Часовой Большой медведицы - Сергей Бузинин

Все оставшееся до конца рабочего дня время Мишка был занят текущей бумажной работой, которой его в изобилии обеспечил Витиш, чтобы припорошить «романтизьм» суровых чекистских будней пылью повседневной жизни. Вечерний рапорт тоже прошел тихо, скучно и обыденно. Мишка гадал, какую работенку поскучнее ему подвалит дружелюбное начальство, но в шесть часов вечера Игорь неожиданно заявил, что рабочий день окончен, и что тот, кто останется на рабочем месте через пять минут всю последующую неделю посвятит дежурствам. Шутил он или нет, выяснять никому не хотелось, Костик с Мишкой дружно поднялись и строевым шагом, выполняя команду «равнение направо!» промаршировали к выходу из кабинета.

Добравшись до общежития, Мишка первым делом позвонил Марине, но она была на работе и сколько-нибудь долгого разговора не получилось. Немного расстроившись, он прогулялся до столовой, где потратил почти час на тщательное пережевывание пищи. Ел он чисто механически, раздумывая, чем бы ему занять неожиданно свободный вечер. Ничего не придумав, Мишка поднялся в свою комнату, включил телевизор и под его бормотание незаметно для себя уснул.

Вторник. Вторая неделя

Утро нового дня началось со звонка мобильного телефона. Не открывая глаз, Мишка включил громкую связь и тут же подпрыгнул, так как из трубки голос Шаманского вкрадчиво интересовался, когда же его сиятельство лейтенант Канашенков соизволит посетить рабочее место и можно ли отделу начинать работу в его отсутствие. В рекордные сроки Мишка оделся и выскочил на улицу. Рискуя побить мировой рекорд по бегу на короткие, длинные и все прочие дистанции, он примчался в отдел. Планерка уже закончилась, но Шаманский был настроен благодушно и длительного разноса устраивать не стал, рассудив, что Витиш своей властью назначит Мишке наказание. Витиш тоже не стал проводить длительный разбор полетов, отправив Мишку в больницу, на повторную встречу с Изырууком.

Едва Мишка шагнул за порог травматологического отделения, как ему навстречу бросилась дежурная медсестра.

— Ой, как здорово, что вы пришли! У нас такое!..

И рассказала Канашенкову следующую историю.

Буквально за полчаса до Мишкиного визита в больницу два практиканта были посланы в палату Изыруука с целью пригласить его на процедуру ректороманоскопии, как медики бессовестно и лицемерно именуют зондирование прямой кишки.

Гоблин данного термина не знал и на приглашение отреагировал философски: приказал всем своим соседям «чутко пасти его шконку», перегрузился при помощи практикантов в кресло-каталку и двинулся навстречу своей судьбе.

По пути Изыруук — исключительно из врожденного любопытства — поинтересовался, куда и зачем его везут.

Словоохотливые практиканты, которым не преподавали еще медицинскую дианталогию, подробно описали суть и смысл предстоящий гоблину процедуры.

Изыруук изменился в лице, прорычал нечто вроде «Не на того напали!» и, вырвавшись от практикантов, бросился бежать.

На кресле, впрочем, далеко не убежишь, а потому гоблин свернул к окну, вцепился обеими руками в трубу парового отопления, и заявил о своем протесте на всю больницу громкими воплями и причитаниями. Причем рефреном повторялась одна и та же фраза: «Меня на зоне никто не тронул, а тут врачи… Приличные люди…»

Несколько позднее выяснилось, что назначение на процедуру было изощренной местью со стороны палаты, которую гоблин успел извести своей неуемной страстью вмешиваться в чужие разговоры. Но к возникшему кризису это отношения уже не имело.

— И чего теперь? — спросил Мишка у медсестры.

— Да какая тут процедура… От трубы б отклеить.

В тот момент, когда в отделение явился Мишка, кризис еще отнюдь не миновал. На вопли гоблина явился заведующий отделением Владимир Викторович Бешеный. В этот же момент на сцене появился Мишка.

— И что ты вцепился в эту трубу, будто последняя на свете обезьяна в последнее на свете дерево? — рычал на гоблина завотделением. — Из-за какой-то глупой процедуры? Это же даже не трепанация черепа!

Надо сказать, что на врача, даже заведующего отделением, даже отделением травматологии, Бешеный походил не вполне. От папы, чистокровного тибетского йети, ему достались двухметровый рост и такая ширина плеч, что доктор казался скорее коренастым, чем высоким. Под расстегнутым белым халатом видна была футболка со схематичным изображением Эльбруса и огромной коллекцией значков «Эверест 2005», «Заслуженный мастер спорта», «Спасотряд» — успел прочитать Мишка). Глядя на ручищи завотделением само слово «травматология» приобретало дополнительный и несколько угрожающий смысл. При всем том, лицо Бешеного с добрыми карими глазами и черной, густой бородой, лишь слегка тронутой инеем седины, было воплощением Гиппократовых заветов.

— Глядя на твои страстные объятия с этой железякой, мои медсестры уже рыдают над этой картиной! Им завидно, чтоб ты знал! Забрать тебя отсюда вместе с этой трубой? Ты этого добиваешься? Ну, сформулируй, что ты хочешь? — Добрый и кроткий нрав Владимир Викторович унаследовал от мамы, горной баньши. Его пальцы обхватили запястья гоблина.

— Ы-ы-ы! — завыл тот, из последних сил удерживая трубу побелевшими ладонями. — Адвоката мне!

— Ах, адвоката? Будет тебе адвокат! Настоящий живой адвокат! Ты даже не знаешь, как это мудро и правильно — проводить назначенную тебе процедуру в присутствии адвоката! Пусть адвокат контролирует, верно, ли мы ее проводим!

Гоблин увидел Мишку.

— Законный! Не дай погибнуть от беспредела! Порядочки здесь — хуже, чем на малолетке! Я в авторитете, а на меня с тыла напали!..

Доктор повернулся к Мишке и выражением лица показал, как достала его эта ситуация.

— Ну, тебе еще нужен адвокат, или обойдемся понятыми?..

— Послушайте, Изыруук, пойдемте в палату, — миролюбиво предложил Мишка. — Никто вас не тронет. Здоровье ваше, нам-то за него что переживать? Не хотите и не надо.

— А-а-а, законный, знаю я их! Ты за дверь, а они меня снова за хобот — и прощай моя воровская честь!..

— Да? — восхитился Бешеный. — Так у тебя вся честь в полипах?

— Журналистов зовите, — осенило гоблина. — И телевидение. Пусть все видят!

— Что, покажем покушение на вашу честь по телевидению?

Гоблин умолк. Мишка достал из планшета листок бумаги и ручку и подошел к Изырууку.

— На, пиши. «Поскольку процедура ректороманоскопии является для меня неприемлемой по причинам расового и религиозного характера, прошу данное назначение отменить и впредь согласовывать со мной любые медицинские манипуляции, связанные с вторжением в мою частную жизнь…» Ставь число и подпись. Давай листок. Я прослежу, чтоб зарегистрировали. Все, отцепляйся.