Месть за победу — новая война - Анатолий Уткин

Насилие над суверенитетом в одном месте, увы, не останавливает, а немедленно порождает продолжение процесса суверенизации на более низком уровне. Оно ставит, как минимум, следующий вопрос: «Если возможно вторжение в Косово, то почему оно невозможно в Сьерра — Леоне?»[154] Напомним, что Нигерия быстро ответила на этот вопрос быстрым вводом в Сьерра — Леоне своего воинского контингента. Вслед за Нигерией в 2000 г. на подобный путь встала Британия. Что, собственно, никак не решило вопроса предотвращения сецессии и геноцида, не дало стабильных результатов.

На пути отхода от принципа окончательности государственных границ прячутся самые большие опасности для мирной эволюции мирового сообщества. «Возникнет, — пишет американский политолог Дж. Розенау, — новая форма анархии ввиду ослабления прежней центральной власти, интенсификации транснациональных отношений, уменьшения значимости межнациональных барьеров и укрепления всего, что гибко минует государственные границы»[155].

Некоторые конфликты стали своего рода гибридами: одновременно и этнические и революционные войны. Левые в Гватемале рекрутировали местных индейцев майя в свое революционное движение, Жонас Савимби построил свое движение на поддержке народа мбунду, Лоран Кабила ввел революционную армию в Киншасу, состоящую из тутси, люба и других недовольных народностей Восточного Конго. Вера в форме воинствующего ислама, христианства или буддизма может с легкостью мотивировать массовые движения. Китайское движение фалуньгун имеет практическую возможность политизировать свою структуру и политизировать свои требования. Сегодня класс, этническая принадлежность и вера являются тремя главными источниками массовых движений, классовой борьбы и религиозного подъема.

Все громче высказываются мнения о вероятности в будущем «классических» образцов конфликтов. По мнению американца Р. Хааса, «легко представить себе схватку Соединенных Штатов и Китая из–за Тайваня, Соединенных Штатов и России по поводу Украины, Китая и России из–за Монголии или Сибири, Японии и Китая по региональным вопросам. Еще более вероятны конфликты, в которые вовлечена одна из великих держав и средней величины противник»[156].

Ярость ревнителей национального самоутверждения несет в наш мир смертоносный хаос. Украшение мира — его многоликость становится смертельно опасной. Напомним, что в начале третьего тысячелетия в мире насчитывалось 185 независимых стран, но при этом насчитывается более 600 говорящих на одном языке общностей, 5000 этнических групп[157]. Глобализация выступит антиподом националистического самоутверждения. «Для националистов немыслимо, что другие страны позволяют субъектам извне вторгаться в сферу их предположительно священной независимости. Но этого требует глобализация бизнеса и финансов… В то время, когда поэты отсталых регионов пишут национальные гимны, интеллектуалы запада воспевают достоинства мира без границ. В результате коллизии, отражающие резко отличающиеся по потребностям нужды двух радикально противоположных цивилизаций, могут спровоцировать самое страшное кровопролитие в будущем»[158].

Движение вспять (в 1500 г. в Европе было 500 политических организмов) уже порождает невероятные катаклизмы. На кону суверенитет отдельных стран. Волна национализма несет не плодотворную самоидентификацию, а жесткое столкновение анахронических и эгоистически понимаемых интересов. Воинственное групповое самоутверждение на националистической основе грозит погрузить мир в хаос, невиданный со времен Средневековья. Складывается впечатление, что в результате суверенитет национальных государств в грядущие десятилетия будет ослаблен сверху надгосударственными организациями, а снизу подорван довольно неожиданно окрепшим в последнее десятилетие XX века националистическим самоутверждением самоорганизующихся этнических групп, сепаратизмом регионов.

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ НАУЧНЫЕ ОТКРЫТИЯ

Разумеется, играет роль и обычная человеческая косность в отношении революционных прорывов науки. Мощные новые технологии провоцируют отчаянное сопротивление. (Напомним, что создание двигателей внутреннего сгорания вызвало небывалое сопротивление уязвленных поклонников лошадиной тяги. Мирное использование атомной энергии вызвало к жизни не менее упорное сопротивление.) Клонирование и создание систем управления генными процессами порождают небывалый протест. Потребители и сторонники охраны окружающей среды в Европе напрочь отвергли подвергшиеся генетическому воздействию виды растений, исходящие в основном из США, как опасные для человеческого здоровья и благополучия окружающей среды.

Критики вторжения в тайную мастерскую живой природы требуют жесткого обозначения тех товаров и продуктов, которые подверглись указанному воздействию. В 1999 г. 72 % всей земли, засаженной семенами подвергшихся генетической обработке растений, находятся в США, 17 %‑в Аргентине и 10 %‑в Канаде. На девять других стран, чьи ученые так или иначе имели дело с современной генной инженерией, — Китай, Австралия, Южная Африка, Мексика, Испания, Франция, Португалия, Румыния, Украина — приходится только один процент. Лишь несколько ферм во Франции, Испании и Португалии сеют генетически обработанные семена[159]. «Гринпис» использует термин «дьявольские химикаты». В Британии принц Чарльз и певец Пол Маккартни выразили возмущение насилием над природой. Во Франции коалиция фермеров, профсоюзов, защитников окружающей среды и левых сил борется не только с GM-продуктами (генетически измененными), но и с сетью «Макдоналдса», «Кока — Колой» и другими «потенциально опасными» учреждениями. В результате отступления теоретических социальных мечтаний и восстания «зеленых» с их критикой некритического приложения науки произошел кризис модернизма, что имеет — и будет иметь — невероятные по важности последствия.

Хаосу будет содействовать религиозный фундаментализм, национализм и расизм, подрыв авторитета международных организаций, приоритет местного самоуправления над общегосударственным (ведущий к распаду стран), религиозное самоутверждение, этническая нетерпимость, распространение оружия массового поражения и обычных вооружений, расширение военных блоков, формирование центров международного терроризма и организованной преступности, насильственная реализация принципа самоопределения меньшинств, экономическое неравенство, неуправляемый рост населения, миграционные процессы, крах экологических систем, истощение природных ресурсов. Городские банды и криминальные структуры могут заместить сугубо национально–государственные структуры. При этом информационные и коммуникационные технологии будут им служить эффективнее, чем государству.

Даже мощные военные блоки слабеют в битве с энтропией этноутверждении в свете растущей цены сдерживания сепаратизма разного рода, тем самым уменьшая препятствия на пути этнически мотивированного хаоса. Хотя руководство ведущих стран НАТО периодически выражает готовность вмешаться во внутренние дела отдельных стран, оно в то же время показывает крайнюю степень неготовности нести людские потери. Но главное — военное вмешательство на стороне инсургентов заставляет создавать для них (и часто за них) собственные государства, что уже само по себе насилие над историей, меньшинствами, естественным ходом гражданского устройства.

ХАОС

Хаосу содействует распространение в мире автоматического стрелкового оружия, ручных ракетных комплексов типа «стингер» и «САМ‑7», невиданных объемов взрывчатых веществ, более ста миллионов наземных мин. На горизонте появляются новые ускорители хаоса — опасности, связанные с кибернетической войной. Важнейшие системы электронного управления подвергаются атакам хакеров, которые могут действовать по своей воле, а могут и пользоваться поддержкой своих государственных структур. Кибер–нападениям могут подвергнуться контрольные системы современного индустриального общества, его жизненные центры — электростанции, системы воздушного транспорта, финансовые институты и вплоть до всего, что связано с биологическим и ядерным оружием. Напомним, что уже во время натовской операции против Югославии структуры НАТО и Пентагон подверглись нападению югославских и китайских хакеров. И чем больше зависимость индустриальных государств от компьютера, тем больше шанс дестабилизации именно в этом направлении. Как определяет эту опасность представитель Вашингтонского института мировой политики И. Катберсон, «кибернетическая война в будущем может оказаться атомной бомбой бедных»[160].