Мне давно хотелось убить - Анна Данилова

Первый двор, за забором которого они увидели стог сена, находился на самом конце улицы.

– Если есть стог сена, значит, есть и скотина, – назидательным тоном проронил Шубин, подруливая к голубым металлическим воротам и обращая внимание Юли на просматривающийся сквозь деревянный забор хлев.

– Ты из крестьян? – спросила Юля, выходя из машины. – Ой, Игорек, какой чудный запах! Прямо как в деревне…

– Так это же и есть деревня. – Шубин остановился перед калиткой и нажал на кнопку звонка. И тотчас раздался хриплый низкий лай, из-за угла дома выбежала большая овчарка, рыжая, с черными подпалинами, и облаяла гостей, что называется, с головы до ног. – Зови, зови-ка своих хозяев… Ну, хороший пес, хороший…

Показалась женщина в темной фуфайке.

– Здравствуйте, хозяйка. Вы молоко продаете?

– Уже нет, кончилось. Вы же городские и, наверно, не знаете, что коровы перед отелом молока не дают…

– А летом давали?

– Давали, – удивилась женщина. – А вам так нужно молоко? Заболел, что ли, кто?

– Да нет, мы вообще-то по делу к вам пришли. – И Шубин протянул ей свое удостоверение.

Она прочитала и очень осторожно, словно эта красная книжечка могла взорваться у нее в руках, вернула ее обратно:

– Входите в дом. Я давно вас жду.

Юля с Игорем переглянулись и одновременно подумали об одном и том же: неужели им на этот раз повезет и они смогут узнать что-то очень важное, что позволит им сдвинуться с места?

В доме было тепло, пахло щами, которые хозяйка прикрыла крышкой, выключив под кастрюлей огонь.

– Давайте я вас покормлю… Вы же с дороги, устали небось… Давайте, у меня щи вкусные, с фасолью, я сметанку с погреба принесу, картошечку зажарю, огурчиками угощу и солеными грибами. У нас все запросто.

– Как вас величать? – спросил Игорь.

– Ольга Ивановна, – отозвалась хозяйка, – а вас?

– Меня Юля.

– А меня Игорь.

– Вы побудьте здесь, а я быстренько в погреб сбегаю…

И она убежала. В прямом смысле, словно молодая, хотя ей на вид было лет пятьдесят с небольшим.

– Все-таки все частные дома разные, – проговорила Юля, осматривая просторную кухню, чистую и светлую, наполненную приятными домашними запахами, уставленную добротной светлой мебелью и украшенную веселыми солнечными занавесками на окне и целым садом из домашних цветов на подоконнике. – В некоторые и заходить-то не хочется, они торчат вдоль улиц, как гнилые зубы на больных деснах…

– Юля!

– А что «Юля»? У меня образное мышление.

– Ты – юная натуралистка…

– Да, мне нравится называть вещи своими именами.

Но этот дом я могу сравнить лишь с добротным бюргерским жилищем, в котором обитают понимающие толк в деревенской жизни люди, строящие свое благополучие на развитии натурального хозяйства. Ты обратил внимание на забор?

– Ну обратил, и что? Забор как забор.

– А то, что он РОВНЫЙ! А не покосившийся, как у других… Уважаю таких хозяев…

Вернулась Ольга Ивановна, проворно разулась на пороге, скинув обрезанные калоши, и поставила на стол банку со сметаной и глубокую глиняную миску, полную маленьких, мокрых от рассола огурчиков.

Хозяйка сняла с себя фуфайку и предстала перед гостями в обтягивающем ее крепенькое тело свитере и длинной шерстяной серой юбке.

– Вот умывальник, можете помыть руки, здесь мыло, а это полотенце… Пожалуйста. Чувствуйте себя как дома, а я буду бегать вокруг вас, собирать на стол и рассказывать… Ведь вы же насчет Татьяны Трубниковой, как я понимаю? Слышала, что Роман сегодня приехал из города, куда ездил, чтобы нанять частных детективов…

– Вы, я смотрю, в курсе? – не выдержал Шубин, удивляясь такой осведомленности.

– А как же!

Юля подала ему знак молчать, чтобы не сбить рассказ Ольги Ивановны.

– Мы тут все про всех знаем. Жизнь у нас такая – одна на всех. С кем что случится – не скроешься. Это вам не город. Так вот, выходит, что Роман из города с вами и приехал? Но только зря он в город ездил да деньги заплатил…

Ольга Ивановна замерла, прижав к груди банку теперь уже с грибами, и внимательно посмотрела Игорю в глаза. Да и вообще она обращалась в основном к нему, к мужчине, считая, очевидно, его главным.

– Но почему зря? – спросил Игорь. – Вы знаете, где Таня?

– Знаю, вернее, ПОЧТИ знаю, но сказать никому не могу.

– Почему?

– Да потому, что она просила меня никому не говорить.

– Кто? – хором спросили Юля с Шубиным.

– Сейчас все только и говорят про нее да про Динку Кириллову, но про Динку-то я ничего не знаю, поэтому ничего и не скажу, кроме того, что она жила с Ангеловым, это все знают… Они пожениться хотели, да только им ее отец не разрешал. А Татьяна… – Она вздохнула и села за стол, уперев руками щеки. – Понимаете, думаю, она ждет, чтобы все забыли о ней, потому что, если только отец узнает – убьет ее… Он – человек жестокий, у него, видите ли, ПРИНЦИПЫ! А я так думаю, что она скоро родить должна.

– Родить? Так она в М.?

– Нет, конечно. Она в соседнем селе, в Ильиновке.

Отец отправил ее в город, чтобы она не встречалась с Андрюшей. Андрей – мой племянник.

– Ну что ж, одной жертвой меньше… – с облегчением вздохнула Юля. – Какое хорошее известие вы нам приготовили…

– Известие известием, а соловья баснями не кормят.

И Ольга Ивановна, спохватившись, кинулась к плите, налила гостям густых жирных щей, положила каждому в тарелку по большому шмату застывшей на холоде сметаны, нарезала хлеб.

– Вот и посудите сами, что мне теперь делать? Они же просили меня никому ничего не говорить, а я вам рассказала… Просто мне бы не хотелось, чтобы вы про Татьяну думали, что ее нет в живых. Нехорошо это. Что мне делать – ума не приложу.

– Неужели Роман сам не съездил к Андрею и не проверил, не там ли его дочь, тем более что он, как вы говорите, был против того, чтобы они встречались?

– Ездил, но Таня живет у моей сестры, другой тетки Андрея, мы все уже испереживались… Ведь рано или поздно все откроется, и тогда Роман и меня-то пришибет…

– А почему Роман был против Андрея?

– Да потому, что знал, выйди Таня за него замуж, так учиться не будет, а он, видите ли, втемяшил себе в голову, что ей надо институт обязательно кончать… А зачем он ей, этот институт, когда у Андрея свое хозяйство, бычки, гуси, земли пятьдесят гектаров, он же фермер!

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Юля, уже представляя себе, как она попытается подготовить Романа к такому одновременно радостному и внезапному известию, что его дочь, оказывается, жива, да еще и на сносях. – Странно все это…

– А люди все, между прочим, со странностями, – покачала головой Ольга Ивановна. – И как хорошо, что вы пришли именно ко мне. Вот только что-то не пойму, как вы меня нашли? Неужели действительно наша милиция работает спустя рукава только лишь по той причине, что им мало платят? Вон вам заплатили, и вы тут же вышли на меня… Но как вы догадались, что я – это я?

Юля улыбнулась, но промолчала, а Игорь, понимая, что разубеждать эту простую женщину в том, что они попали в ее дом СЛУЧАЙНО, не стоит, спросил как бы между прочим:

– А что Наташа Литвинец? Вы когда ее последний раз видели?

– Наташу? А вот что с ней – понятия не имею. Они с Динкой как в воду канули… А видела я ее четырнадцатого сентября.

– У вас такая хорошая память? – повторил свой вопрос, который он задавал часом раньше Василию Рождественскому, Игорь, заведомо зная ответ.

– Да нет, что вы, я же нормальный человек. Просто у меня четырнадцатого день рождения.

– И где же вы ее видели?

– Да у Лизки, у соседки моей, я ей как раз тогда молоко приносила, она ж у нас барыня, сама даже за молоком не ходит, все ей подай да принеси…, – Я смотрю, вы не жалуете ее… Это вон тот большой дом, за садом?

– Ну да! Я прихожу, а Наташка уже там, задом вертит… Извините. Просто с языка сорвалось. Но она действительно такая была.

– Какая?

– ТАКАЯ. Ни дня не могла без мужиков прожить.

Все ей нового подавай. Со всеми мужиками в М. пере…

Она замолчала и уставилась в окно.

– У нее был роман с Василием? – спросила осторожно Юля.

– Роман? Да не то слово! Они встречались открыто.

Он ходил за ней как собачонка. Портрет, видите ли, хотел нарисовать. Знаем мы эти портреты. Сейчас картошечку зажарю, как вам мои щи?

– Щи – восхищенье, – Шубин промокнул носовым платком губы, а заодно и выступивший на лбу пот – еда сморила его и потянула в сон. – А грибы – так вообще объеденье.

– А вы огурчики с горчицей делаете или нет? – спросила Юля, хрустя огурцом.

– Без. А Лизка от злости не знала куда себя деть.

И денежки не помогли…

– Какие еще денежки?

– Обыкновенные. Она говорит, что ей бывший муж присылает, а кто видел-то этого мужа, да и вообще – был ли он? Темная лошадка, а строит из себя… – Хозяйка была откровенно возмущена. – Да все уж давно поняли, что она без ума любит Ваську и все его прихоти исполняет, лишь бы он с ней был. Вот говорят люди про страсть, а что это такое – никто толком не знает. А я вот знаю. Вот она, – Ольга Ивановна ткнула указательным пальцем в сторону Лизиного дома, – страсть-то. Она сжигает эту бабу без огня. У нее скоро кожа и кости останутся… И молоко мое не поможет, хотя оно у меня – самое жирное во всем городе.