Перерождение (СИ) - Юрий Арис

Плиты разбились, но при этом зверь завыл так, что звук этот разлетелся по всему залу. Вода рядом со мной наполнилась вкусом крови, стать темнее она уже не могла. Что ж, ничья: разбиты две плиты, но зверь мертв. Я не стал наслаждаться своей победой, доставшейся, кстати, слишком легко. Вместо этого я снова поплыл к поверхности, там нужна была моя помощь.

На этот раз зверь, на которого я напал, не растерялся. До этого он со своим собратом пытался порвать на куски Цербера, поэтому теперь он был готов к новой битве.

Я не видел его в темноте, но быстро понял, что мы примерно одного веса. Для зверя первой серии он был мелковат, однако дрался отчаянно, словно чувствуя всю неизбежность своего поражения. Кроме этого отчаяния у него ничего не было, ни единого шанса: мои тренировки давали о себе знать.

Он держался в воде неуверенно, двигался неуклюже, тогда как я скользил в темноте. Он пытался рвать меня когтями, видимо, полагая, что сможет пробиться через мою чешую. Напрасно. Я прекрасно знал, что броню одного зверя может пробить только шип на хвосте другого — самое серьезное наше оружие.

Причем знал я это не из рассказов Литы, не благодаря тренировкам. Мне казалось, что у меня уже была возможность проверить эту теорию. Но это не может быть правдой: я никогда не дрался с другим зверем всерьез до сегодняшнего дня.

Удар, который я нанес, был настолько точным, что удивил даже меня. Как будто я знал, куда и как надо бить. Потрясенный, я отпустил мгновенно застывшее тело, и оно начало медленно опускаться вниз.

Может, я все-таки сражался всерьез, только не в этой жизни?

Лишь сейчас я заметил, что вода вокруг меня стала подозрительно спокойной. Быстрая проверка успокоила меня: рядом находятся знакомые звери, все остальные мертвы.

Я выбрался на площадку, где обычно стояли смотрители. Там меня уже ждали остальные; последним воду покинул Титан.

— Ну, как наши дела?

Вопрос был чистой воды формальностью, я и так видел пять неподвижных тел в коридоре. Видел я и то, что Кэти прижимает руки к боку, а между ее пальцами пульсируют ручейки крови. Остальные, кажется, невредимы.

Я повернулся к тем, кто был со мной в бассейне. Я не зря выбрал этих троих, знал, что каждый из них умеет считать как минимум до десяти.

— Скольких вы убили?

— Один, — Лино опустил глаза.

Оскар показал мне два пальца, Цербер, глядя на него, сообщил:

— Столько ж.

Плюс мои двое, итого двенадцать. Меньше, чем я надеялся, но уже неплохо. Значит, с собой Антон оставил семерых. Теоретически, теперь их меньше, чем нас, но на практике Титан и Кэти уже не считаются. Они не смогут идти дальше.

Ладно, можно подготовить еще одну ловушку, чтобы подманить сюда хотя бы парочку.

Кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся и столкнулся взглядом с мутными от усталости глазами Титана.

— Ты… знай… Я видеть… Там, — он указал вниз, — открываются большие двери… Сейчас.

Скорее всего, я побледнел под броней. По крайней мере, ощущение было такое, будто вся моя кровь испарилась, а тело начало остывать.

Они открыли двери. Смотрителям больше некуда бежать.

— За мной! — приказал я, первым бросаясь к лифту. — Титан, Кэти, остаетесь с Артемом!

Не было времени на планы и стратегии. Понимая, что так поступать нельзя, я все равно бежал вперед. Любые размышления отнимают время, а времени у меня как раз и не осталось. Ведь моей изначальной целью было не освобождение людей в принципе и не уничтожение Антона. Я должен был спасти ее.

Я смутно слышал, что меня зовут звери, но не остановился и даже не обернулся. Пускай они остаются позади… они просто не могут понять, чем рискуют!

Я обхватил руками канат лифта и, лишь изредка притормаживая, начал падать вниз. Моя чешуя сталкивалась с металлом, высекая из него искры. Я чувствовал удары, но не боль.

Я приземлился на ноги; при этом на крыше лифта, на которую я упал, появились глубокие вмятины. И снова я ничего не почувствовал, одержимый лишь одной мыслью.

Возле лифта меня уже ждали. Их было четверо — Антон не рискнул отпустить от себя всех. И все же он ошибся, когда решил разделить их даже на такие группы, он дал нам преимущество. Неужели он до сих пор верит, что противостоит ему всего лишь один измученный зверь?

Они бросились на меня одновременно, неуклюжие, но при этом удивительно сильные. Это меня не остановило. В отличие от битвы в воде, я не продумывал свои действия, двигался так, как выбирало тело, а не разум.

И результат был неплохой. В какой-то момент мне удалось оттолкнуть двоих и увернуться от третьего. Это оставило меня один на один с четвертым. Несмотря на его превосходство в весе, я сумел прижать его к земле и коротким уверенным движением пропороть ему живот.

Но на этом моя удача закончилась. Меня схватили двое, а третий ударил. Мне удалось лишь частично парировать удар, не позволив ему сломать кости, но глубокий порез в чешуе остался.

Они поняли свою ошибку, скрутили меня крепче, чтобы нападающий мог ударить точнее; он целился в грудь. Однако напасть он так и не успел: из-за моей спины вылетело что-то темное, огромное, навалившееся на него. Я не сразу понял, что это Цербер.

Меня отпустили, и я сразу же обернулся, готовый защищаться, но это было уже не нужно. Лео один, хоть и с трудом, удерживал двух зверей, перехватив их за шеи. Убить их в таком положении он не мог, а я не спешил вмешаться. Я знал, что скоро ему помогут. Он тоже это знал.

— Иди!

Не нужно было повторять мне дважды.

Не знаю, почему, но даже Лита перестала быть важной. То странное чувство, которого я поначалу испугался, полностью завладело мной. И почему я боялся? Мне было легко, так легко, как никогда раньше. Я бежал вперед не чтобы спасти, а чтобы убить.

Я чувствовал, что не один, Оскар и Лино отстали от меня всего на пару шагов, остальные задержались у лифта. Я не воспринимал их как союзников или противников. Скорее, как элемент реальности и не более того.

Все было как в тумане. Я помню, что напал первым. Помню глаза зверя, который был моим противником — озлобленные глаза, лишенные разума. Наверное, мой взгляд тогда был таким же. Я уже не контролировал ход боя, даже не был его наблюдателем. Я просто провалился в темноту…

Сначала я понял, что стою — уже неплохо, по крайней мере, я жив. Чем больше прояснялось мое зрение, тем больше я убеждался, что я не просто не проиграл, что я каким-то образом смог справиться со зверем. Причем зверем крупным, таким же крупный, как Лео.

Он лежал передо мной, и, глядя на то, что от него осталось, я не мог поверить, что это моя работа. Никогда раньше я не делал такого!

Я отряхнулся, полностью возвращаясь к реальности, осмотрелся. Оскар и Лино все еще были рядом, они тоже справились, но при этом их поверженные соперники выглядели менее… порванными. Оба зверя косились на меня с определенной долей страха и значительно возросшим уважением.

Итак, зверей здесь уже нет, но есть еще люди. Я не видел их, зато чувствовал, что они перед нами, в тоннеле.

Ворота, как и говорил Титан, были открыты, перед ними стояли три тюремщика. Антона поблизости не оказалось.

— Мы вас недооценили, — обратился ко мне человек, стоявший в центре. — Мы и предположить не могли, что вы выберетесь. Поэтому теперь мы вынуждены считать вас равными.

Он держал в руке пистолет, направленный на меня, и думал, что его это защитит. Наивно.

— Мы вам не причиняли зла, — напомнил второй человек. — Напротив, мы освободили ваших собратьев… которых вы, в общем-то, перебили. Такого мы не ожидали.

— Ну почему же? — я попытался насмешливо улыбнуться, но броня значительно сковывала мою мимику. — Я вам сразу мог сказать, что так будет.

— Ты очень изменился, объект 2–2. Все мы видели тебя в клетке, иногда работали с тобой. Никто и предположить не мог, что ты достигнешь такого уровня.

— «Работали»! Неплохо сказано. А что касается моего уровня… он не изменился. Просто очень сложно проявить себя, когда тебя засовывают под двухтонный пресс, чтобы сломать тебе кости.

— Мы понимаем, ты обижен…

— Это значительное преуменьшение того, что я к вам испытываю, — холодно заметил я.

— …И тем не менее мы предлагаем тебе союз. Ты получишь то, что должны были получить эти, погибшие. Ведь они не просто так оставили нас в живых. Мы нужны друг другу. Мы сможем доставить вас к океану, разве не этого вы хотите?

При упоминании океана я вздрогнул, вернулась ноющая боль. Я хотел этого! Хотел больше всего на свете, и совсем недавно я и представить не мог, что кто-то мне это предложит. Снова плавать в бесконечной глубине, не принимать ни от кого приказов, вообще не думать о людях — быть свободным. И это будет, я знаю…

Но не с ними.

— А что взамен?

— Иногда мы будем просить вас об одолжении.