Будущего.net - Вячеслав Шалыгин

– Понял…

Когда их шаги стихли в глубине тоннеля и тяжелая автоматическая дверь начала медленно закрываться, Линда открыла глаза, переключила коннект-серьгу и, прислушиваясь, надула очередной пузырь…

А когда до плотного закрытия потайной двери оставалось несколько сантиметров, кто-то вставил в щель между створкой и косяком ножку легкого, но прочного стула…

…Света от ручного фонаря было вполне достаточно. Ник шел уверенно, словно бродить по катакомбам было его ежедневным занятием. Никакой липучки в сухих и просторных тоннелях действительно не обнаружилось. Здесь валялся мусор, шуршали невидимые мелкие обитатели, кое-где поперек тоннеля лежали железные остовы каких-то механизмов или машин, но ничего странного не встречалось. Чего опасался Ефимыч, пока понять было сложно. Не крыс же?

– Замри, – приказал бородач. – Колька, не слышал, что ли? Стой, сейчас начнется.

Студент притормозил и вытянул вперед руку с фонарем, словно пытаясь рассмотреть что-то в перспективе тоннеля. Волк не стал уточнять, что должно начаться, а просто остановился, озираясь по сторонам.

Древние бетонные стены вдруг оплыли восковыми потеками, сквозь серый бетон проступила кирпичная кладка, а под потолком зажглись тонкие нити неоновых ламп. Впрочем, светили они недолго, Володя даже не успел толком осмотреться. Подземелье снова погрузилось во тьму.

– Сегодня пронесло. – Ник облегченно выдохнул и опустил фонарь к полу.

– Что это было?

– Ты же все равно не веришь нашим бредням. – Студент усмехнулся и сделал пару осторожных шагов. – Ефимыч, впереди черные лампы.

– Сам вижу. – Бородач был недоволен.

Володя попытался рассмотреть упомянутые лампы, но не увидел ничего, кроме темноты. Как будто его лишили коннект-серьги и засунули в ящик. Волк потрогал ухо. Серьга была на месте, но никаких подсказок от местных аналогов «М-4» в голову не приходило. И вообще, сознание было практически свободным от мысленной шелухи, такой удобной и нужной в Сиднее и даже просто на поверхности.

– Здесь эта амуниция не фурычит, – сообщил Ефимыч. – Никакой мыслесвязи, полный покой и душевное равновесие. В этих лабиринтах и без помощи «Мегаполиса» чокнуться можно. Видел, как стены преобразились? Это нам еще повезло. Они могли не только структуру поменять, но и сдвинуться метров на десять. Навстречу друг дружке. Тогда бы нас просто раздавило.

– Раздавило? – Волк поежился.

– Или замуровало.

– А что за лампы впереди?

– А сам не видишь?

Контур Ефимыча махнул рукой вперед. Туда, где обрывался луч фонаря. Именно обрывался, так и не осветив кладку или пол тоннеля. Луч будто бы увязал в черной стене мазута, не отбрасывая на поверхность поглотившей его преграды ни бликов, ни отсветов. Произойди такое в игровом зале… Но здесь мысленная связь не работала, а значит, феномен не мог быть внушенным программой фокусом. Волк вспомнил недавнее купание в липучем студне. Выходит, не все в этом мире так однозначно, как считают его благополучные обитатели? Очень занимательно. А что, если в Сиднее тоже встречаются странности, но граждане этого не видят, поскольку смотрят на мир через калейдоскоп внушений от «М-4»?

– Значит, это правда? – Волк шагнул к стене мрака и протянул руку.

– Не боишься? – Ефимыч покашлял.

– Обжечься?

– Нет. Того, что может скрываться в этой темноте.

– Оборотней и вурдалаков? – Волк улыбнулся. – Нет.

– А зомби? – Ник обернулся и направил свет фонаря снизу себе на лицо. Получилось страшновато.

– Так ты гораздо симпатичнее.

– На себя посмотри…

– Тихо! – громко шепнул Ефимыч. – Кажется, мы не одни.

– Да ладно тебе… – Волк умолк на середине фразы, потому что тоже услышал далекие звуки. То ли осторожные шаги, то ли шорохи. Правда, доносились они не из темноты, а откуда-то сзади. Хотя легче от этого не становилось.

В затылке стало прохладно, а рука невольно потянулась к оружию.

– Ты осиновый кол не прихватил? Или бутерброд с чесноком?

Этот студент опять издевался.

– Колька, свети, уходим…

– Пока работают черные лампы, проход закрыт, – недовольно возразил Ник. – Надо подождать.

– Некогда ждать, зажимают нас. – Ефимыч достал пистолет. – Я как чувствовал, что нельзя твоей крольчихе доверять…

– При чем тут Линда?

– А кто, думаешь, им дверь открыл?

– Да кому им-то? Агентам Управления? Они скорее застрелятся, чем под Зубаревку полезут. Тут же неподалеку «грязные» отходы зарыты! Наверное, единственная в Свиньях лужа «грязи»…

– В том-то и дело. – Бородач подтолкнул племянника к черной стене. – Шагай первым.

– А почему я?!

– Потому что маяком будешь. – Ефимыч двинул кулаком ему в плечо, и студент исчез в «лучах» черных ламп. – Володя, ты следующий. Глаза можешь не закрывать, не ослепнешь. А можешь и закрыть. Все равно там темно, как в заднице. Только постарайся никуда не сворачивать. Прямо иди, пока свет не увидишь.

В полной темноте входить внутрь стены мрака было не страшно – все равно непонятно, где она начинается. Но когда внутренний дальномер уверенно определил, что скрытый рубеж пройден, ладони все-таки вспотели.

– А далеко эти лампы тянутся? – Володя чуть повернул голову, прислушиваясь. – Ефимыч, сколько шагов отсчитывать, хотя бы примерно?

Ответа не последовало. Вокруг вообще было тихо, как в вакууме. Ни шагов, ни шорохов. Тишина стала настолько плотной, что Володя слышал шум прилившей к лицу крови и стук собственного сердца. Видимо, черные лампы являлись не просто источниками теневой завесы, а чем-то еще более загадочным. Волк вытянул вперед левую руку и продолжил движение. Собственных шагов он тоже не слышал. Голос слышал, шагов нет. Совсем непонятно.

Где-то сбоку, на границе поля зрения мелькнуло пятно света. Лейтенант повернул голову и попытался рассмотреть хоть что-нибудь. Нет, показалось. Несколько пятен мелькнули слева. Затем снова справа и сверху. И все где-то на грани восприятия. Привиделось? Возможно.

Только что это? Там, впереди…

…Какой-то город. Очень непривычного вида. Таких странных городов нет даже на Огненной Земле. Невысокие дома, все абсолютно разные, будто их строили с интервалом лет в сто. Асфальтовые дороги. Машины, каких и не вообразишь: угловатые, железные, на колесах. И ни одного виадука или гравиплана. Здание невдалеке, видимо, театр. Фасад украшает полотняная афиша, написанная африканской кириллицей. Странная архитектура, но интересная. Огромный серебристо-чешуйчатый купол и высокие колонны, а перед зданием небольшой сквер и три массивных групповых памятника. Правда, не таких грандиозных, как пятисотметровый памятник капитану Куку посреди Сиднея, поскромнее, к тому же абсолютно непонятно кому. Зато три. Не одному капитану, а сразу шести неизвестным, но, видимо, уважаемым людям. Демократично. Справа мужчина и женщина, посередине – лысый человек, с усами и бородкой, в развевающемся пальто, а слева три человека с оружием, напоминающим короткие копья.

По обширной площади перед театром мечутся люди. Они хотят укрыться в подземных переходах и на станции метро, но в панике устраивают перед входами в подземелье немыслимую давку. Отчаянные крики, вой сирен и клаксоны. Десятка четыре горожан взобрались на купол театра. Один из них размахивает трехцветным флагом, остальные некоторое время что-то скандируют, а затем по одному спускаются к краю и прыгают вниз, на серое каменное крыльцо. Однако никто на это зрелище не обращает внимания, жути хватает и без того. Наземные экипажи сбиваются в металлическое стадо и то и дело врезаются в толпу. Одна машина неожиданно вспыхивает, выбросив сначала столб пламени, а затем облако черного дыма. Давка у входа в метро усиливается…

А затем… а затем все это столпотворение накрывает волна ослепительного, невыносимо яркого света…

…Свет меркнет. Перед глазами Волка возникает сумеречный каменистый берег. Он простирается вправо и влево на многие километры, но по ширине – всего на один рывок. Один отчаянный рывок сквозь плотный огонь береговой оборонительной системы. Сквозь огонь тысяч автоматов, пулеметов и орудий, под леденящие душу завывания минометного обстрела и разрывы гранат. Рывок прямо на доты, колючую проволоку и глубокие, заполненные ядовитой смесью рвы.

На штурм только одна попытка. Сейчас или никогда. Или остров будет взят морским десантом, или его придется превратить в радиоактивное пепелище. Но в последнем случае победа станет равной поражению. На Земле и так почти не осталось пригодных для жизни мест. Если уничтожать каждое пристанище бунтарей ядерными зарядами, «чисто белые пятна» – как горько шутят бойцы – исчезнут окончательно. Ради сохранения таких вот островов люди готовы пожертвовать жизнью, а значит, только классический десантный штурм.

Отмашка связисту… Ракетные подлодки всплывают с перископной глубины и дают дружный залп. Боеголовки стартующих в первый и последний рейс толстых серебристых стрел начинены новейшей пластиковой взрывчаткой. Почти вся ядерная начинка хранится на главной военно-морской базе в Буэнос-Айресе. Почти, потому что подлодка «Индевор» – флагман армады Кука несет на борту комплект из четырех ядерных ракет. Сейчас это единственный корабль, оставшийся в двадцати метрах под водой и не участвующий в штурме. Воздух наполняется грохотом ракетных двигателей. Его раскаты оглушают, бьют звуковыми молотами по камням и убегают в глубь побережья. Ракеты уходят в небо, чтобы упасть в заданных точках и разнести военные Объекты островитян в клочья.