Джек Ричер, или Выстрел - Ли Чайлд

Алан Данута зашевелился на своем стуле.

– Есть и другой вариант, – сказал он. – Не слишком вдохновляющий с точки зрения законности, но он существует.

– Что вы имеете в виду? – спросила Хелен.

– Предложите вниманию вашего отца историю с кукловодом. При таких обстоятельствах половина выигрыша лучше, чем ничего. К тому же кукловод – это лучшая половина.

– А он согласится?

– Вы наверняка знаете своего отца лучше меня. Будет очень глупо с его стороны, если он откажется. Тогда ему предстоят трехлетние апелляции, прежде чем мистер Барр предстанет перед судом. И любой прокурор, который чего-то стоит, постарается добиться большего.

Хелен вновь посмотрела на Ричера.

– Кукловод – это пока всего лишь предположение, – возразила она. – У нас против него нет никаких улик.

– Вам виднее, – сказал Данута. – Но ни в том, ни в другом случае не следует допускать суда над Барром.

– Не будем принимать поспешные решения. Выслушаем сначала мнение доктора Мэри Мейсон, – предложила Хелен Родин.

Доктор Мейсон вышла из палаты двадцать минут спустя. Ричер наблюдал за ее походкой. Длина ее шага, взгляд и выражение рта подсказали ему, что она сделала определенный вывод. У нее не осталось ни малейших сомнений в характере заболевания Барра. Она уселась на свое место и разгладила юбку на коленях.

– Ретроградная амнезия, – изрекла она. – Подлинная, чистейший случай.

– Продолжительность? – спросил Нейбур.

– Любой специалист по бейсболу назовет вам точную дату, – сказала Мейсон. – Последнее, что он помнит, конкретная игра «Кардиналов»[14]. Я готова спорить, что это неделя, считая от сегодняшнего дня.

– В том числе и пятница, – заметила Хелен.

– Боюсь, что так.

– Ладно, ситуация прояснилась, – обрадовался Данута.

– Замечательно! – воскликнула Хелен.

Она поднялась, и остальные последовали за ней к лифту. Ричер так и не понял, правильно все они поступили или нет. Однако не вызывало сомнений, что дело Барра каждый воспринял по-своему. Для всех них он перестал быть человеком, превратившись в пациента или юридическую проблему.

– Вы идите, – сказал Джек.

– А вы останетесь? – спросила Хелен.

Ричер кивнул.

– Я хочу взглянуть на старого приятеля, – сказал он.

– Зачем?

– Я не видел его четырнадцать лет.

Хелен подошла к нему вплотную.

– Но зачем? – тихо спросила она.

– Не беспокойтесь, я не собираюсь выключать систему жизнеобеспечения, – заверил ее Ричер.

– Очень надеюсь.

– Я просто не могу это сделать, – сказал он. – Ведь у меня нет алиби.

Она немного помедлила, а потом повернулась и присоединилась к остальной компании. И все вместе направились к выходу. Ричер подождал, пока они минуют стальную дверь и скроются в лифте. Потом зашагал по коридору к палате Барра. Он не стал стучать. Лишь постоял немного, повернул дверную ручку и вошел.

Глава 07

В палате было слишком тепло. Здесь можно было жарить цыплят. Для защиты от солнца широкое окно прикрывали подъемные жалюзи. От них исходило сияние, и помещение наполнял мягкий белый свет. Повсюду стояло медицинское оборудование. Прибор искусственного дыхания был отключен. Рядом с постелью находились стойки для внутривенного вливания и прибор, контролирующий работу сердца. Трубки, баллоны и провода.

Барр лежал на спине в кровати, стоявшей посреди палаты. Без подушки, голова зафиксирована. Волосы сбрили, на отверстия, просверленные в черепе, наложили повязки. Левое плечо скрывали бинты, доходящие до локтя. Правое плечо осталось обнаженным. Бледная кожа казалась тонкой. Грудь и бока Барра были забинтованы, простыня спущена до пояса, руки лежали вдоль тела и были пристегнуты наручниками к раме койки. Из левой руки Джеймса торчали иголки внутривенного вливания. От большого пальца правой руки тянулся серый провод к какому-то прибору. Из-под бинтов на груди выходили красные провода, соединенные с каким-то устройством, имеющим экран. На экране медленно перемещался узор, напомнивший Ричеру запись выстрела. Высокие пики и длинные впадины. Прибор издавал приглушенное гудение всякий раз, когда на экране появлялся пик.

– Кто здесь? – прохрипел Джеймс Барр.

Голос у него был слабый. И еще Ричер уловил в нем страх.

– Кто здесь? – снова спросил Барр.

Он не мог повернуть голову, и это уменьшало поле его обзора. Его глаза постоянно двигались справа налево и обратно. Ричер подошел поближе и молча наклонился над кроватью.

– Ты? – спросил больной.

– Я, – ответил Ричер.

– Зачем ты здесь?

– Знаешь зачем.

Правая рука Барра задрожала, и серый провод стал раскачиваться. Наручник застучал о край койки.

– Похоже, я тебя подвел, – сказал он.

– Очень похоже.

Ричер смотрел Барру в глаза, поскольку глаза оставались единственной частью его тела, способной двигаться. Зафиксирована была не только голова, но и тело, спеленутое, как у мумии.

– Я ничего не помню, – сказал Барр.

– Ты уверен?

– Полная пустота.

– Ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты меня обманываешь?

– Догадываюсь.

– Ну тогда умножь на три, – посоветовал Ричер.

– Я говорю правду, – сказал Барр. – Я ничего не могу вспомнить.

Его голос был тихим, беспомощным, полным недоумения. Он не оправдывался и не жаловался. Просто констатировал факт.

– Расскажи о бейсбольном матче, – сказал Ричер.

– Его передавали по радио.

– Не по телевидению?

– Я предпочитаю радио, – сказал Барр. – Как в старые добрые времена, когда я был ребенком. Однажды передавали радиорепортаж из Сент-Луиса. Такие огромные расстояния. Летние вечера, теплая погода. И репортаж о бейсбольном матче.

Он затих.

– Ты в порядке? – спросил Ричер.

– У меня ужасно болит голова. Кажется, мне сделали операцию.

Ричер промолчал.

– Я не люблю смотреть бейсбол по телевизору, – сказал Барр.

– Я пришел не для того, чтобы обсуждать твои вкусы.

– А ты сам смотришь бейсбол?

– У меня нет телевизора, – ответил Ричер.

– Правда? Но он у тебя должен быть. Можно купить телевизор за сотню долларов. А маленький даже дешевле. Посмотри в «Желтых страницах».

– У меня также нет телефона. И нет дома.

– Но почему? Ты ведь больше не служишь в армии.

– Откуда ты знаешь?

– Никто больше не служит в армии. Во всяком случае, с тех времен.

– Некоторые продолжают служить, – сказал Ричер, думая об Эйлин Хаттон.

– Только офицеры, – возразил Барр.

– А я и был офицером, – сказал Ричер. – Ты должен помнить такие вещи.

– Но ты был не таким, как все. Вот что я имел в виду.

– И чем же я отличался?

– Ты зарабатывал на жизнь.

– Расскажи мне лучше о бейсбольном матче.

– Почему у тебя нет дома? У тебя все хорошо?

– Ты обо мне беспокоишься?

– Мне не нравится, когда у небезразличных мне людей возникают проблемы.

– У меня все в порядке, – сказал Ричер. – Поверь мне. Проблемы у тебя.

– Теперь ты полицейский? Здесь? Я тебя ни разу тут не видел.

Ричер покачал головой.

– Я обычный гражданин.

– Откуда?

– Из ниоткуда. Гражданин мира.

– Почему ты оказался здесь?

Ричер не стал отвечать.

– Ага, чтобы разобраться со мной.

– Расскажи о бейсбольном матче.

– Играли «Чикаго кабз» и «Кардиналы», – ответил Барр. – Упорная была игра. «Кардиналы» с большим трудом победили, но еле унесли ноги.

– Выбили мяч за пределы поля?

– Нет, они выиграли из-за ошибки защитников. Первый «Кардинал» за четыре мяча прошел на первую базу, потом сумел добежать до второй. Второй отбил в поле, самого выбили, но первый успел на третью базу. Защитник поймал мяч, убедился, что игрок со второй базы не собирается бежать на третью, и бросил на первую, попытавшись отнять мяч у бьющего. Но мяч улетел на скамейку. Пока они его подбирали, игрок с третьей базы добежал до ворот и принес «Кардиналам» решающее очко. Так они и победили, без единого чистого удара.

– Ты очень хорошо помнишь игру.

– Я слежу за «Кардиналами». И всегда следил.

– Когда это было?

– Я не знаю даже, какой день сегодня.

Ричер не стал ничего отвечать.

– Не могу поверить, что я сделал то, о чем они говорят, – заявил Барр. – Просто не могу поверить.

– Осталось множество улик, – сказал Ричер.

– Подлинных?

– Нет ни малейших сомнений.

Барр закрыл глаза.

– Сколько людей? – спросил он.

– Пять.

Грудь Барра начала тяжело подниматься и опускаться. Из закрытых глаз покатились слезы. Рот приоткрылся, образовав неровный овал.

– Почему я это сделал? – заплакал Барр.

– А почему ты это сделал в первый раз? – сказал Ричер.

– Тогда я был безумен, – ответил Барр и после небольшой паузы добавил: – Это не оправдание. Тогда я был другим человеком. Я надеялся, что мне удалось измениться. Я был в этом уверен. И потом я вел себя нормально. Очень старался. Четырнадцать лет ушло на исправление.