Помпеи и Геркуланум - Елена Грицак

На форуме старой крепости покоились скелеты, у одного из которых на руках сверкали большой перстень и массивные золотые браслеты, а в ногах лежал истлевший мешок с деньгами: 197 бронзовых монет и 5 серебряных сестерциев. Конечности другого были украшены таинственным символом в виде двух больших колец из бронзы и серебра, продетых одно в другое.

В отличие от Помпей в центральных кварталах Геркуланума обнаружено немного человеческих останков: большая часть населения успела спастись, покинув город по дороге в Неаполь. Среди оставшихся – два капсария из бани, которые вплоть до своей гибели охраняли сданные клиентами ценности. Название дома Скелета связано с находкой в одной из комнат второго этажа. Жилище некогда принадлежало резчику гемм. Лежавший в постели больной подросток был оставлен родителями в закрытой комнате. Скелет мальчика до сих пор лежит на богатом деревянном ложе с инкрустацией греческим меандром. Помимо кровати, обстановку комнаты составляет маленький ткацкий станок для плетения тканых узоров, табурет и высокий канделябр из бронзы.

В обоих городах на столах канцелярий остались лежать восковые таблички, в библиотеках сохранились свитки папирусов, в мастерских были раскиданы инструменты, а в банях – скребки. На столах в харчевнях стояла посуда и лежали монеты, вероятно, брошенные последними посетителями. Стены питейных заведений, домов и богатых вилл по-прежнему украшали рисунки и росписи, показавшиеся ученым «прекраснее творений Рафаэля».

Улица могил

Люди прошлого не боялись мертвых, хотя в древних верованиях не существовало идеи бессмертия души. Согласно языческой философии, умершие переходили в подземное царство, перевоплощались в тени, но не теряли связи с земным миром, регулярно посещая собственные могилы. В Античности покойники не вызывали страха. Все еще близкие, но уже принявшие иной облик люди бродили по кладбищу, принимали жертвы и неслышно беседовали с теми, кто в тот момент оказывался рядом. Убежденность в связи двух миров налагала на живых определенные обязанности. Отдавая дань умершему, его родственники безбоязненно входили в некрополь, устраивали поминальные обеды, следили за состоянием памятников.

Италийские кладбища мало походили на привычные христианину юдоли смерти. Захоронения обычно располагались вблизи человеческого жилья. Стройные ряды памятников с уважительными или шутливыми надписями вызывали не скорбные, а скорее благоговейные чувства, настраивали на мечтательность, рождая вопросы, таинственные и бесконечные, как сама история. При виде изящных, богато украшенных надгробий в памяти возникало далекое поколение, бывшее свидетелем поэтической жизни Эллады и доблести вседержавного Рима. Покоившиеся в этой земле рукоплескали на триумфе Тиберия, сочувствовали Гракхам, трепетали перед Суллой, обедали вместе с Октавианом Августом, лично знали и слушали Цицерона.

«Улица гробниц». Рисунок В. Классовского, 1856

Почившие граждане Помпей находили приют на Via delle Tombe («улица гробниц»), устраиваясь по обеим сторонам дороги на Неаполь и Капую. Скорбный путь начинался от Геркуланских ворот и проходил через предместье Augustus felix, где хоронили местную знать. Участок издавна занимали виллы аристократов и крестьянские хозяйства, поэтому надгробия располагались между жилищами. Все это сливалось в единую, вовсе не трагичную композицию, ведь италийские могильные памятники по внешнему виду напоминали дома.

При возведении склепов в Помпеях чаще употребляли мрамор и туф. По архитектурным качествам и декору сооружения некрополя превосходили городские постройки. В разнообразии их форм и отделки просматривались общие черты, более всего заметные во внутреннем устройстве. Внутреннее помещение каждой гробницы представляло собой мрачную комнату – колумбарий, куда вела единственная дверь. Притолока была настолько низкой, что посетителям приходилось наклонять голову или сгибать тело в символическом поклоне. Прах и женские слезы помещали в амфоры, которые затем устанавливали в отдельные ниши. Помещение слабо освещалось с помощью крошечных окон, расположенных в своде коробовой или парусной формы.

Недалеко от виллы Диомеда стоял семейный склеп, воздвигнутый «в память себя» предком погибшего помпеянина – Марком Арием Диомедом. Основатель знатной фамилии родился рабом, обрел свободу и умер в должности управляющего Augustus felix. К 79 году приготовленные места в нишах занимали урны с прахом самого родоначальника, его первенца и восьмой дочери.

Гробница с мраморным фронтоном и полукруглой нишей была построена для Везалия Грата, прожившего, судя по надписи, всего 12 лет. Столбик с квадратной нишей помечал могилу Сальвия, умершего в 5-летнем возрасте. Позади этих довольно скромных памятников стоял величественный монумент с трогательной надписью: «Сервилию, другу души моей».

Помпеяне долго следовали правилу никогда не расставаться с близкими, поэтому, как все италийцы, хоронили или сжигали усопших в своих дворах. В старину мертвые не мешали живым, а живые не боялись от мертвых. В V веке до н. э, после утверждения Законов двенадцати таблиц власти запретили любое погребение, в том числе и кремацию, не только в жилищах, но и вообще на территории города. Исключение составляли похороны особо важных лиц, например Публиколы и Фабриция. Однако в любом случае обряд был символическим, поскольку выставленные на форуме тела не сожгли дотла, а лишь приблизили к одеждам горящий факел.

Церемония погребения начиналась незадолго до восхода солнца и проходила до позднего вечера согласно установленному порядку. Утверждая правила проведения траурных обрядов, сенат позаботился о том, чтобы скорбный ритуал не превращался в зрелище для праздных зевак. Медленная, торжественная, иногда лишь внешне печальная процессия не сопровождалась открытым выражением скорби. Если гречанки волей или по принуждению кричали, заливались слезами, раздирали лица ногтями, то у римлян горе не выходило за границы приличия.

Усопшего поминали в специальном открытом помещении, устраивая трапезы на 9-й и 30-й день после смерти. По окончании последних поминок разрешалось снять траурные одежды. Возведенный в старых традициях триклиний у могилы Сатурнина представлял собой огражденную площадку с низкой дверью, столом и каменными ложами. Гладко оштукатуренные стены были украшены фресками с изображением птиц, оленей, деревьев.

Римляне называли поминальную трапезу латинским словом silicernium. В глубокой древности она ограничивалась поеданием того, что осталось от жертвенных даров. Приношения богам совершали на невысоком постаменте у обеденного стола. Позже на пьедестал устанавливали изображение покойного, дополняя траурную композицию цветами и зеленью. Позже в память усопшего давали роскошные пиры с неоднократной сменой блюд и обильным возлиянием. В сочинении В. Классовского описан один из таких обедов, когда «вокруг пышно накрытого стола располагались избранные из приглашенных на похороны. Так как поминальщики, несмотря на душевное прискорбие, усердно наполняли и осушали кубки, то им случалось забывать цель сходбища, и тогда оплакивание милого сердцу человека переходило в оргию. За столом в триклинии оставляли одно место незанятым, для умершего, вследствие веры в то, что он незримо присутствует здесь».

Нарушение погребального церемониала грозило покойнику большими неприятностями: не принятая в царство мертвых, его душа была обречена вечно скитаться по берегам Стикса. Оттого каждому римлянину вменялось в обязанность хоронить всякое мертвое тело, даже если оно, порядком истлевшее, валялось у дороги. Впрочем, для исполнения долга считалось достаточным бросить на мертвеца горсть земли, дополнив сие действие недолгой молитвой. Те, кто не желал себе подобных похорон, заботились о гробнице при жизни, сооружая по возможности обширный и богато украшенный склеп для себя и сородичей. Стремясь к роскоши при жизни, римляне не желали упрощать свое бытие и в загробном мире. Тщеславная знать ловко обходила закон, по которому гробнице полагалось быть скромной. Дело в том, что правила не распространялись на величину и декор установленного над могилой монумента, а слово «гробница» буквально означало урну с прахом.

В некрополе Помпей имелся своеобразный памятник траурного зодчества под названием «кенотаф» (от греч. kenotaphion – «пустая могила»). Гробница без тела умершего была возведена в честь августала Кая Кальвенция Квета. Согласно надписи, она предназначалась полководцу, который в земной жизни восседал на почетной скамье bisellium. Могилу опоясывала глухая, гладко оштукатуренная стена. Внутри находился пьедестал с тремя уступами, служивший основанием для памятника. Величественный монумент Квету венчали мраморные валики в виде сплетения пальмовых листьев. В барельефах и на боковых поверхностях были представлены победные венки, а также изображения Эдипа и женщины в одеждах элевзинских мистерий (празднества в честь Деметры), зажигающей факелом погребальный костер.