Нийлас. Поцелуй тигра - Регина Грез

class="p1">– Думаешь, он большой специалист по ящерам? – брюзжал Тамил, не скрывая ревности к брату, и немного притих лишь когда Динлис погладила его по плечу, ласково заглянув в глаза.

– У тебя немало других достоинств. Рада, что твое самочувствие улучшилось, и ты снова на ногах.

– Я даже успел найти проводника, пока вы тут возились с детьми. Он жутко выглядит, но, кажется, почти не воняет.

– А бабушка обещала показать горный бессмертник. Розовые цветы с чудесным запахом по утрам. Их кладут на тела умерших, чтобы помочь отпустить душу, – поделилась Алейша.

– Здесь много любопытных ритуалов, – согласилась Динлис. – Пойдем, узнаем, как дела у Амира, может, он уже обсудил с проводником завтрашнюю прогулку. Если все сложится удачно, к вечеру вернемся на базу и хорошенько отметим ваш отлет с Харакаса.

– Я бы не хотел так скоро прощаться с тобой, – тихо промолвил Тамил, и Динлис довольно опустила ресницы.

– Этот вопрос тоже подлежит обсуждению.

Увидев, что Амирхан беседует с мужчиной, кутавшемся в лохматый плащ из овечьей шкуры, Алейша невольно насторожилась. Голову чужака покрывал капюшон, мешающий разглядеть лицо, скрипучий голос словно с трудом вылетал из больного горла.

Старушка, сопровождавшая принцессу, пояснила на корявом сианском:

– Поводырю всегда холодно. К нам он редко спускается с горы, но когда приходит – сидит у очага или на прогретых камнях.

– Этот человек хорошо знает путь до ущелья? – спросила Алейша, уже не сомневаясь в ответе. Но проводник сам повернулся к ней и глухо сказал:

– И даже гораздо дальше – до самого дна. Что же понадобилось молодой госпоже на старом могильнике? Не хватает ярких впечатлений за пределами этих мрачных земель?

Его четкая речь заметно отличалась от простых фраз местных стариков, помнящих сианский диалект еще со времен военных конфликтов в регионе. Алейше хотелось заглянуть в его глаза и расспросить про события двадцатилетней давности.

Может, он жил поблизости и помнит хоть что-нибудь о тарсианском истребителе, разбившемся в горах. Впрочем, таких случаев было немало…

– В Батрейя погиб мой родственник, – твердо сказала Алейша, выжидательно поглядывая на проводника.

– Он был солдатом? – небрежно спросил тот, пряча глаза.

– Военный пилот с Тарсин.

– Значит, ты тоже тарсианка? – в голосе проводника вдруг послышалась сдержанная радость, граничащая с нервным возбуждением. – Я думал, что никогда не увижу… никогда… – из груди его вырвалось хриплое клокотание.

– А вы? Родились в горах или попали сюда в результате давней смуты?

Алейша подошла бы ближе, но Амирхан непринужденным жестом остановил ее на расстоянии вытянутой руки от странного горца. И сам же за него ответил.

– Он служил рабочим на летной базе, не хочет об этом вспоминать. Будем уважать его желание. Завтра утром Человек Без Имени проводит нас в горы, и ты исполнишь задуманное. А этим вечером местные приглашают отведать козленка, сваренного в молоке в нашу честь. Гостеприимные люди. Здесь осталось всего девять семей, правильно?

Динлис хмуро кивнула, и Амирхан снова обратился к принцессе:

– В племени почему-то часто умирают мужчины, мальчики озлоблены, девочки напуганы, старики на удивление покорны. Я хочу разобраться, может, дело в заболевании или наследственном генетическом изъяне. Похоже, за последний год у тебя было много работы, Поводырь Смерти?

– Горы любят свежую кровь, – последовал надменный ответ.

– Разве нельзя насытить их песнями и запахом жареного мяса? Попробуй договориться! – с вызовом заявил Амирхан.

– Горы сами решают, кого оставить жить, даже искалеченным.

Поводырь смерти наконец откинул кусок свалявшейся шерсти с головы, показав седую макушку и лоб, покрытый язвами. Некогда вполне привлекательное лицо мужчины теперь вызывало жалость и отвращение. Черные губы высохли, щеки запали, прежний цвет глаз нельзя было различить из-за расширенного зрачка и болезненно красной радужки.

Алейшу внезапно заинтересовал карман на рубашке Амирхана, но сам нийласец, не сводя пристального взгляда с проводника, твердо спросил:

– Что с тобой случилось? Мы привезли немного современных лекарств, но тут требуется серьезное обследование. Если знаешь причину недуга, я могу попробовать облегчить твое состояние.

– Твои старанья будут напрасны. Полжизни назад меня отравили, я должен был сдохнуть в темноте, как могильный червь, но горы вскормили меня своим молоком и вернули небу.

Горец надсадно засмеялся, схватившись за грудь.

– Да. В моих венах яд течет пополам с ее молоком… Редкая удача. Я буду платить до последнего дня. Я очень хотел выжить.

Он еще что-то неразборчиво пробормотал, потом сгорбился и, пошатываясь, добрел до серой стены лачуги, освещенной лучами Антарес. Там проводник и оставался недвижим, наслаждаясь теплом и светом, пока путешественники кратко совещались по поводу надвигающегося вечера и завтрашнего маршрута.

Амирхан сомневался и предлагал найти более вменяемого «экскурсовода», но никто из обитателей поселка не знал горных троп так хорошо, как Человек Без Имени.

– Пусть он не в ладах с рассудком, но дело свое исполнит. У нас надежная охрана и навигаторы, – рассуждала Динлис. – Что тебя беспокоит?

– В народных суевериях часто кроется реальная проблема. В доме старейшины я нашел ремни с военной экипировки. А ты заметила, что жители используют металлическую посуду? И ножи у них из отменной стали. Я подозреваю, они нашли где-то в горах остатки брошенной техники. А проводник упомянул яд… кто знает, чем сианцы и тарсиане травили друг друга в столетнем противостоянии. Эту местность нужно тщательно проверить.

– Ведь я уже объясняла, Амир. Мы на нейтральной полосе. Здесь земля горькой памяти. Она никому не принадлежит, копаться со спецоборудованием сианцы не смогут. В одном полковник заверил, радиация исключена.

Помолчав, Динлис добавила:

– Думаешь, мне не жаль этих забитых девчонок? Они с чего-то решили, что самую красивую из них принесут в жертву чудовищу, живущему в подземной пещере. Старшая изуродовал себе лицо ножом. Дикие нравы. Темное сознание. Амир, я хочу им помочь, но не знаю как… Увезти силой? Оторвать от семьи? Жестоко. Они привязаны к своим лугам и овечкам.

– А как бы поступила Мина Фалид? – прямо спросила Алейша.

Динлис растерянно огляделась по сторонам, словно ища подсказки, и снисходительно улыбнулась Тамилу, от скуки крошившему домашним птицам кусок лепешки.

Поймав взгляд сианки и чувствуя, что от него ожидают совета, князь расправил плечи и громко заявил:

– Твоя прославленная бабуля открыла бы здесь школу для малышни. Это же просто. Рискни, милая. А через двести лет на плато Тач-Тары будет стоять памятник в твой полный рост. Только попроси, чтобы каменная одежда плотно облегала бедра и грудь. Они восхитительны.

– Иногда мне хочется его побить, – шепотом призналась Алейша новой подруге. – Я не рассказывала, как мы познакомились на Чантасе? Он чуть не покалечил меня на снежном склоне, а потом пытался очаровать.

Динлис хитро