Летний зной - Виктор Исьемини

Гедор встретил приветливо, вежливо, будто не было вчерашнего нехорошего разговора. Правда, в глаза собеседнику глядеть Ривен так и не решился, уж очень тяжкий взгляд у доброго мастера. Слово за слово — пошел приличный разговор. Дело у Ривена было впрямь интересное.

— Сговорился я нынче с одним купцом, — принялся объяснять караванщик, — звать его Томен Пеко, а по-ученому Пекондор.

— Не слыхал, — коротко отозвался Гедор.

— Понятно, что не слыхал. Он недавно в гору пошел. Чародеем начинал и, говорят, кое-какие славные дела по этой части провернул. В Верне, в Ливде отличился.

Услышав о Ливде Гедор оживился, спросил, чем именно там маг занимался. Подробностей Ривен не знал, объяснил только, что тогда Пекондор крепко графу угодил, и монет загреб немало.

— Так вот, он задумал деньги, нажитые волшбой, пустить в оборот, да так, понимаешь, успешно, что мигом капитал умножил. Занимается тем, что, сговорившись с господами, возит соленую рыбу по городкам, вроде Вейвера, которые подальше от побережья. В той же Ливде соленая рыба ничего, считай, не стоит — а чуть от берега, и она в цене! Он, Пекондор-то, своим колдовством, многим сеньорам важные услуги оказал, а после — знакомства правильно использовал. Теперь сам не ездит, сидит с молодой женой в своей Мирене, ну изредка разве что выберется в Ливду, вот как. По делам приказчиков шлет.

Гедор покивал, подождал, пока гость перейдет к делу. Пока что эта история не имела отношения к Вейверу.

— А теперь, мастер Гедор, я тебе такие вещи скажу, которые ты, будь уж ласков, не трепи.

— Я не из болтливых.

— Знаю, мастер, заметил за тобой, а как же. Однако для порядку сказать нужно было. Теперь о важном. Не знаю, какими путями, а проведал этот Пекондор, что вскоре появится караванный путь по югу Сантлака. Безопасный, охраняемый путь. А у вас, в Вейвере, самая середка этого пути. И, пока никто не знает, нужно склад здесь подготовить, перевалка, понимаешь?

Гедор снова кивнул — он понимал. Здесь лабазы поставить, двор «Золотой бочки» расширить, благо пустырь под боком, а может и еще здание к старому присовокупить. Пойдут купцы — понадобятся склады и ночлег. А хозяин постоялого двора сейчас не при деньгах, потратился из-за ложного обвинения, с ним теперь в долю войти — милое дело, это не скобяная лавка, это деньжищи! Да все это — в вольном городе, не под графом, не под рыцарьком местным. Тут развернуться можно, и не только ночью! Здесь будет середка караванного пути, самое его сердце, из Вейвера товары поедут по Сантлаку… Великое дело… Тут Гедор засомневался: а выйдет ли великое дело?

— Хорошо говоришь, мастер Ривен, славно. Да кому под силу безопасный путь от моря проложить? Места эти дикие… э, что я говорю! Ты лучше меня знаешь! Ни король, ни сеньор какой, тем паче, такого не осилят!

Ривен нахмурился, повздыхал, решаясь выдать секрет, потом отрезал:

— Императору это под силу, вот кому. Он уже здесь, в Сантлаке, и сейчас на Вейвер прямиком идет. Понимаешь теперь?

— Понимаю…

— Ну так вот, помни. Эта новость сюда скоро доберется, про поход нашего светлого императора. А к чему оно, да чем закончится, этого люди еще долго не сообразят. Время у тебя будет, устраивай свои дела в Вейвере, готовь перевалку. Все сторицей вернешь, когда караваны от Ливды сюда потянутся. Не моим чета, большие караваны, богатые. Но за это мое слово ты мне склад выделишь, за постой лишнего не возьмешь, ну и…

— По рукам, — не дожидаясь, пока Ривен договорит, Гедор протянул ладонь. — У меня слово крепкое, я добра не забываю. Выйдет по-твоему, не пожалеешь, что со мной связался.

Тут разговор и прервался, прибежал страж башмачник.

— Мастер Гедор, а мастер Гедор, — парень, как и прочие, избегал глядеть Мяснику в глаза, пялился в сторону. — Тут дело этакое… Объявился рыцарь на базаре, приехал, говорит, с главными людьми толковать. Грозный господин, ох и грозный же!

Вот и все, стоило «грозному господину» объявится в торговых рядах — и бодрость мигом покинула отважного башмачника. Старые страхи возвратились.

ГЛАВА 16 Ливда

Саженец белого дерева сперва с превеликими предосторожностями извлекли из земли, причем демон — на всякий случай, как он объяснил, чтобы наверняка не повредить корней — выломал пол вокруг растения, а всем остальным, включая Лотрика, пришлось таскать тяжеленные каменные плиты, отесанные, скорей всего, еще гномами. Шкипер жаловался, что ему не под силу ворочать эту тяжесть, предназначенную для нелюдей, в ответ выслушал несколько нравоучительных баек о блаженных — монахи были рады возможности сделать перерыв. Потом Ингви погнал их трудиться, а сам стал хлопотать около деревца, осторожно разгребать твердый грунт — только что не целовался с этой бледной немочью. И хуже всего — меч. Меч Ингви отложил подальше, и проклятая железяка дрожала и звякала на мощеном полу, ворочалась в истекающих от растения потоках маны. Матросы начали шептаться, что черный меч ожил в этом заговоренном месте, что в него вселился дух Меннегерна, что во время плавания колдовское оружие выберется из ножен да набросится на экипаж и всех истребит… Шкипер, разумеется, прикрикнул на болтунов, чтоб заткнулись, к Гангмару, но сам разделял опасения команды.

Когда потянули деревце из грунта, очертания залы пошли волнами, вокруг заструилась странная тягучая дымка, Черная молния, дребезжа по древним камням, развернулась в углу… Матросы и Лотрик с воем бросились прочь. Пришел в себя шкипер только в замковом дворике, среди мрачных руин. Карикан колотил их ножнами и требовал остановиться, но моряки и боли не чувствовали, до того страх одолел.

К счастью, деревце удалось пересадить в кадку, не повредив корней, тогда Ингви слегка успокоился и снова прицепил меч к поясу. Однако сам к растению не приближался, твердил непонятное, что эти два артефакта невозможно совместить, обзывал дерево донором, а меч — акцептором. Лотрик таких дрянных слов отродясь не слыхал…

Когда барка отвалила от древнего причала Семи Башен, началась странная суматоха. Лотрик шевелил губами — молился и бранился шепотом, потому что не мог сообразить, что станет злить демона сильней — молитвы или проклятия? А Ингви внимания на него не обращал, король перетаскивал туда и сюда кадку с белым деревом, время от времени поправляя меч в ножнах — оружие по-прежнему вело себя странно.

В плавании беспокойные спутники короля-демона, оставшиеся без присмотра, совались во все уголки, облазили барку сверху донизу, при этом Ннаонна бранила тяжелый рыбный дух, который шел из трюма — от бочонков с второсортной сельдью. Монахам смрад не мешал, они даже вскрыли бочонок и сняли пробу — желудки у обоих, должно быть, луженые были, слопали святые отцы порядочно. Лотрик не спорил, не напоминал, что груз не его, но святоши не угомонились и в конце концов отыскали последний бочонок пива. Шкипер держал в тайничке как раз на такой случай, и северяне в спешке не обнаружили. Монахам спешить было некуда, да и навыки у обоих были, что надо. Обнаружив бочонок, Тонвер с Дунтом тут же занялись содержимым.