Настоящее имя - Даниил Корецкий

Макс в нескольких словах рассказал. Веретнев слушал рассеянно, в конце кивнул:

— Вот и хорошо… Работу нашел, опять мир посмотришь… Только у меня наш разговор из головы не идет. Про чемоданчик с миллионом баксов.

Карданов махнул рукой.

— Где его искать, тот чемоданчик…

Лучи заходящего солнца давали заметное тепло. В леске пела какая-то птичка. Чувствовалось дыхание весны.

— Я уже все продумал, — напористо произнес Слон. — Искать надо Евсеева. А на него выходить через наших ребят из бывшей «девятки»4. Большие начальники сами по себе к жизни не приспособлены, им обязательно «прикрепленные»5 нужны. И если он с большими деньгами убежал, то обязательно своего «прикрепленного» прихватил!

Теперь рассеянно слушал Макс. Его сейчас больше заботила предстоящая поездка и встреча с родителями.

— Это не факт, — без особой заинтересованности процедил Карданов. Голое предположение. Кстати, мне сегодня Золотарев назвал мое настоящее имя. Знаешь какое? Томпсон!

— Меньше слушай Золотарева, я его знаю, как облупленного! — отмахнулся Слон. — А насчет голого предположения — ты зря!

Алексей Иванович подошел вплотную и взял Макса под руку.

— Я тут повстречался с нашими ребятами, попил водки… У пенсионеров языки, известное дело, поразвязанней. Там слово, здесь… Знаешь ведь, как собирается информация…

— Шпионская информация, — пошутил Макс, но Слон шутки не принял.

— Ты это брось! Я никогда шпионом не был… Потому что шпион одно, а разведчик — совсем другое!

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Карданов. — И что дальше?

— Вчера к корешу одному зашел, к Женьке Варенцову, он со мной в отделе работал. Посидели за бутылкой, поболтали, вспомнили, как раньше жили, поговорили кто как сейчас устроился… Женька летом во Франции был с новой женой, поехали в Монако, там море, пирсы, яхты, чистота, щелкает он свою красавицу во всех ракурсах, видит — мужик со спортивной сумкой по сходням поднимается. Морда сытая, загорелая, но — совковая, родная, да ещё знакомая!

Слон многозначительно поднял палец.

— Кудлов из Девятого управления, мать его так!.. Эй, кричит, Кудлов! Не узнаешь, что ли?.. А тот морду — клином, отвернулся, поднялся на яхту, зашел в каюту, и все. Через полчаса яхта отчалила. Вот она, я незаметно спер фотку…

Откуда-то из-за пазухи Слон достал лаковый цветной прямоугольник, протянул Максу. Тот всмотрелся.

— Красивая…

— А я о чем!

— Но она моложе его лет на двадцать?

Веретнев запнулся.

— Кто?

— Ну эта его новая жена.

— Да при чем здесь жена! На яхту, на яхту смотри!

Действительно, кроме молодой женщины в открытом сарафане на заднем плане снимка присутствовала роскошная белая яхта среднего класса. Море на снимке казалось не лазурным, а скорее золотистым от косых лучей утреннего солнца, отраженных в спокойной воде. Яхта отходила от причала, оставляя за кормой смятую вспененную дорожку. Вверху на мачте развевался французский триколор. На корме отчетливо выделялись крупные литые буквы: «ALEXANDRA». Под названием яхты стояло ещё какое-то слово, или цифры, — гораздо мельче, не разобрать.

— А при чем тут Евсеев? — спросил Макс.

— Да при том, — Алексей Иванович понизил голос. — Кудлов и Злотин как раз и были «прикрепленными» Евсеева! И если кто-то из этой парочки сейчас в яхтах там раскатывается, то и босс ихний где-то неподалеку!

— Вот так, да? — в голосе Карданова появилась заинтересованность. — А что там мелко написано?

Веретнев хмыкнул.

— Не читается, я пробовал. Ни в лупу, ни с помощью сканера. При самом большом увеличении это просто пять чертиков, или пять каких-то пятен — не более того.

Макс вернул ему фото. По краю поля стрелой пронесся облезлый мартовский заяц.

— Миллион баксов, Макс, — сказал Веретнев.

— Около миллиона, Алексей Иванович, — поправил Макс. — И судя хотя бы по этой яхте, часть денег уже вложена.

— Сколько такая посудина будет стоить? — хрипло спросил подполковник.

— Не знаю. Тысяч двести, наверное. Предположим, столько же во Франции стоит приличный дом в пригороде. Плюс обстановка, машина. И ведь прошло столько лет… А налоги там одни из самых высоких в Европе.

Веретнев достал из кармана куртки плоскую металлическую фляжку, открыл и уже сложил было губы трубочкой, собираясь отхлебнуть — вдруг вспомнил про гостеприимство и протянул фляжку Максу.

— Что там? — поинтересовался тот.

— Виски, конечно. Не буду же я водку в кармане таскать, — с оттенком обиды отозвался Слон, будто это не он имел обыкновение глушить водку стаканами.

Карданов отхлебнул, подержал ароматную, приятно обжигающую небо жидкость во рту, в несколько крохотных глотков проглотил.

— Так что решаем, Макс? — спросил отставной разведчик. — Хрен с ним, с Евсеевым… с чемоданом?.. А?.. Хотя я знал людей, которые не боялись оторвать жопу от стула и за тысячу долларов.

Макс посмотрел на него.

— Вы же уже начали делать дело. Продолжайте. Я вернусь — подключусь. Деньги деньгами, но эта сука пыталась меня убить. Бессовестно и совершенно хладнокровно.

— Вот это разговор! — оживился Слон и, припав к фляжке, сделал несколько больших глотков, потом аккуратно завинтил крышку.

— Вдвоем это обстряпать сложно. Давай Спеца возьмем.

— Давайте, — не раздумывая, согласился Макс.

С поля потянул холодный ветер окраины. Они вернулись в машину, подполковник включил зажигание, нажал кнопку магнитолы. Из эфира прилетел дребезжащий звук оркестра.

— По-моему, это французская музыка, — сказал Веретнев, выжимая газ. Значит, будет у нас удача.

— Посмотрим, — ответил Макс.

Еще до случая с Борей Яхимом дискобар «Миранда» пользовался дурной репутацией. Вполне заслуженной, надо сказать. Примерно каждый третий молодой человек или девушка, открывающие двери этого заведения, становятся клиентами вертлявых парней, торгующих «колесами», «чеками» или «марочками» — ноксероном, героином, кокаином, бумажными полосками с тонким слоем ЛСД, которые быстро растворяются под языком. Все дилеры в «Миранде» работают на Директора, это его точка, постороннему сбытчику вход сюда заказан. Жгут, например, тянет свою копейку в «Ромашке», но там помещение практически без вентиляции, теснота и клиентов меньше, да и сами жгутовские предпочитают отдыхать в «Миранде».

Девяносто девять процентов всей публики — это, конечно, молодняк от шестнадцати до двадцати пяти: пестрые штаны кислотных оттенков, черные «тунгуски» с надписями и портретами знаменитых дегенератов, цветные татуировки, серьги в ушах, ноздрях и пупках. Молодежь танцует, знакомится друг с другом, жрет наркоту или попивает коктейли в баре.

Один-единственный процент, а может, даже какая-то десятая доля процента — приходится на солидных мужчин от сорока до пятидесяти, прикинутых обычно в демократическую джинсу или обычный темный костюм с засунутым в карман галстуком и расстегнутой сорочкой. Они стоят скромно где-нибудь в сторонке или сидят за стойкой со стаканом джин-тоника в руке дилеры обходят их за версту — и поглядывают на девчонок, танцующих в зале. Это небедные люди, у них есть жены, любовницы и возможность вызывать дорогих проституток. Но им хочется свеженького, нестандартного. Чтобы пахло молодым девичьим потом, чтобы без игры и с наивом, чтобы белье сорок четвертого размера. Как тридцать лет назад, короче.

Многие девчонки сидят на «винте», а «винт» усиливает сексуальное влечение, под ним вытворяются такие чудеса, которые никогда не придут в трезвую голову. Их называют «обезьянами». Состоятельные мужики заруливают сюда специально, чтобы снять «обезьяну». Поэтому их называют «охотниками на обезьян».

«Обезьянам» — до смерти хочется порцию кайфа, но нет денег. В «Миранде» таких навалом, они приходят сюда, как на водопой, хотя источник давно иссяк. Их легко вычислить по голодным глазам — за двадцать долларов они готовы практически на все.

«Охотники» внимательно присматриваются к «обезьянам», выбирают по росту, фигуре, длине ног или объему груди, кому что нравится — затем вступают в переговоры. Если «обезьяне» исполнилось восемнадцать, если там действительно голодная тундра в глазах и пропади-оно-все-пропадом, то спустя несколько минут девушка, как правило, уже мчится в иномарке «охотника» куда-то в туманную даль, где ждет квартира, коньячок, конфеты, и таблетки, и «марочка», и порошок, и все, что хочешь. Только двигайся, не ленись, работай. Насилия здесь не бывает, все по обоюдному согласию. Среди «охотников» в «Миранде» ни разу не попадались маньяки, что, впрочем, можно отнести лишь на счет какого-то непонятного везения.

Но после того вечера, когда внезапно помер Боря Яхим, в «Миранде» появился один дядечка с тугой красной рожей; его с первого же вечера так и прозвали — Помидор. Ничем особым он, поначалу не выделялся: сидел тихо в уголке, без шофера и телохранителя, потягивал пиво и посматривал на девчонок — обычный «охотник», как и десятки других. В конце концов, Помидор снял некую Светку Сафронову, девятнадцатилетнюю крашеную блондинку, которая вторые сутки маялась без первитина и не имела никаких перспектив на его получение в ближайшем будущем, поскольку со старым дружком она разругалась вдребезг, а обзавестись новым ещё не успела.