Путешествие гнева - Константин Кузнецов

— Постой. Куда мы? — засуетился я, радуясь, что хотя бы ненадолго смогу вырваться из окружения этих недовольных гримас, напоминавших статуи восьми уныний в парке Эль-сад.

У самого схода дорогу нам перегородил старпом. Скрестив руки на груди, он уперся в нас взглядом, способным испепелить кого угодно.

— Кто позволил?

— Приказ капитана. Сопроводить этого сопленыша до «Башни на краю». Там его ожидает тэр Райдер.

Мне показалось, или весь корабль и вправду притих, прислушиваясь к дребезжащему голосу рулевого. Каждый, кто тихо ненавидел меня, теперь желал только одного — сбросить любимца капитана за борт, когда мы достигнем первого пика высоты.

Собрав в кулак всю твердость, которая у меня еще осталась на тот момент, я, гордо приподняв голову, стал спускаться вниз. Вступил на вытоптанную поверхность площадки, деловито отряхнул куртку и направился к въездным воротам. На Барибалу мое театральное представление не произвело должного впечатления, а вот Пирси, напротив, повел себя как истинный зритель — высморкался, вытер руку об штанину и, немного похлопав, выкрикнул «бравилья!», чем вызвал у меня еще большее раздражение.

До недавнего времени на корабле ко мне относились вполне сносно. Не принимая в свой круг, члены команды скорее терпели мое присутствие. И мне было этого вполне достаточно. Но сегодня все изменилось. Я, словно чужую одежду, примерил на себя ярмо прокаженного. Осторожные взгляды сменились презрительными, едва слышное перешептывание — громкими насмешками, и даже слепой Керк и тот успел прошамкать своим беззубым ртом в мой адрес очередное проклятие. И только грозный нрав капитана удерживал их от скорой расправы надо мной.

Неудачи, ошибки, крупные и мелкие неприятности — все списывалось на мое скромное существование. Даже неудачный картежный кон имел прямое отношение к любимчику капитана.

— Пирс, скажи, за что они все на меня так ополчились? — не удержавшись, поинтересовался я у рулевого.

— А за что тебя любить-то? Ты ж не мадама на выданье! — уклончиво ответил старик, почесав щетинистую щеку.

Поняв, что и здесь не добьюсь внятного ответа, я отчаянно махнул рукой и, сбавив шаг, пропустил рулевого вперед.

После вчерашней встречи с ночным хищником Глаага уже не казалась мне такой приветливой. Вроде бы те же дома, жители, скрипучие повозки — ровным счетом никаких изменений. И все-таки город стал другим. И парящий среди изнуряющей жары ветерок враждебности был лишним тому доказательством.

Я попытался заглянуть в глаза случайного тянульщика — тот смущенно отвел взгляд. Или не смущенно… Скорее испуганно. Ему было неприятно. Так же как и летным. Погодите. Вовсе нет. Причина не в этом.

«Он видел нашу схватку с ноэлем!»

Меня словно осенило.

Опустив голову ниже, тянульщик попытался как можно скорее покинуть поле моего зрения, ухватив повозку посильнее, и едва не опрокинул ее на повороте, когда резко сменил направление.

— Вот это устроил, — довольно хмыкнув, Пирс проводил взглядом покачивавшуюся тележку.

— Одним словом — островитянин, — попытался я поддержать беседу.

— Что верно, то верно, — откликнулся рулевой.

Я решил не упускать шанса и поинтересовался:

— Скажите, а на других островах жители такие же чудные?

— Еще какие, Итар их побери! — Пирс задумчиво почесал затылок и продолжил: — Помнишь людоедов с пересадки? — и, дождавшись моей реакции, продолжил: — Под сводами небесных океанов почитай сорок островов, и на каждом своя беда. Вот на Роксте-веле, например, местные аборигены при свете луны оборачиваются хвостатыми рыбинами — сверху вроде как люди, а снизу твари подводные. А на Бекстери правят песочные люди…

— Как это?

— Да очень просто. Прилетаем мы, стало быть, на остров. Берег пустынный в скалы упирается, а чуть выше непроходимые джунгли. Мы вроде осмотрелись, лагерь разбили. Капитан даже позволил бочонки с ромусом открыть. Ночью все было тихо, а утром мы обнаружили, что наш корабль почитай на десять футов в землю ушел. Болоны слегка сдуты, сам на бок лег, и вокруг горы песка, стало быть. Знаешь, словно ветрище барханы намел. Мы особо не рассуждали, взялись за лопаты и стали раскапывать, а оно гляди как вышло…

Желваки на скулах рулевого заходили ходуном. Тяжелые воспоминания захлестнули старика с головой, и он был не в силах докончить начатое. Видимо, встреча с жителями Бексте-ри обошлась для команды «Купера» слишком дорого, и я мог только догадываться, сколько летных погибло в то утро на песчаном берегу.

Мы миновали еще пару улиц перед тем, как я вновь решил заговорить.

— Скажите, за что они так со мной? Что я им сделал? — вопрос получился расплывчатый и корявый, но Пирс меня понял.

Он кинул на меня небрежный взгляд, насупился и начал объяснять:

— Ты поменял наш привычный образ жизни, сынок. Может быть, ты и не хотел, но что случилось, то случилось. Знаешь, летные не любят перемен, какие бы они ни были. Мы летали от острова к острову, торговали понемногу, если повезет, собирали серый пар — отдавали на очистку кранксам, взамен получали от Райдера звонкую монету и веселились в Булиарских кабаках. Так было до тех пор, пока не появился ты. И капитан стал другим. Забыл об обязательствах перед торговой гильдией, сборщиками. Бросил все на самотек. Понимаешь? Вместо Фергары прилетел сюда, на Глаагу, да еще маршрут избрал, что врагам не пожелаешь. Это же надо — тащиться через Два Небесных океана! Уму непостижимо! Все равно что к рачерту в клетку сунуться. И все из-за тебя. Вначале мы решили, мол, нет у капитана детей, вот и решил тебе помочь, от бедовых орков спасти. Добросит до ближайшего островка, пристроит к одному из мастеровых и дело с концом. Так нет же, все наперекосяк пошло! Не пойми зачем забрались на Глаагу, а сегодня утром и того хуже — Райдер объявил, что табак, который мы везли на продажу в Ферг-ду, нужно распродать по местным лавкам, а наш дальнейший путь лежит в Западные пределы! А это, стало быть, почище Небесных океанов будет. Там такие страхи водятся — куда там здешним чудищам! А я, знаешь ли, так запросто голову терять не собираюсь.

Теперь все встало на свои места. Познакомившись с капитаном, я оживил в нем воспоминания, связанные с Рифтом, круто изменив его привычную жизнь. Но еще сильнее на Райдера повлияла моя встреча с Белым Хвостом. Глубокая рана старых обид открылась и стала кровоточить. Я знал о таком не понаслышке и прекрасно понимал, что теперь капитан ни перед чем не остановится, пока не отомстит. Его ненависть к гному растет с каждым днем, и никакие уговоры не смогут заставить его свернуть с намеченного пути. С командой или без нее, независимо от обстоятельств, он вернется на материк и вынудит моего бывшего наставника ответить за грехи прошлого.

Только рулевому об этом знать было не обязательно. Даже под страхом смерти я не посмел бы выдать тайну капитана. Поэтому, немного подумав, я скупо произнес в ответ:

— Капитан сам решает, куда и зачем ему лететь.

Получилось вполне убедительно. По крайне мере Пирс не стал приставать ко мне с расспросами и прекратил бессмысленные упреки. Райдеру действительно было видней — забыть о давних обидах или встретиться лицом к лицу с прошлым.

Высоченная каменная башня, укутанная в плотные заросли плюща, находилась на восточном краю города. Одинокий каменный выступ, торчащий, словно больной зуб, казалось, пошатывался на ветру.

Осторожно приблизившись к обрыву, я посмотрел вниз, и у меня сразу же перехватило дыхание: минимум один фарлонг [14], если не больше. И зависшее на самом краю строение в ответ на мои мысли отозвалось протяжным скрипом, словно уставшая от бесконечного роста мачтовая сосна.

— Эй, чего встал, пошли, — позвал меня рулевой.

Сделав шаг назад, я еще раз взглянул на утопающую в облаках башню, на вершине которой виднелось несколько круглых выступов, и подошел к Пирсу.

— Чего угодно гостям?

Дверь открыл пожилой островитянин. Такой же, как и все: невысокий, широкоплечий, облаченный в свободную рубаху до колен и широкие шаровары. В его черные кудрявые волосы уже закралась седина, а обветренное лицо украшала паутина морщин.

— У нас встреча с капитаном Райдером, — отчеканил рулевой.

— Конечно, проходите, — сложив руки лодочкой, островитянин низко поклонился и любезно пропустил нас внутрь.

Следуя за Пирсом, я ощутил охватившее его напряжение. Сильнее сжав рукоять сабли, он поцеловал висевший на груди медальон, пригнулся, чтобы не удариться о низкий потолок и шагнул в полумрак башни.

Проводник провел нас по темному коридору до винтовой лестницы и, остановившись, вновь низко поклонился:

— Дальше гостей проводит мой помощник. А теперь прошу меня извинить, гости, мне надлежит удалиться. Да благословит вас всевидящий покровитель.