Научи меня плохому (СИ) - Фрес Константин

Алекс взглянул на нее неодобрительно. Ее глупость начинала его раздражать. Разряженная в яркие, но дешевые тряпки, она даже не могла увидеть разницы между собой и Крис. И Алексом, сидящим рядом с ней.

- А ты уверена, - неприязненно спросил он, - что кто-то здесь на тебя соблазнится?

- Ты меня дешевкой считаешь, да? - хихикнула Ирис, оглядывая его безупречный костюм. - Правда? Не там родилась, не у тех родителей… Не сильно богата, не слишком дорогое шампанское пью по утрам, да? Не так одеваюсь, и брендовые вещи у меня не водятся. Кристина тебе кажется лучше, - Ирис зло мотнула головой, отчего ее золотистые волосы, собранные в жгут, хлестнули ее по плечу.

- Да, - поддакнул Алекс. - Она намного лучший вариант, чем ты. По всем параметрам. Красива, умна, образована, воспитана. Из приличной семьи. Высшая каста. Слышала о таком?

- Трахается неплохо, -  зло поддакнула Ирис. Алекс снова кивнул.

- А если я скажу, - зло выдохнула Ирис с невероятной ненавистью, глядя прямо в глаза Алексу, - что это не так? А если я скажу, - она неприятно хохотнула, - что мать ее - спившаяся старая потаскушка, живущая в трейлере со сворой вонючих собак? Как тебе такой высший свет, м-м-м?

- Что?!

Глаза Алекса потемнели, стали почти черными от расширившихся зрачков. Он поперхнулся своей водой и весь подался вперед, уставившись в злые глаза девушки.

- Что слышал, - зло ответила ирис, торжествуя. - Крис - дочка от первого брака Майлза. Молодость, секс, наркотики, рок-н-ролл. Я не знаю, почему они развелись, - Ирис выглядела как победительница. - Только он каждый месяц высылает ей подачку, немного, долларов триста, пятьсот. Наверное, больше нельзя -  напьется до смерти. Или просто жалко ему тратить деньги на всякую шваль. С посыльным, на указанное место отсылает - потому что адреса у нее нет, она колесит по побережью. Давай, беги к Крис! Высшая каста, говоришь? Пару месяцев просрочить оплату, и эта мадам явится со всеми своими блохастыми кобелями на порог офиса, с кружкой для бедных. Да, наверное, так и будет, теперь это вылезет на поверхность, кроме Майлза кто еще будет возиться с этой теткой, деньги ей передавать…

Алекс, потрясенный, молча переваривал эту информацию.

- Майлз однажды только обмолвился  своей бывшей женушке, - небрежно продолжила Ирис, никем не останавливаемая, -  что она была еще та потаскуха… как думаешь, может и Крис такая? Она же на тебя напрыгнула, говорят? И сейчас, сюда, явится, чтоб выпросит у этого пузана то, что ей надо. Как думаешь, чем она рассчитываться с ним будет?

Ирис улыбалась мерзко и цинично.

- А я не такая, - продолжила она, увидев, что мужчина не собирается ее останавливать. - Я не таскаюсь по мужикам. Может, я не идеальна, и у меня свои ошибки в жизни были, да только я от женихов не сбегаю! На меня положиться можно! И из койки в койку не прыгаю!

- Это оттого, - медленно произнес Алекс, отходя от шока, - что тебя никто в свою койку не зовет.

* * *

Маклоски спокойно доедал свой десерт, когда за его стол, безо всякого предупреждения, уселась девица.

Не сказать, что Маклоски был сильно этому удивлен.

Просители время от времени врывались в его личное пространство. С криками, привлекая к себе внимание, с требованиями, с угрозами. У Маклоски была проверенная, годами отработанная тактика. Когда очередной настойчивый проситель нападал, яростно вопя что-то, Маклоски просто отстранялся, отодвигался, превращаясь в глухую и слепую статую, и несколько секунд выжидал, когда привлеченные шумом люди оттащат наглеца прочь.

Когда кругом все стихало, он с невозмутимым видом отмирал и продолжал заниматься тем, что делал до того.

Но сегодня все пошло не по плану, и четко отлаженная система дала сбой.

Странная девица - молодая, совсем юная, одетая как герцогиня на элитных скачках, - прошла к столику Маклоски с достоинством, неспешно, и уселась перед магнатом с таким видом, будто он ее ждал. У Маклоски глаза полезли на лоб. Однако, по многолетней привычке, на инстинктах, он тотчас замер до каменной неподвижности, даже его руки, сжимающие столовые приборы, на столе словно окаменели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эта неподвижность была знаком для окружающих, и к столику тотчас подскочил официант, чтобы без скандала, тихо, вывести девицу вон. Однако, она и тут повела себя не как все просители. В ней никак не проявилась тревога или обеспокоенность; устраиваясь удобнее, она подняла на официанта взгляд темных, спокойных кротких глаз и тихо произнесла:

- Кофе, пожалуйста.

Маклоски неподвижно молчал, тоже глядя на официанта.

Если б он возмутился, выразил каким-то образом свое недовольство или просто велел нахальную девицу вывести вон, вероятно, официант так и сделал бы. Но Маклоски молчал; вероятно, потому, что девице был назначено на это время? И официант, стушевавшись, угодливо поклонился и ускользнул выполнять заказ, а ошарашенный Маклоски оказался один на один с нахальной девицей.

Он думал, что если будет сохранять неподвижность, то она поймет, что он недоволен, и уйдет. Но девица и с места не двигалась, и Маклоски волей-неволей пришлось выйти из своего спасительного ступора.

- Что вам угодно, - прогудел он, из-под седых бровей поглядывая на девицу. На тарелке его лежало пирожное с вишенкой, и Маклоски хотел съесть его, причмокивая, без посторонних глаз.

- Доброго дня, - поздоровалась девушка, как нив чем не бывало. - Вижу, вы не узнаете меня? А ведь я была вам представлена. На благотворительном вечере. Помните?

Девушка раздобыла в сумочке порядком измятую и истрепанную маску зайца, и Маклоски недовольно поморщился.

- Не припоминаю, - сухо ответил он. - Эти благотворительные вечера тем и плохи, что подкрадываются все, кому не лень, и стараются запустит руку в карман, в котором им ничего не принадлежит.

Он очень рассчитывал, что девица смутится, оробеет от его грубости, но она и ухом не повела. Напротив - словно показывая своему собеседнику, что разговор предстоит долгий, она уселась, закинув ногу на ногу, свободно откинувшись на спинку стула. В ее глазах, таких смиренных и спокойных вначале, сверкнул дерзкий огонь.

- Я, - отчетливо и ясно проговорила она, - никогда не осмелилась бы запустить руку в ваш карман. Да и помощи у вас просить я бы не осмелилась. Но тут случай особый. Я просто вынуждена действовать настойчиво.

- Нахально, - язвительно поддакнул Маклоски, тоскливым взглядом разглядывая вожделенную глянцевую алую вишенку, вымоченную в сахарном сиропе.

- Ничуть, - ответила девушка жестко.

С каждым  словом ее мягкая нерешительность и застенчивость испарялись, рвались, словно туман о флагшток. И оставался стальной стержень - Маклоски знал цену этой решительность и с тоской понял, что девчонка с него с живого не слезет. Если он выставит ее сейчас, у нее достанет нахальства  подобраться к нему с другой стороны; как курица в курятник, она будет просачиваться в любую щель.

К тому же, эта нахалка, глядя, как Маклоски поглядывает на свое пирожное, заказала целое блюдце - и не с выпечкой, нет! - с вишенками в сиропе! Маклоски нервно облизнулся, увидев, как девица пожирает то, что для него было  так вожделенно и оставлено напоследок.

- А с чего вы вообще взяли, - раздраженно произнес он, с ненавистью подцепляя свою вишенку ложкой, - что я вам чем-то помогу?.. Вероятно, то, о чем вы пытаетесь попросить, не в моих силах. Или я просто не захочу вам помогать.

Девушка пожала плечами.

К тому моменту она полностью освоилась, и Маклоски под ее взглядом впервые за долгое время почувствовал себя беспомощным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ну, вы же иногда нуждаетесь в чьих-нибудь услугах, - произнесла она небрежно. - И вам в помощи не отказывают, хотя вы - без всякого сомнения! - можете справиться без посторонней помощи. Я рассчитывала на вашу помощь из вашего чувства… благодарности.

И она с удовольствием проглотила ложечку вишневого лакомства.

- Послушайте, вы! - вспылил Маклоски. Комкая салфетку и в раздражении швыряя ее на стол. Аппетит был испорчен бесповоротно. -  Я веду дела со многими людьми, и пользуюсь услугами… многих. Но вам я не должен ничего! Ничего!