вошли, у Тедди кошки заскребли на сердце, так это пустое пространство напомнило ему огромный мраморный зал из недавнего сна, где Лэддис предлагал ему выпить, а Рейчел убивала своих детей. Это не была его копия — в том, из ночного кошмара, были высокие окна с плотными шторами, и потоки света, и паркетный пол, и массивные канделябры, но сходство все равно разительное.

Тут его похлопали по плечу. На шее у него выступили капельки пота.

— Могу еще раз повторить, — шепотом сказал Чак со слабой улыбкой, — слишком уж легко. Где охранник? Почему дверь нараспашку?

А у Тедди перед глазами растрепанная Рейчел с воплем неслась через зал, вооруженная тесаком.

— Не знаю.

Чак наклонился и прошипел ему в ухо:

— Это западня, босс.

Тедди вошел в зал. Ломило виски от недосыпа. От дождя. От приглушенных криков и топота над головой. На него оглядывались через плечо трое детей — два мальчика и маленькая девочка. Они дрожали.

Он снова услышал, как мужчина распевает:

— …взял одну, пустил по кругу, осталось пятьдесят четыре бутылки пива на полке…

Они мелькали перед его глазами, эти трое детей, колебались в колеблющемся воздухе, а потом их сменили желтые пилюли, которые Коули вчера положил ему на ладонь, и он ощутил приступ тошноты и какое-то движение в желудке.

— Пятьдесят четыре бутылки пива на полке, пятьдесят четыре бутылки пива…

— Давай вернемся, Тедди. Пока не поздно. Это облом. Ты чувствуешь, я чувствую.

Из дальней двери выскочил мужчина. Босой, с голой грудью, в одних пижамных штанах. При слабом свете можно было разглядеть бритую голову, но не черты лица.

— Привет! — крикнул он.

Тедди ускорил шаг.

— Пятна! Ты — оно!

Мужчина скрылся. Чак нагнал своего товарища.

— Босс, Христа ради…

Он где-то здесь. Лэддис. Тедди подсказывало шестое чувство.

В конце зала они обнаружили две широкие лестницы: одна крутым загибом уходила вниз, в темноту, другая вела наверх, туда, где звучали крики и бормотание, сделавшиеся громче, и теперь к ним добавился лязг цепей и металлические удары.

— Биллингс! — донесся чей-то голос. — Ну всё, парень! Угомонись! Отсюда некуда бежать. Ты меня слышишь?

Тедди услышал совсем рядом учащенное дыхание. Он повернул голову и увидел в сантиметрах от своего лица бритую голову.

— Ты — оно! — Бритоголовый, весь сияя, ткнул его в плечо пальцем.

— Я — оно, — подтвердил Тедди.

— Конечно, если ты махнешь рукой, то я снова превращусь в оно, а потом я махну, и ты превратишься в оно, и мы можем этим заниматься долго, хоть целый день, без перерыва на обед, без перерыва на ужин, превращая друг друга в оно, снова и снова.

— А зачем? — спросил Тедди.

— Знаешь, что там? — Тип мотнул головой в сторону лестницы. — В море?

— Рыба? — предположил Тедди.

— Рыба. — Тип кивнул. — Молодец. Рыба, да. Много рыбы. Да, рыба, молодец, рыба, а что еще? Субы. Ага. Точно тебе говорю. Советские субмарины. Двести, триста миль от наших берегов. Мы вроде как в курсе, правильно? Нам сообщают. Да. И мы привыкаем к этой мысли. В сущности, мы забываем. Ну, то есть: «О'кей, там эти субы, спасибо за информацию». Они стали частью нашей повседневной жизни. Мы знаем, что они где-то там, и не заморачиваемся по этому поводу. Правильно? А они реально там плавают, оснащенные ракетами. И эти ракеты нацелены на Нью-Йорк и Вашингтон. На Бостон. Они сейчас там. Ждут своего часа. Тебя это не беспокоит?

Тедди слышал, как рядом размеренно дышит Чак в ожидании его ответа.

— Ты правильно сказал. Я стараюсь не заморачиваться.

— Мммм. — Тип кивнул и погладил щетину на подбородке. — До нас кое-что доходит. Трудно поверить, да? Доходит, будь спок. Поступает новенький и рассказывает. Охранники болтают. Вы, санитары, тоже. Мы знаем, мы знаем. Про внешний мир. Про испытания водородной бомбы, про атоллы. Ты знаешь, как работает водородная бомба?

— На водороде?

— Молодец. Соображаешь. Да, да. — Тип кивнул несколько раз подряд. — На водороде, точно. Но что еще, что еще, эта бомба не такая, как другие. Ты бросаешь бомбу, даже атомную, и она взрывается. Вовне. Правильно? Правильно. А водородная взрывается внутрь. В себя. Серия таких внутренних распадов. И все эти распады создают массу и плотность. Ярость самоуничтожения творит нового монстра. Врубаешься? Чем сильнее распад, тем больше саморазрушение, тем мощнее эффект. И вот, прикинь, бабах! Вдруг — бенц, бум, бах. Самого вещества уже нет, а оно начинает распространяться. Из взрыва вовнутрь происходит взрыв вовне, который в сотни, в тысячи, в миллионы раз разрушительнее, чем любая бомба в прошлом. Это наше наследие. Помни об этом. — Он несколько раз, легонько так, постучал Тедди пальцами по плечу, как будто отбивая ритм. — Ты — оно! В десятой степени. Хе-хе!

Он дунул вниз по темной лестнице с криком «бабах», повторенным многократно.

— …сорок девять бутылок пива! Взял одну…

Тедди взглянул на Чака. Лицо его было влажным от пота, и он старательно дышал ртом.

— Ты прав, — сказал Тедди. — Пошли отсюда.

— Другой разговор.

В это время с верхней площадки раздался крик:

— Кто-нибудь, бля, помогите! Твою мать!

Тедди и Чак подняли глаза и увидели, как двое сцепившихся мужиков, один в синей униформе охранника, другой в белой пижаме пациента, кубарем катятся вниз по лестнице. На повороте, на самой широкой ступеньке, падение закончилось. Свободной пятерней пациент вцепился в лицо охранника и выдрал кусок щеки, тот, взвыв, отдернул голову.

Приставы кинулись наверх. Пациент уже готов был к новому подвигу, но Чак успел схватить его за кисть.

Охранник схватился за глаз и размазал кровь до подбородка. Тедди слышал их общее учащенное дыхание и пение весельчака, уже добравшегося до сорок первой бутылки, и вдруг увидел звериный оскал мужчины в белом и с криком «Чак, берегись» стукнул пациента по лбу на мгновение раньше, чем тот успел вцепиться зубами Чаку в запястье.