Занимательная ботаника - Александр Цингер

Само по себе это уже замечательно! Но важнее то, что рындинские лимоны значительно лучше переносят морозы, да к тому же часто самый холодный воздух, как самый тяжелый, собирается внизу, у поверхности земли, и на высоте «второго этажа» теплее.

Правда, от такого превращения мандаринового дерева в двухэтажное лимонно-мандариновое урожай мандаринов несколько снижается, но зато это с лихвой покрывается урожаем лимонов. Выяснилось, кстати, еще одно замечательное свойство плодов лимонов с «двухэтажных» деревьев. Выросшие на них лимоны по виду и вкусу такие же, как обычно, но зато по величине и по весу они превосходят плоды обычных лимонных деревьев в полтора, в два, а то и в два с половиной раза. Урожай лимонов, да еще более крупных — ведь это почти «бесплатное приложение» к урожаю мандаринов.

Такое вегетативное сближение растений различных видов, родов, а иногда и совсем разных семейств — дело, конечно, не новое. Цветоводы давно ухитрялись прививать на один штамб шиповника по несколько сортов роз, так что такие штамбы во время цветения делались похожими на большие букеты из роз различной окраски.

У Б е р б а н к а[96] в Калифорнии было плодовое дерево, запривитое 400-ми различных сортов. В Калифорнии нередко и сейчас применяется перепрививка кроны для «переделки» лимонных садов в апельсинные и наоборот, в зависимости от спроса рынка на те или иные плоды… Через 2–3 года перепривитое деревце начинает плодоносить, восстанавливая новую крону: на лимонном стволе появляются ветви с апельсинами, а на апельсинном — ветви с лимонами.

Однако есть и существенное различие между тем, что делал на Кавказе Н. В. Рындин, и тем, что делают калифорнийские фермеры-садоводы. При п р и в и в к е в крону — на одном корне остаются и лимон и мандарин, при перепрививке кроны — один вид (лимон или апельсин) удаляется полностью за исключением ствола и остова основных сучьев. Но это и понятно: американский цитрусовод озабочен прежде всего тем, чтобы подчинить свою культуру спросу рынка, а наш советский цитрусовод главной своей задачей ставит продвижение на север культуры лимона. А отсюда и другие приемы возделывания, отсюда и то новое, что мы услышали от Н. В. Рындина…

Когда я приехал в Никитский сад, Н. В. Рындин уехал на Кавказ для осмотра цитрусовых насаждений и вернулся несколько позже. Было, конечно, интересно узнать о судьбе цитрусовых в Грузии и Аджарии после суровой зимы 1950 г. От жестоких морозов сильно пострадали не только эвкалипты, но даже и многие мандариновые деревья, не говоря уже о лимонах и апельсинах.

— Вот сейчас, — сказал Нил Васильевич, — мой метод разведения «двухэтажных» деревьев и сможет оказать нам посильную помощь. Лимонные деревья все погибли; погибли и некоторые «верхние этажи» у «двухэтажных» деревьев, но зато во многих случаях «нижние этажи» их сохранились. Однако многие «верхние этажи» только обмерзли, но не погибли. Лимонные деревья обычной культуры придется теперь вырубить, а затем несколько лет ухаживать за молодыми посадками, не получая от них ни одного плода.

— А вот у «двухэтажных» цитрусов, — говорит Нил Васильевич, — у которых погибли только верхние, лимонные, «этажи» (а их у Н. В. Рындина на Кавказе было уже несколько тысяч), мы снимем погибшие верхние лимонные части и привьем в сохранившую жизнь крону новые побеги. В течение первых двух лет мощная корневая система, рассчитанная на прокорм населения двух «этажей», будет снабжать только один мандариновый «этаж» и тем самым повысит урожай мандаринов, а через два года подрастут и вторые «этажи» и начнут плодоносить молодые лимоны. А там, где верхние «этажи» только подмерзли, мы весной проведем подрезку ветвей, и они будут продолжать развиваться.

Вот, юные читатели, подлинная переделка растений; вот как теоретические размышления ученого ботаника приводят к оригинальным выдумкам практики.]

Наблюдения и опыты, касающиеся «раненых» растений, мне думается, могут дать немало любопытного материала для любительских работ. Всякий внимательный любитель может легко то там, то здесь подметить особенности цветения поврежденных деревьев. Аккуратная регистрация наблюдений, может быть, выяснила бы тут какие-нибудь закономерности и новые подробности. Многое могли бы выяснить сколько-нибудь планомерно производимые опыты. Я, конечно, не могу рекомендовать читателю пойти с топором в лес, в сад или на бульвар, надрубать там деревья и следить потом, как они будут цвести. Такие «опыты» могут позволить себе лишь хулиганы, которые понесут за них соответствующее наказание; но в лесных порослях, заведомо почему-нибудь обреченных на уничтожение, в больших древесных питомниках, где есть лишние, подлежащие «сокращению» перестарелые саженцы, возможно производить и непосредственные опыты. Можно было бы, например, выяснить вопросы: у каких деревьев, в каком возрасте можно наблюдать явление ненормально обильного цветения вследствие раны? В какую пору года должно быть произведено поранение, чтобы получился наибольший эффект? А что получится, если цветы пораненного деревца срезать, не дав им распуститься? Мы знаем, что цветы и плоды отнимают очень много сил у растения. Может быть, пораненная березка, вроде той, которую я видел в детстве, была бы способна благополучно выжить и залечить свою рану, если бы с нее удалить цветы?

Я уже приводил указания, что семена пораненных деревьев обладают меньшей всхожестью. В какой мере меньшей? Из ста желудей со здорового дуба, наверное, могут взойти желудей 80, если не больше; а какой процент взошел бы из желудей с надрубленного дуба или с дуба, поврежденного молнией? Опыты на подобные темы вполне доступны любителям и, может быть, могли бы дать небезинтересные практические результаты.

Получается ли неестественно обильное цветение у поврежденных травянистых растений? Мне, насколько помнится, такого явления — по крайней мере в резко заметной форме — наблюдать не приходилось; кое-какие курьезы другого рода с пораненными травами я видел. Приведу два особенно памятных мне примера.

Однажды на полянке молодого леса я наткнулся на рядок скошенной травы, случайно забытой при уборке покоса. Уже засохшая и почерневшая трава пролежала, вероятно, с месяц и несколько раз поливалась дождями.

На этой темной полоске виднелась цветущая, как-то странно изогнувшаяся заячья капустка.

Нагнувшись, я увидел, что она скошена под корень и лежит на земле, но верхняя часть стебля со щитком розовых цветов изогнулась кверху. Я хотел поднять стебель, но на это потребовалось некоторое усилие: он точно прилип к земле. Оказалось, что горизонтальная часть стебля успела выпустить множество тонких корешков, которые уже укрепились в земле. Срезанная косой заячья капустка, вероятно, благополучно могла бы жить, заново укоренившись, если бы я не потревожил ее.

Рис. 120. а — заячья капустка (Sedum purpureum), срезанная косой, но продолжающая жить; б — очиток едкий (Sedum acre), способный долго жить в гербариях.

Какая упорная, настойчивая жизнеспособность!

Я принес заячью капустку домой и показал брату Николаю.

— Да, — сказал он, — это прекрасный пример жизнеспособности, свойственной почти всему семейству Crassulaceae (Толстянковых): недаром у них такие мясистые стебли и листья с запасами питательных веществ. Заячья капустка еще не так цепляется за жизнь, а, например, очиток едкий — тот в гербарии, стиснутый между листами бумаги, иногда живет по нескольку лет.

Рис. 121. Пораненный одуванчик с образовавшимся на стебле листом.

Второй запомнившийся мне случай такой. На садовом лужке, который был скошен еще в начале лета, я нашел одуванчик, стебель которого был, по всей видимости, поранен косой. След раны был ясно заметен на стебле, а отщепившийся заусенец развился в довольно большой зеленый лист. Такую аномалию — одуванчиковый стебель с листом посредине, — я видел единственный раз в жизни. Несколько раз потом я пытался вызвать образование такого листа искусственно. Пробовал надрезать стебли перочинным ножом или бритвой, но всегда безрезультатно. Едва ли неудача происходила от недостаточной аккуратности надрезов, которые я пробовал делать на разные лады. Может быть, я надрезал стебли, уже слишком развитые? Может быть, следовало выбирать момент, когда стебель только что начинает развиваться? Не знаю. Во всяком случае, был бы очень рад, если бы читатель попробовал повторить эти нехитрые опыты и добился успеха.

Ботанические курьезы

«Куда на выдумки природа таровата!»

1. Растение, поворачивающееся как жук

Вам, наверное, случалось видеть какого-нибудь жука (майского, навозного или хоть «божью коровку» — безразлично), лежащего на спине. Что он делает, стремясь вернуться в нормальное положение? Во-первых, он силится оттолкнуться от земли своими жесткими надкрыльями; во-вторых, протягивает лапки, стараясь зацепиться за какую-нибудь опору: если это ему удается, то задача значительно облегчается.