Царский сплетник и дочь тьмы - Олег Шелонин

— Какие могут быть претензии? Я же говорю, досадное недоразумение!

— А у нас, — подошел к трону Виталик и братски потрепал Гордона по плечу, — есть.

— Ка… ка… какие? — пролепетал епископ.

— Здесь тебе не там. За базар отвечать надо, — одарил епископа ангельской улыбкой Виталик. — Оскорбить хозяина в его же доме, Русь Святую варварской назвать — это ж все одно что в лицо царю-батюшке плюнуть. Статус дипломатической неприкосновенности на вас не распространяется, так что у Малюты, кажется, появилась работа.

— Благодетель!!! — завопил палач и кинулся к выходу из тронного зала. — Бегу дыбу настраивать!

— Боюсь, что поход на Святую Русь дорого вам обойдется, — сочувственно вздохнул Виталик.

— Сколько? — епископа зашатало.

Гордон расправил грудь и плотоядно улыбнулся.

— Восемьдесят процентов мне, двадцать тебе, — уголком губ прошептал сплетнику державный.

— А мои тридцать за наводку? — возмутился юноша.

— Хрен с тобой, пятьдесят на пятьдесят. А вы чего вылупились? — рявкнул Гордон на бояр. — Все вон отсюда! Ваш царь-батюшка дела государственные будет решать.

Василиса только покрутила головой, укоризненно гладя на супруга. Заклятие, которое Виталик окрестил «синдромом Плюшкина», с него давно уже сняли, но меньше денежки любить он после этого не стал…

22

Епископ сумел вырваться из цепких лап сплетника и царя Гордона только к вечеру, оставив в качестве залога кучу расписок и устных обещаний, так как наличности при себе у него не было.

— Работать с тобой одно удовольствие, — признался Гордон, нежно поглаживая долговые обязательства епископа. — Раскручиваешь лихо всех на бабки. Слушай, до сих пор не пойму, почему ты деньги бабками называешь?

— Сам не знаю. Может, потому что нормальные пацаны в том мире, откуда я прибыл, деньги на баб спускают?

— Ну, на баб я понимаю, но спускать деньги на старух…

— Старость надо уважать, — строго сказал Виталик.

— Ах, ты в этом смысле, — захлопал глазами державный, — а я уж было подумал: какие-то ненормальные ваши нормальные пацаны. Да-а-а… — с сожалением вздохнул Гордон, — у нас таких пацанов нет.

— Ошибаешься, есть, — убежденно сказал Виталик.

— Назови хотя бы двух, и я тебя расцелую.

— Эти двое находятся сейчас в тронном зале и смотрят друг на друга.

— Намекаешь на нас с тобой?

— Да. Вот только целовать меня не надо! Это исключительная прерогатива Янки. Короче, мы с тобой пацаны нормальные, и выбитые из епископа денежки пустим на дома для престарелых и сиротские приюты, — категорично заявил Виталик, решив, что пора начать выполнять обещания, данные когда-то Патриарху Всея Руси и отцу Сергию. Но не за свой же счет их исполнять! — Первые двадцать тысяч на дело сие благое у нас уже есть. Презент от моего отмороженного брата.

— А давай! — бесшабашно тряхнул головой державный. — Эх, убыток, конечно, но и это махнем туда же! — опустилась царская длань на расписки епископа.

— Вот это по-нашему, — одобрительно кивнул Виталик. — А насчет убытков не волнуйся. Все эти потери, — кивнул он на бумаги, — скомпенсируем в момент.

— Это как? — подался вперед Гордон.

— О чем речь идет? — вошла в тронный зал Василиса, отлучавшаяся перед этим проведать детей.

— Да вот, царица-матушка, надумал я реорганизовать систему сбора податей, — пояснил Виталик. — Плохо у нас на Руси это дело поставлено.

— Можешь предложить что-то получше? — заинтересовалась Василиса.

— Ага. Пора в этом деле порядок навести.

— Как? — требовательно спросил Гордон.

— Создадим вместо старой службы министерство финансов и поставим во главе министерства абсолютно неподкупного человека.

— Да где ж ты такого возьмешь? — фыркнул Гордон.

— Есть у меня на примете один мальчик.

— Да кто твоего мальчика слушать будет? — с сомнением покачала головой Василиса.

— Моего послушают, — успокоил царскую чету Виталик. — Его увидишь — сам все отдашь. От него утаивать доходы — пустой номер. Не спрячешь и, главное, далеко не убежишь.

— Это почему? — Гордону стало интересно.

— Мальчик у меня шустрый. Любого неплательщика из-под земли достанет. Он даже с тебя в случай нужды налог стрясет.

— С меня? — заржал Гордон. — Хочу на это посмотреть. Если стрясет, то точно быть ему министром финансов. Тащи его сюда! — грохнул по подлокотнику трона царь.

— Да, мне тоже стало интересно, — кивнула Василиса. — Где ты такого откопал?

— Откопал, — фыркнул Виталик. — Да я его, можно сказать, с пеленок воспитывал, делу учил, опыт передавал…

— Кончай трепаться, — оборвала увлекшегося обормота Василиса, — лучше познакомь.

— Да нет проблем, — пожал плечами юноша. — Я его вызывал, так что он должен уже быть здесь. Пошли.

Виталик покинул свое кресло и двинулся к выходу из тронного зала. Василиса с Гордоном поспешили вслед за ним. На выходе из зала их тут же окружили два десятка стрельцов, обеспечивая плотную охрану. Виталик одобрительно кивнул. Федот все понял правильно и удвоил меры безопасности. К удивлению царской четы, сплетник привел их прямиком к дверям рабочего кабинета Гордона.

— Караулить здесь, — приказал Виталик стрельцам. — Внутрь не входить. Там за жизнь государя и царицы отвечаю я.

Его послушались беспрекословно. Царская чета со сплетником вошли внутрь, и Виталик аккуратно закрыл за собой дверь. В кресле Гордона за письменным столом сидела мрачная фигура, с головы до ног закованная в латы. На столе рядом с пухлой папкой лежал черный волнистый меч. Глаза неизвестного сквозь щели забрала рыцарского шлема скользнули по Василисе и Гордону и вновь вернулись к бумагам.

— Ну вот, Костик, я все утряс, — весело сказал Виталик, — а ты боялся. Осталась мелочь, стрясти налог с Гордона, и ты первый министр финансов на Руси.

— Это твой мальчик? — ахнула Василиса.

— Костик, сними шляпу и докажи, что ты не девочка, — потребовал Виталий.

«Костик» сдернул с головы шлем и растянул тонкие губы в ослепительной улыбке.

— Кощей? — Глаза Гордона вылезли на лоб.

— А чего вам не нравится? — откровенно радовался жизни юноша. — Мальчик проверенный, золото нюхом чует.

— Виталик, да ты охренел!!! — дружно в один голос завопили Гордон с Василисой.

Кощей поднялся из-за стола и жестом предложил царю сесть в освободившееся кресло.

— Извольте заполнить налоговую декларацию, ваше царское величество, — пророкотал «мальчик» густым басом.

— Еще чего! — начал пятиться к дверям Гордон.

— А ну стоять!

Неведомая сила подхватила державного, и ноги сами понесли его к столу.

— Вот здесь официальные доходы укажи, — палец в бронированной перчатке ткнулся в бумагу, — а в этой графе неофициальные.

— Ничего писать не буду, — пискнул Гордон, оказавшись в кресле. — И потом, я царь! Все, что идет в казну, мое!

— Вот и укажи здесь, что официально в твоей казне твое, а в этой графе укажи, что неофициально. А я потом цифры сравню с моими данными, — тряхнул толстой папкой Кощей.

— Не буду!

— Племяшка, заткни ушки, — приказал Кощей.

— Не буду. — Василису разобрал азарт. — Мне уже интересно.

— Лучше по-честному пиши, — посоветовал Кощей Гордону, — а то я ведь ей вот эту бумажку покажу.

Будущий министр выдернул из папки лист и сунул его под нос Гордону. Тот, прочитав первые строки, тихо ахнул, обжег Виталика бешеным взглядом и начал торопливо чиркать пером по бумаге, заполняя декларацию.

Василиса ринулась вперед, чтобы отнять бумагу у Кощея, но тот успел затолкать ее обратно в папку. При этом так спешил, что один листик выскользнул и спланировал прямо в руки Василисы.

— «Царскому сплетнику Виталию Алексеевичу Войко от агента ЦРУ Копченого, — медленно прочла она. — Вчера вечером боярин Жадин, будучи в изрядном подпитии, хвастался боярину Жеребцову в парилке, что его свечной заводик работает в три смены круглосуточно. Благодаря этому треть партий его свечей уходит через иноземных купцов за границу в обход сборщиков налогов и таможенных сборов…» Компромат! Так, дядя, что было в той бумаге?!!

— Да все, что было, я уже вот тут вот накатал! — в отчаянии воскликнул насмерть перепуганный Гордон, швыряя декларацию Кощею.

Тот посмотрел на цифры.

— А последнее поступление?

— Какое еще поступление? — пискнул Гордон.

— Двадцать тысяч!

— Мальчик, не увлекайся, — тормознул его Виталик. — С денег, направленных на благотворительность, налоги не берем.

— Он дал на благотворительность? — недоверчиво спросил Кощей.

— Да, — твердо сказал Гордон, — на сиротские приюты и дома для престарелых. Работы начнутся уже завтра. Думаю, денег этих хватит и на стройку, и на содержание обслуживающего персонала на десять лет вперед.