Дикий глаз - Михаил Март

Бросив трубку, Андрей вернулся к камере. Возле их джипа затормозили гаишники.

– На мосту остановка запрещена! – гаркнул лейтенант из открытого окна.

– Центральное телевидение. Сейчас все движение встанет. Разуй глаза, парень!

К правому пилону начали подъезжать милицейские машины. «Верхолаз» превратился в муравья. До воды ему не допрыгнуть. Зрительно Андрей уже все прикинул.

– Дураку куртку бы сбросить, – не отрываясь от камеры, бормотал Данила. – Она раздувается парусом, его снесет. Ветер наверху гуляет мощный.

– Дай крупный план, – сказал Андрей и заглянул в глазок.

– Похоже, у него есть какая-то страховка, но снизу мы ее не видим. Возможно, магниты.

– Где?

– На ладонях и коленях. Удержаться там без страховки нереально.

Смертник подбирался к верхушке пилона. Андрей не ошибся. Машины останавливались, движение застопорилось. Телевизионщики, как всегда, опоздали, теперь им не просочиться сквозь образующуюся пробку, значит, Андрей и Данила будут единственными обладателями эксклюзивных кадров. Телефонные съемки в счет не идут, слишком большое расстояние, чтобы получились стоящие кадры.

– Держи руку на объективе, Данька. Если этот псих сорвется, тут же дай общий план.

– Сам все вижу. Ну козел! Он вот-вот оседлает верхушку.

Милиция начала что-то вопить в мегафон. Послышался вой пожарных машин. Андрей перебежал на другую сторону моста. Движение стояло, и сотни зевак, задрав голову к небу, разинув рты, следили за крохотной фигуркой на вершине пилона. Андрей подошел к перилам и взглянул на набережную, проходящую под мостом. Яшка уже был на месте метрах в ста от моста и снимал с треноги мощным телеобъективом. Теперь все получится как надо. Андрей обернулся. К пилону пробилась пожарная машина. Выдвижной лестницы хватит на десять этажей. Люлька рассчитана на двоих. Значит, поднимать будут одного спасателя. Проблем возникнуть не должно. Им понадобится минут двадцать на всю операцию. Андрей лихорадочно вглядывался в колоннаду машин, выстроившихся в четыре ряда. Его интересовала противоположная полоса, с которой был виден альпинист-самоубийца. На одной из машин его взгляд остановился. Он поднял бинокль, который всегда висел у него на шее. Машина была та, что нужно. Шофера он узнал, того, кто был на заднем сиденье, разглядеть не удалось из-за тонированных боковых стекол. На крыше находился люк, и он открылся. Пожарная лестница поползла вверх. Спасатель в люльке что-то кричал в мегафон. Когда до вершины пилона оставалось несколько метров, Андрей тихо сказал: «Пора». Не сказал, а прошептал, но те, кому надо, его услышали. Из люка автомобиля появился кончик ствола снайперской винтовки. Андрей побежал на противоположную сторону, петляя между машинами.

– Этот идиот встал в полный рост! – крикнул Данила. – Он точно на магнитах. Они у него на подошвах. Спасатель в люльке почти поравнялся с психом, который смеялся над ним, расставив руки в стороны. И вдруг его снесло. Нет, он не сам прыгнул, все выглядело так, будто кто-то сильно толкнул его в грудь. Андрей повернул ручку, поставив объектив для съемки общего плана. Тело кувыркалось в воздухе. Душераздирающего вопля падающего никто не услышал, его унес ветер. Толпа содрогнулась, ее вопль слышали все.

Тело упало на чугунные перила моста, согнулось. Более тяжелая часть перевесила, и изувеченный труп продолжил падение с моста в реку. Всплеск – и все затихло. Толпа бросилась к перилам, от топота тысячи ног мост содрогнулся.

Милиция разгоняла народ, используя резиновые дубинки. На такую реакцию Андрей Стромов не рассчитывал. Он снял камеру со штатива и продолжил съемку с рук.

– Данила, быстро за руль, включай движок, не то из нас сделают котлету.

– Мост ходуном ходит.

– Выдержит. Он и не такое выдерживал. Уезжай. Жди у метро, я пойду с толпой. Классный финал!

Они перестали друг друга слышать. Гул, сигналы машин, сирены – все смешалось в общем безумии.

Свет в окнах погас около одиннадцати вечера. Осипов связался с коллегами и предупредил, что Катя через сорок минут будет дома и пора убираться из ее квартиры. Минут через пять секретарша с иностранцем вышли во двор, сели в «Тойоту» и уехали.

– Ну, Павел, пора и нам навестить их гнездышко.

– Без проблем. Ромка нашел ключи от сейфа?

– Нет. Здесь поищем. Если у Катьки имеется конспиративная квартирка, то почему бы в ней не хранить важные вещи? После гибели Вербина в ее доме могли провести обыск. Все знали о ее отношениях с шефом. А прокуратура готовилась к аресту. Вряд ли Катя, если они с Вербиным в сговоре, рискнула бы держать в своей квартире что-то важное.

– Но эта квартира могла быть арендована ее дружком, а не самой Катей.

– Согласен. Только не этим дружком, а Вербиным. Мне эта мысль случайно в голову пришла. Где-то им надо трахаться. А если эту квартирку снял Вербин? Главное, с работой рядом. Десять минут на машине.

– Теперь Вербин ушел в подполье, а она сюда водит иностранцев.

– Для дела, Паша, для дела. Им сейчас как никогда нужны связи за границей. Не зря Катька туда моталась, они давно готовят свой отход. Вербин знал, что при его должности он не может стать официальным миллионером в России. Все правительственные чиновники – народ бедный и честный. Но их жены и дети могут на кастрюльках зарабатывать миллиарды. Вербину полтинник стукнул, пора и о хорошей, спокойной жизни подумать. Прокуратура подстегнула процесс.

Бывшие стражи закона вошли в дом, и Паша Игнатюк достал отмычки. Дверь открылась через две минуты. Маленькая кухня и одна большая комната.

– Ты когда-нибудь слышал, Геннадий Иваныч, чтобы однокомнатные квартиры относились к категории коммунальных?

– В базе БТИ указаны только метры. Площадь. О количестве комнат ни строчки. Я не разбираюсь в квартирных аферах, у нас своих дел хватает.

Широкая кровать посредине комнаты, стены увешаны зеркалами, столик, два кресла, недопитое шампанское, бокалы, фрукты, конфеты.

– Вещей нет и шкафа для барахла тоже. Тут никто не живет. Стопроцентный бордель, – осмотревшись, констатировал Осипов. – Чистенько, уютненько, коверчик на полу.

– Я пройдусь по верхам, а ты по низам.

– Это как?

– На четвереньках. Исследуй каждый сантиметр под ковром и осмотри днище кровати, стола и кресел. Нам еще повезло, мебели нет. Здесь должен быть тайник. – Вопрос только – чей. Тут еще тумбочка у кровати, надо глянуть, что в ней, и не забывай о кухне. Ключик можно спрятать в продуктах и заморозить. Старый фокус.

Обыск начался.

– Не тумбочка, а секс-шоп. Чулочки, поясочки, презервативы… Обычный бордель, – комментировал Паша. – Под кроватью несколько пар туфель на шпильках. Тут целые спектакли разыгрывают.

Осипов разглядывал зеркало, висящее на стене напротив кровати, ощупывал раму из золоченого багета.

– Нет никаких крепежей. Не могу понять, на чем оно держится. Вбито так, словно его наклеили.

Он сам не понял, на какой механизм нажал. Зеркало с рамой открылось, как дверца. За ней находилась ниша, соответствующая размеру зеркала. В нише стояла видеокамера на штативе.

Гена осмотрел зеркало с внутренней стороны.

– Здесь порнушку снимают скрытой камерой. Надо проверить другие зеркала, они на всех стенах висят.

Игнатюк подошел к нише.

– Провода идут в сторону двери. Глазок камеры направлен на кровать. Но самое интересное, Гена, что огонек горит – нас с тобой тоже снимают. Под штативом мини-кассеты лежат, но чистые. Они запечатаны. Такой кассеты хватит на час съемки, а парочки не было более двух часов. Если один из партнеров не знает о том, что их утехи фиксируются, то как другой включает технику и меняет пленки?

– Следи за огоньком, Паша.

Осипов подошел к двери и выключил свет. Огонек погас вместе с люстрой. Он вновь нажал на выключатель, и яркая люстра зажглась одновременно с камерой.

– Так, один вопрос решен.

Игнатюк выключил камеру кнопкой управления и достал из камеры кассету.

– Пленка стоит на самом начале, значит, один из них перед уходом вынул кассету с отснятым материалом и вставил чистую для следующего сеанса. Своими рожами мы им испортили картинку. Я заправлю чистую перед уходом, а эту мы заберем с собой, – сказал Осипов.

Они прошли на кухню. На столе стоял кофейник и две чашки. В ванной висели халаты и полотенце. Геннадий их пощупал.

– Вот и ответ на второй вопрос. Полотенца еще не высохли. Думаю, что душ они принимали по очереди. Пока иностранец смывал с себя натруженный пот, Катя меняла пленки, а потом любезно сварила кофе на посошок.

– Если все это не сделал он.

– Вряд ли. Это ей нужен компромат. Ей и Вербину, чтобы в нужный момент нажать на иностранца и потребовать от него необходимые услуги. Сексуальный скандал для дипломата означает конец карьеры. Я думаю, они не одного лоха поймали на крючок. Найти квартиру с нишами или так ее оборудовать мог только Вербин, никак не иностранец. Ладно, все понятно, надо навести порядок и сваливать.