Дама с коготками - Дарья Донцова

Глава 17

Заказанная девица прибыла точно в срок. Роскошная блондинка в плотно облегающем оранжевом платье-стрейч. Бросив взгляд на ее ноги, втиснутые в ботиночки с 20-сантиметровыми шпильками, я от души пожалела несчастную. Сама весь день носилась на каблуках и поняла, что это невыносимо.

Блондинка вплыла в холл, распространяя удушливый аромат. Я схватила ее за руку и потащила к себе в спальню, надеясь, что домашние увлеклись «Горцем» и не заметят гостью.

Стриптизерка огляделась, потом с улыбкой пропела:

– Здесь работать? А что хочешь? Танец с перьями или со змеей?

Только змеи не хватало!

– Ничего не надо, просто ответь на вопросы.

Девица рухнула в кресло, закурила, огляделась и капризно спросила:

– Выпить дашь?

Я вытащила специально припасенную бутылку джина и тоник. Игнорируя содовую, девица до краев наполнила стакан и тут же опорожнила.

– Потом напьешься, – обозлилась я, – давай делом займемся.

– Давай, – ухмыльнулась девица и быстро стянула платье, оставшись в каком-то немыслимом белье. Лифчик, покрытый блестками, сверкал, словно рыбья чешуя. Трусики держались на тоненьких ленточках.

– Ты не так поняла, – сказала я и протянула стриптизерке халат, – просто поговорить хочу.

– Ладушки, – согласилась девица, – давай, начинай.

– Раю Лисицыну знаешь?

Гостья поперхнулась.

– А я чем не подхожу, не хороша, что ли?

– Да всем хороша, Раю знаешь?

– Ты не «розовая»? – протянула гостья.

– И даже не фиолетовая.

– Так какого черта я время теряю! – взвыла девка.

– Не ори, я оплатила в фирме двухчасовой стриптиз, так что ты на это время моя. Будешь хулиганить – позвоню в «Бабочку», с работы попрут. А поговоришь по-человечески, получишь хорошие чаевые.

– Чего надо? – присмирела стриптизерка.

– Самую малость. Расскажи, что знаешь про Раю Лисицыну и Милу Котову. Кстати, как тебя звать?

– Рафаэлла.

– Кара, – хмыкнула я.

– Кто?

Девица слишком молода, чтобы помнить второсортную певицу не первой молодости, сходившую в неизбалованном СССР за эстрадную звезду. Псевдоним, наверное, выбрала, насмотревшись рекламы конфет «Сладкое совершенство».

– Милка Котова померла. Она в «Бабочку» вместе со мной пришла. Зарабатывала отлично, хозяин ее просто обожал. Все самые выгодные заказы – Котовой. До смешного доходило. Зовут меня, по фото выбрали, едет Милка. А я, между прочим, лучше со змеей работаю.

– Сумку-то получше закрой, не ровен час змея выползет, всех до смерти перепугает.

Рафаэлла обрадованно заулыбалась:

– Скажешь тоже, гляди.

Девчонка засунула руку в ридикюль и вытащила огромного удава. Отвратительная змеища, похожая на толстый шланг, принялась судорожно извиваться. Я испугалась, вдруг укусит. Идиоты в «Бабочке», что ли, хозяева? Разве можно подобное страхолюдство просто так в авоське таскать. Увидав мою перекошенную морду, стриптизерка захихикала:

– Не дрожи, думаешь, правда живая?

Приглядевшись повнимательней, я поняла, что «удав» резиновый, но сделан здорово, в первый момент впечатляет.

– Прикольная штука, – вздохнула Рафаэлла, – уйму денег стоила. И, представляешь, вместо меня посылают Милку. А все потому, что та английский знала. Хозяин ее с собой на всякие встречи таскал деловые. Нацепит Милка черненькое платьице и давай даму изображать. Братки млели от восторга – мясо с ножом ест, рыбу двумя вилками. Хозяин хвастал: все девчонки такие, скажи, Милочка, по-английски.

– Котова с ним спала?

– Никогда. Лешка педик был, только мальчишками интересовался.

– Почему был?

– Потому что помер. Один-единственный раз решил в метро прокатиться, так на Белорусской-кольцевой под поезд свалился. Несчастный случай. Говорили, какая-то баба сумками толкнула. А новая хозяйка стерва жуткая, молодая, злобная. Всех прежних повыгоняла, я, можно сказать, одна и осталась, наняла новеньких, вроде Лисицыной.

– Как ее зовут?

– Понятия не имею. Администратор говорит: «Мадам велела, мадам приказала, мадам распорядилась». Из-за нее и Милка погибла.

– Почему?

– Милка на иглу подсела. Дура, конечно, но у нас такое часто бывает. Одни пьют, другие колются. Лешка, хозяин наш бывший, ее пожалел, велел вылечиться, а потом в «Бабочку» вернуться. Милка сама хотела избавиться от этой напасти, ломало ее по-страшному. Устроилась в клинику, поправилась, возвращается, а тут такая пертурбация: Лешка помер. Милка давай проситься назад. Администратор не берет, мадам запретила наркоманок нанимать, даже вылеченных. Ну тут Антуанетта, это у нее псевдоним такой был, разбушевалась, принялась орать, администратора отпихнула и в кабинет влетела. Минут через пятнадцать выходит белая, как сметана, глаза безумные. Воды целую бутылку выпила и говорит: «Знала сволочей, а такую в первый раз вижу».

Через три дня Рафаэлла узнала, что клуб «Маска» ищет девушку со знанием английского, и позвонила Котовой. Мать сообщила, что Мила скончалась. Рафаэлла вычислила, что девушка, как поговорила с хозяйкой, сразу к барыге отправилась и до смерти обкололась.

– Про Раю Лисицыну что знаешь?

– Практически ничего, работает недавно, до нас плясала в каком-то ансамбле. Выпить любит, допьяна не узюзюкивается, но грамм сто пятьдесят каждый день принимает.

Я достала из сумочки двести долларов и протянула Рафаэлле.

– Если узнаешь фамилию, имя, адрес и место работы парня, с которым она сейчас живет, получишь еще столько же.

Стриптизерка схватила купюры и, снимая халат, пробормотала:

– Не волнуйся, все вызнаю.

Тут дверь распахнулась. На пороге показался Аркашка. Увидев полураздетую Рафаэллу, он растерянно пробормотал «простите» и выскочил в коридор. Девица натянула свое оранжевое платьице, взяла сумку, и мы спустились вниз.

В холле собралась вся семья. Они молча смотрели на девушку, которая набросила блестящую шубку и пошла к машине. Потом так же молча уставились на меня.

– Что с вами? – удивилась я.

Кешка прокашлялся и, отведя глаза, сказал:

– Мам, может, тебе замуж выйти? Подыскать приличного человека, так сказать, для души и тела?

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Недавно прочитала в энциклопедии статью о страшно редкой птице. Ее нет ни в одном зоопарке мира, так как пернатое не живет в неволе. Я, наверное, тоже не могу жить в браке. Замуж выходила четырежды, каждый раз думая, что навсегда. Но уже через месяц начинались неприятности. Очередной супруг требовал горячей еды, чистых рубашек и пришитых пуговиц. Кроме того, полагал, что картошка, морковка и свекла прибегают домой сами, деньги зарабатываются кем-то другим, а заявляющиеся в час ночи пьяные друзья – дорогие гости. Возможно, в конце концов я бы привыкла и стала тащить семейное ярмо, как усталая лошадь. Но! Но у каждого мужа обязательно была мама. Точнее, это ему она приходилась мамой, а мне свекровью. И если мужья хоть чем-то отличались друг от друга, мамули у них были как близнецы.

Приходившая в гости Марья Андреевна закатывала глаза и, с обожанием глядя на Леню, сообщала:

– Даша, ты не представляешь, как тебе повезло. Ленечка такой аккуратный, он уже в пятнадцать лет пользовался ножом и вилкой, гости с умилением смотрели, как он ест, и говорили: «Маша, как ты воспитала сына».

Наталья Михайловна грозно сдвигала брови и вещала:

– Помни, мой сын – сокровище.

Алла Евгеньевна чуть ли не со слезами на глазах сетовала:

– С тех пор, как Костик с тобой, он так постарел!

Серафима Петровна, брезгливо поджав губы, ворчала:

– В первую очередь следует любить и уважать меня, мать, воспитавшую сына. Ты знаешь, что он до свадьбы собирался писать кандидатскую?

Потом на мою голову сыпались упреки в бесхозяйственности. Заканчивалось каждое замужество одним и тем же. Я складывала чемодан и возвращалась к себе – в двухкомнатную квартиру в спальном районе. Но от каждого брака что-то оставалось. От первого Аркадий, сын моего первого мужа от предыдущего брака. Он сразу привязался ко мне и стал звать мамой. Второе замужество подарило беспородную собачку Снапика. Она мне досталась в качестве компенсации за тяготы семейной жизни. Третий супруг оставил Машу, четвертый – кошку. Нет, больше не хочу замуж. О чем и сообщила домашним.

– Конечно, дело твое, – вздохнул Аркадий, – но уж больно эта девица противная, не хочется видеть ее рядом с тобой.

Я от души рассмеялась. Надо же! Дети решили, что мать сошла с ума и подалась в лесбиянки. Разъяснив им ситуацию, несостоявшаяся Сафо пошла спать.

Утром я позвонила в колледж на Полянке и попросила к телефону профессора Радова. Мне вежливо ответили, что психолог на лекции и освободится только в 14.20. Часы показывали десять утра. Времени предостаточно, и я поехала на квартиру к Сержу.

На связке болталось четыре ключа, я открыла дверь без проблем, вошла в темный холл, и на меня повеяло затхлостью. Уголовные кодексы всего мира квалифицируют вторжение в квартиру в отсутствие хозяев однозначно – как взлом. Попыталась успокоить бунтующую совесть. Во-первых, я не открывала замок отмычкой, а воспользовалась ключом, во-вторых, не собираюсь грабить, а просто посмотрю, в-третьих, должна же я узнать, кто убил Лариску?