Мисс Пим расставляет точки - Джозефина Тэй

— Да? Значит, ты думаешь, это и правда честь?

— Очень большая, как мне кажется. Не правда ли, мисс Пим?

— Очень.

— Ну ладно. Я рада. Грустно думать, что она проведет целые годы в школе для девочек, но если это честь для нее, то я рада.

— Вы о ком говорите? — спросила Люси.

— Об Иннес, конечно.

— Вы не были за ланчем сегодня? — удивилась Люси.

— Нет. Рик приехал на машине, и мы отправились в «Голову Сарацина» в Боминстер. А в чем дело? Какое это имеет отношение к назначению в эту школу?

— В Арлингхерст поедет не Иннес.

— Не Иннес?! Но все говорили, что она. Все так говорили.

— Да, все этого ожидали, но повернулось иначе.

— Да что вы! Кто же тогда едет?

— Роуз.

Детерро уставилась на мисс Пим.

— Нет-нет! Нет, я отказываюсь верить. Это просто невозможно.

— Увы, это правда.

— Вы хотите сказать, что — что кто-то — что они отдали предпочтение этой canaille[38], этой espece de…![39]

— Тереза! — предостерег ее Рик, улыбаясь, так как впервые видел свою кузину такой взволнованной.

— Если бы я не была леди, я бы плюнула! — сказала она под конец ясным голосом.

Семья у окна оглянулась, удивленно и слегка испуганно. Они решили, что пора уходить и начали собирать вещи и подсчитывать деньги.

— Посмотри, что ты наделала, — сказал Рик. — Перепугала подданных.

В этот момент из кухни появились гренки; их несла мисс Невилл на блюде, которое она прижимала к своему большому животу, обтянутому ситцевым передником; тут Нат Тарт, которую появление блюда с яствами отнюдь не отвлекло от темы, вспомнила, что именно от мисс Невилл она впервые услышала новость о вакансии в Арлингхерсте, и обсуждение разгорелось с новой силой. Рик заметил, что Люси неприятен этот разговор и спас ее, заявив, что гренки стынут. Люси показалось, что ему самому гренки были безразличны, но он каким-то образом почувствовал, что она устала и что ей это дело не по вкусу. Она ощутила к молодому человеку теплое чувство и была благодарна ему почти до слез.

— В конце концов, — заметил Рик, когда Нат Тарт обратила свое внимание на еду, — я не знаком с мисс Иннес, но если она такая замечательная, как ты говоришь, она наверняка получит хорошее место, пусть не в самом Арлингхерсте.

С помощью именно этого аргумента Люси в течение всего длинного дня пыталась успокоить себя. Это звучало разумно, логично, уравновешенно, однако в качестве морального пластыря действовало не как беладонна, а только как красная фланель. Люси понимала, почему Нат Тарт отвергла этот аргумент с презрением.

— Как бы тебе понравилось, если бы тебе предпочли эту? — спросила она с полным ртом гренков. — Как бы тебе понравилось, если бы ты думал, что тебе собираются оказать честь, красиво продемонстрировать, что ты что-то значишь, а потом бы в присутствии всех получил бы пощечину?

«Дали кулаком по зубам», назвала это Бо. Ее реакция и реакция Детерро были удивительно похожи. С той только разницей, что Детерро сочла это оскорблением, а Бо физической травмой.

— А какое чудесное утро мы провели в этой самой комнате с отцом и матерью Иннес, — продолжала Детерро, переводя свои красивые глаза на столик, за которым они тогда сидели. Люси тоже думала об этом. — Такие милые люди, Рик, мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с ними. Мы все были очень милы; я, и мисс Пим, и pere, и mere[40] Иннес, как будто это был цивилизованный отдых и хороший кофе. Это было прелестно. А теперь…

Общими усилиями Рик и Люси отвлекли ее от этой темы, и только когда они усаживались в машину Рика, чтобы ехать обратно в Лейс, она все вспомнила и снова начала причитать. Однако расстояние от Бидлингтона до Лейса машина преодолела так быстро, что прежде чем Детерро успела хорошенько «завестись», они были уже у дверей колледжа. Люси попрощалась и собиралась тактично удалиться, однако, Нат Тарт последовала за ней.

— Спокойной ночи, Рик, — сказала она небрежно. — Ты приедешь в пятницу?

— Ничто не остановит меня, — заверил Рик девушку. — В три часа, да?

— Нет, в половине третьего. Так написано на твоем пригласительном билете. На приглашении, которое я тебе послала. Для делового человека ты не очень точен.

— О, свои деловые бумаги я храню в папках.

— А где ты хранишь мое приглашение?

— На золотой цепочке между рубашкой и сердцем, — ответил Рик и ушел, оставшись победителем в этой пикировке.

— Ваш кузен прелесть, — сказала Люси, когда они вместе подымались по ступеням.

— В так думаете? Я очень рада. Я тоже так думаю. У него есть все достоинства англичанина, и все это немного приправлено чем-то совсем не английским. Я рада, что он приедет в пятницу посмотреть, как я танцую. Чему вы улыбаетесь?

Люси, которая улыбалась такому типичному для Детерро взгляду на появление ее кузена в пятницу, поспешила сменить тему.

— А разве вы не должны входить в другую дверь?

— Да, конечно, но я не думаю, что кто-нибудь будет против. Через две недели я смогу свободно подниматься по этим ступеням, если захочу — я, кстати, не захочу — так что я могу воспользоваться ими и сейчас. Я не очень хорошо отношусь к дверям, через которые ходят торговцы.

Люси собиралась было нанести визит преподавателям, прежде чем отправиться к себе в комнату в торце крыла, но в холле было так тихо, атмосфера в доме настолько пустынна, что она раздумала и пошла по пути наименьшего сопротивления. Она увидит всех завтра утром.

Нат Тарт решила напоследок отдать дань правилам колледжа и, поскольку тишина в коридоре явно означала, что колокол «по комнатам» уже по крайней мере несколько минут как прозвенел, они пожелали друг другу спокойной ночи, и Люси пошла к себе. Раздеваясь, она прислушивалась, не донесется ли какой-нибудь звук из соседней комнаты. Но там было абсолютно тихо; и свет оттуда не проникал, как отметила Люси, задергивая свои занавески. Неужели Иннес не вернулась?

Люси посидела немного, размышляя, не нужно ли что-нибудь предпринять. Если Иннес не вернулась, хорошо бы, конечно, успокоить Бо. А если Иннес вернулась и молчит, может быть, можно каким-либо знаком, какой-нибудь маленькой услугой выразить свое сочувствие, не вторгаясь на чужую территорию?

Люси выключила свет, раздвинула занавески и села у открытого окна, глядя на ярко освещенные квадраты по всему периметру маленького четырехугольника — здесь считалось чудачеством задергивать занавески — и наблюдая за тем, чем занимаются студентки, оставшись одни. Одна причесывалась, другая что-то шила, третья перевязывала ногу. (Святая Простота — прыгала на одной ноге в поисках ножниц вместо того, чтобы, как опытная массажистка, воспользоваться индивидуальным пакетом), четвертая надевала пижаму, пятая гонялась за мотыльком.

Пока Люси сидела, два окна погасли. Завтра колокол разбудит опять в пол-шестого, а поскольку экзамены уже сданы, нет необходимости бодрствовать над тетрадями до последней минуты.

Люси услышала шаги и встала, решив, что идут к ней. Дверь Иннес тихо отворилась и закрылась. Свет не зажегся, но Люси услышала легкое шевеление — кто-то готовился лечь спать. Потом шлепанье тапочек в коридоре, тихий стук. Ответа не было.

— Это я, Бо, — произнес голос, и дверь комнаты Иннес открылась. Когда она снова закрылась, послышался шепот. Запах кофе и еле слышное позвякиванье посуды. Очень разумно со стороны Бо подумать о еде. С какими бы демонами не боролась Иннес эти долгие часы — от полудня до десяти — она сейчас наверняка эмоционально опустошена и съест все, что перед ней поставят. Шепот продолжался, пока не прозвенел сигнал «гасить свет». Тогда дверь снова открылась-закрылась, и тишина в соседней комнате влилась в общую тишину, окутавшую Лейс.

Люси упала в постель; она настолько устала, что у нее едва хватило сил натянуть на себя одеяло. Она была зла на Генриетту, жалела Иннес и в то же время немного завидовала, что у нее есть такой друг, как Бо.

Она решила было не засыпать и постараться придумать какойнибудь способ выразить бедняжке Иннес свое сочувствие и глубокое негодование по поводу случившегося — и тут же заснула.

XIV

В понедельник наступила реакция. Люси вернулась в общество, для которого тема Арлингхерста уже была исчерпана. И преподаватели, и студентки в течение целого свободного дня успели насытиться разговорами об этой сенсации, и к вечеру говорить больше было не о чем; все возможные точки зрения были уже многократно изложены, ad nauseam[41]. Так что в понедельник, когда возобновилась обычная жизнь, это событие отодвинулось на задний план. Верная мисс Моррис попрежнему приносила Люси ее завтрак в комнату, поэтому при первом появлении Иннес на публике она не присутствовала. Люси увидела всех студенток в сборе только во время ленча, когда привычка вести себя определенным образом огладила самые грубые шероховатости, и колледж выглядел почти как обычно. У Иннес было спокойное лицо, Люси нашла, что присущая ей некоторая отрешенность сменилась выражением совершенной замкнутости; с какими бы чувствами ей не пришлось вести борьбу, сейчас они были опущены в трюм, и люки крепко задраены. Роуз более чем когда-либо была похожа на кошку тети Селии, Филадельфию, и Люси очень хотелось выставить ее на улицу, чтобы она помяукала. Кроме того, ей очень хотелось узнать, как приняла Роуз неожиданное назначение; Люси даже решилась спросить об этом мисс Люкс, когда они спускались к ленчу.