Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Царевич ведь посылает своих воспитанников на Урал, да как — десятками! Платит щедро, за ребятами приглядывают, а те ведь слушают, а потом и донесут. Обязательно.

И когда царевич узнает… сын-то строгановский у него в школе обучается. Нет уж. Лучше не рисковать ни собой, ни родными.

Отсчитал свою долю — и направил остальное царевичу. Но может быть, из-за того изумруды и не воспринимались адекватно. Софья впервые видела их в таком количестве — просто мешок. Не очень большой, размером с человеческую голову, необработанных камней. И выглядели они… несерьезно.

Одно дело — камень в перстне. А вот так, рассыпухой, они смотрелись просто горстью бутылочного стекла. Их даже не обозом отправили — гонцом, хотя и с охраной. Софья обрадовалась, но теперь требовалось посчитать, как их сбыть, дабы цену не сбить.

Алексей вспоминал, как сестра сидела с пергаментом в руках и растерянно смотрела на него.

— Алешка, это… отлично! Я думала, где денег найти, а это просто наше спасение! Строганова наградить надобно, приедешь — займешься. Процент ему, что ли, увеличить? А изумруды возьмите с собой. Известно же, что для войны надобны деньги, деньги и деньги. Не пригодится — так домой привезешь. Я себе чуть оставлю, чтобы было на что войско снабжать…

— Этим отец заняться должен…

— Да его бояре-казнокрады. Нет уж. Сама все сделаю. Ежели вы там зимовать будете…

Сонюшка, сестренка любимая…

Они на войну идут, а она в столице остается — и поклялась, что ни малейшей задержки ни с боеприпасом, ни с продовольствием, ни с одеждой не допустит. Та же война…

Сестре Алексей верил.

Уж коли она сказала — значит, все будет вовремя. А что ей придется сделать, через кого переступить… разве так это сейчас важно?

Для войны на поле боя нужна еще и война в тылу, чтобы порох был, чтобы солдаты не жрали что попало, чтобы… да тысячи этих «чтобы».

Их схватка впереди.

А Софьина уже началась…

— Она справится.

И опять Алексей не удивился тому, как угадал его мысли друг.

— Господи, помоги нам…

Иван перекрестился. Двуперстно.

Глядя на него, тот же жест повторил и Алексей. Едущие рядом бояре покосились, но сказать что-либо не осмелились. Куда там?!

На наследника тявкать?

А кому?

Царю?

Ну-ну… попробуйте. Алексей Михайлович за своего сына десяток таких по полу размажет, а то и сотню. У него разговор короткий… царь всегда прав. Кто не согласен — может проехаться и высказать свою точку зрения на Соловках.

А царевич?

А это — будущий царь. Так что простите…

Поют рога, развеваются знамена, мерно печатают шаг тысячи ног.

Армия движется…

Алексей Михайлович не был бы царем, не умей он думать о своей выгоде.

В то время, как армия под предводительством царевича двигалась на помощь полякам, вторая армия, под предводительством Григория Григорьевича Ромодановского и Ордина-Нащокина-младшего двигалась на Крым.

Да, сорок тысяч человек вполне могли взять Азов, могли и удержать его, но этого было мало, слишком мало.

Алексей Михайлович поставил перед своими людьми куда как более сложную задачу. Его целью была не одна крепость, нет. Его целью была Керчь — и он сам не догадывался, что его аккуратно подтолкнули к этой идее. Во время разговора с сыном идея была аккуратно заложена, а потом и проросла ядовитыми цветочками.

Если бы Алексей Михайлович узнал все в красках, точно бы взбеленился. Но кто ж ему расскажет о том, как после Марфиного письма трое подростков собрались за одним столом? Сидели один Морозов и двое Романовых, разговаривали, смотрели на карту…

Полякам помогать надобно — с этим никто не спорил. Но было и еще одно…

Азов. А если брать полностью — Крымское ханство. Как гангренозный палец на здоровом теле.

Татары, которые ничего не производили сами и от которых не было никакой пользы, кроме вреда. Налетали на русские земли, угоняли людей в полон, продавали в рабство.

Русские цари, еще со времен Ивана Грозного, этот гнойник хотели вычистить, но каждый раз что-то да мешало.

А сейчас Софья прикидывала.

Да, в Архангельске у них есть корабли. Но сюда они дойти не смогут и не успеют. И вообще — надо бы с отцом поговорить на тему каналов. Волго-Балт. Или Волго-Дон…

Уж что-что, а это она знала — курс географии за восьмой класс советской средней школы. Или седьмой?

Но сейчас уже все равно поздно.

А вот Крым…

Надо было брать Азов — определенно. А еще — Керчь.

Азов был воротами на Русь, Керчь же закрывала доступ в Черное море. Да еще и расположена была так… удачно.

Если что — ее можно укрепить, защитить и удерживать. А османы…

Если Алешка их потреплет от всей широкой души, им будет сложнее собрать силы. А вот русским — полегче. А там и корабли можно будет построить, и пушки поставить…

К тому же османам не до того будет, ежели их в Польше разгромить. И можно будет развернуться на полуострове во всю мощь. Пока они спохватятся — время пройдет. Да и вообще, лучшая война — это та, которая идет на чужой земле! Почему бы не в Крыму?

Алексей к идее сестры отнесся с воодушевлением. А вот Иван Морозов…

— Ребята, а где деньги на это взять?

— Деньги есть. С рудников капают, к тому же татары много чего награбили, — прикинула Софья.

— И как ты предлагаешь это «много чего» взять?

Палец Алексея уперся в карту.

— Посмотри сюда. Вот — Азов. Сюда мы можем подтянуть войска. Вот Керчь.

— Расстояние примерно пятьсот верст[5]. — Софья кое-что помнила еще по поездкам с мужем, а ребята давно не удивлялись ее знаниям…

— У нас три точки, которые мы можем и укрепить, и удержать. Азов. Перекоп. Керчь. Если мы их займем…

— Османы осадят нас с воды, приведут флот…

— Ан нет! Не так уж там глубоко, они брюхами дно прочертят.

Софья подумала о морских минах. Может, удастся что-то придумать для дорогих друзей?

— Османы могут не успеть среагировать. Я знаю, султан сам собирается в поход, при нем туча Кепрюлю[6].

— А татары?

— А этих только что плетями разгонять. Селим Гирей тоже призван в поход, и с ним чуть ли не сорок тысяч войска…

Алексей ехидно фыркнул.

Ну да, татарское войско. Звучит грозно, визжит громко, бежит быстро и далеко.

Легкая татарская конница была идеальна для захвата рабов. И только. Доспехи были, дай бог, у каждого десятого, если не двадцатого, оружие плохое, вот кони хорошие, но толку-то с них в бою? Так что основной ударной силой были и оставались турки, а вот татары — разведчики, патрули, легкая конница… одним словом — приданная сила.

— Хорошо. Они уйдут, на хозяйстве останется его брат, Селямет Гирей, тот хоть и калга, но не особо умен. Селим Гирей и сам неглуп, ему интриганы под боком не нужны.

— Так. И у войска будет шанс пройти всю степь, через Перекоп, к Керчи и осадить ее.

— Взять, — Софья напряженно размышляла. — Взрывчатки у нас хватит на обе крепости. Алеша, ты можешь отправить наших ребят с отрядом, а уж там они все сделают. Научим…

— Да они уже умеют. Вот смотри, Федька, Сенька, Петька. Трое их.

— Мы с Ваней умеем.

— Только у нас не так много динамита, чтобы его распылять. Лучше отдать весь ребятам и поручить дядьке Воину обеспечить их безопасность.

Софья прикинула количество взрывчатки.

Хватит с избытком и на Азов, и на Керчь, еще и на Перекоп чуток останется.

— А что делать с татарами?

Иван заговорил совсем не о том, и Софья даже не поняла в первую минуту — о чем он.

— С какими татарами?

— Соня, мужчины уйдут в поход, в Крыму останутся женщины, дети…

— Рабы. Последних обязательно надобно освободить и на Русь доставить.

— А татарских женщин и детей?

Ек макарек!

Софье показалось, что она с разбега налетела носом на стену. Рядом так же тер виски Алексей.

— Не подумали…

— А они там. Живые, здоровые… резать всех подряд?

Софья замотала головой.

— Нет!

Алексей прищурился.

— Они русских людей не жалеют!

Иван посмотрел на друга со странным выражением.

— Прикажешь младенцев на копья поднимать?

Алексей скривился. Кажется, нарисованная картина не вызвала у него энтузиазма.

— А куда их тогда? Если в рабство угнать…

— Это у нас не принято. Но и убивать…

— Вы подумайте, что будет с людьми, которые такое проделают! — не выдержал Иван Морозов. — Они ж хуже нечисти станут!

Софья выдохнула.

— И то верно.

Вообще-то да. Если человек может убить ребенка, да не разово, а массово…

Почему так омерзителен фашизм?

Да именно потому, что он своей машиной с полубезумным водителем с одинаковой жестокостью перемалывал всех, кто не относился к арийской расе. Плелись коврики из волос, делались сумочки из человеческой кожи, причем особо ценилась детская — мягче и нежнее…