Пляжный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

Вновь набираю номер главного офиса и растолковываю шефам особенности ситуации. Не буду скрывать, я намеренно сгущаю краски, напирая на то, что оставлять даже посторонний корабль без надлежащей помощи значит нарушать законы государства, где мы находимся. Это действует. Получаю разрешение действовать сообразно обстановке. Но теперь я, кажется, прикрыл свой зад от возможных нагоняев со стороны начальства.

Увидев меня, Ганс слегка расслабляется. Посмотреть на него со стороны — так это классический хиппи, загорелый, пышущий энергией и разукрашенный татуировками. Парень обожает находиться в компании морских черепах и скатов. Это не тот человек, кому можно объяснить степень риска или убедить в важности соблюдения правил погружения. А в сложившейся ситуации не нужно быть великим психологом, чтобы понять — немец уже весь извелся от свалившейся на его голову тягостной и трагической проблемы. С другой стороны, избранный Гансом род занятий рано или поздно должен был подвести его к подобным кошмарным происшествиям. Да и несчастные друзья погибшего — одного поля ягодки с нашим инструктором. Я не удивлюсь, если окажется, что Ганс хорошо знаком с капитаном ожидающей нашего решения яхты.

Немец поспешно радирует на яхту о полученном разрешении. Ныряльщики радостно машут руками, и кажется, что на берег накатывает небольшая волна оптимизма. На яхте запускают двигатель, снимаются с якоря, и судно направляется к причалу.

Только теперь я осознаю, как неестественно часто стучит мое сердце, и замечаю, что вспотели руки. Никогда еще меня так не трясло, с тех пор как в Сингапуре, где я работал в отеле, человека пырнули ножом. Помню, тогда я почему-то задержался за стойкой администратора. Вдруг прибегает управляющий японским рестораном и сообщает, что прямо за столиком одного из гостей ударили ножом. Похоже, действовал наемный убийца. Удар был нанесен профессионально, но, к счастью, не задел жизненно важных органов. Пострадавший по каким-то причинам воспротивился вызову «скорой помощи». Вместо этого, истекая кровью и держась за грудь, он прошел на кухню и попросил позвать доктора, чтобы зашить рану. В тот вечер дежурным менеджером оказался бывший кондитер. Случившееся его так потрясло, что он бестолково бросался то туда, то сюда, сам не понимая, что делает. Мне же пришлось долго сидеть и держать раненого за руку, пока не прибыл доктор, чтобы наложить швы. Картина довольно противоестественная. Вокруг продолжалась обычная ресторанная суета. Повара делали свою работу, готовя суши. А когда доктор закончил обработку раны, мы услышали от жертвы нападения всего одну просьбу — принести ему новую рубашку. Рубашку отыскали где-то в хозяйственной кладовой. Переодевшись, этот человек как ни в чем не бывало вернулся за свой столик, чтобы продолжить ужин. Никто из сидящих за соседними столиками так и не понял, что случилось.

Нынешняя история с погибшим ныряльщиком — совсем другое дело, хотя я ее воспринимаю как что-то нереальное. Яхта швартуется у причала, и семеро людей с мрачными лицами спрыгивают на пирс, оставив на борту капитана, инструктора подводного плавания и парочку туземцев. Последние стоят с таким горделивым видом, как будто уж они-то плавают лучше дельфинов. Остается на яхте и спутница (жена или приятельница) погибшего, она стоит на палубе поблизости от тела. Наш Ганс развивает бурную активность. Он ведет сошедших с яхты ныряльщиков в наш центр подводного плавания, угощает их горячительными напитками, приносит воду и подогретые полотенца. Толстуха Анжела, наоборот, устремляется на яхту, где участливо принимается успокаивать рыдающую женщину. Очевидно, личные проблемы с ловеласом Ёсидзи поблекли на фоне настоящего горя. Анжела помогает подруге утопленника сойти на причал и сопровождает ее в помещение центра подводного плавания, где приходят в себя остальные члены экипажа несчастной яхты. Бедной женщине совсем ни к чему смотреть на то, как сотрудники нашего курорта будут уносить с яхты мертвеца.

— Спасибо, дружище, — энергично трясет мою руку высокий загорелый инструктор подводного плавания, который тоже спускается на берег. — Огромное спасибо тебе от всей нашей команды, — добавляет он, отбрасывая назад выгоревшие на солнце и жесткие от морской воды волосы. — Меня зовут Шейн.

— Привет, Шейн.

— Вы нам чертовски помогли, согласившись участвовать в этой истории, — продолжает ныряльщик. — Я понятия не имел, что делать. Представь, за пятнадцать лет впервые такое со мной происходит.

— Так что же, по-твоему, приключилось? — спрашиваю я, поглядывая на завернутое в одеяло тело.

— Не могу сказать в точности, — пожимает плечами Шейн. — Скорее всего бедняга погрузился, и там, на глубине, у него отказало сердце. Почти уверен, если бы приступ произошел не под водой, он бы оклемался. Предполагаю, что он захлебнулся собственной рвотой.

— Гм… — реагирует доктор Сингх, пощипывая себя за подбородок.

— Вы его будете осматривать прямо здесь? — обращается к врачу Шейн, кивая в сторону причала. — Или это нужно делать на палубе?

— Полагаю, его нужно осмотреть там, где он и лежит, — заявляет доктор Сингх.

— Вам виднее, — соглашается Шейн. — Мустафа! — кричит он одному из туземцев, оставшихся рядом с покойным. — Доктор идет на яхту. — Для большей точности Шейн указывает пальцем, кто именно здесь доктор. — Можешь идти, приятель. — И добавляет с улыбкой: — Будь моим гостем.

Доктор Сингх поднимается на борт судна, держа в одной руке чемоданчик, а в другой бумагу и ручку. Немного успокоенный, Шейн зевает и потягивается.

— Здорово, — уважительно замечает он, оглядываясь по сторонам. — Да у вас тут прекрасное место.

— Спасибо.

— Ты здесь управляющий?

— Он самый.

— А как у вас насчет работы? — задает вопрос Шейн. — Сейчас я работаю в такой гнилой дыре. Жрачка отвратительная. Уже ни одного инструктора-аниматора не осталось, — продолжает он жаловаться, то и дело поглядывая на фигуристую Анжелу. Что ж, издали она выглядит вполне эффектно. — И вот что я тебе скажу. — Ныряльщик наклоняется к моему уху, словно собираясь поведать мне страшную тайну.

— Ну что?

— У нас все отдыхающие такие зануды.

— Ясно.

— Ведь кто к нам приезжает, — ухмыляется Шейн. — Неоперившиеся молодожены да облысевшие ветераны, едва живые. — Хохочет. — И даже совсем неживые. — Инструктор снова кивает в сторону яхты. — Если кто-то из них и отважится на морскую прогулку, то либо пялятся на море, либо воркуют, взявшись за руки. А соберутся в столовой — не поверишь, как из морга вылезли. Но здесь у тебя, — Шейн с шумом втягивает воздух, словно пробуя атмосферу нашего курорта, — вполне подходящая обстановочка, чтобы было чем развлечься простому парню из Сиднея.

— Ты даже не представляешь, сколько у нас всего интересного, — подогреваю я интерес собеседника.

В это время доктор Сингх осторожно разворачивает одеяло и склоняется над погибшим.

— У меня сертификат инструктора по дайвингу, могу преподавать водные виды спорта, неплохо знаю технику ночного погружения. И вообще мастер своего дела. — Шейн все больше воодушевляется, описывая свои таланты. Неожиданно он вспоминает об обстоятельствах нашей встречи. — Как дела, приятель? — обращается он к доктору Сингху. — Похоже это на сердечный приступ?

— Определенно все признаки налицо, — подтверждает доктор. — Вам известно, были у покойного раньше проблемы с сердцем?

— По имеющимся у нас анкетным данным, он не болел, — отвечает Шейн. — Я всегда подбираю себе в команду крепких ребят. — Последние слова явно адресованы не только доктору. Ныряльщик хочет произвести впечатление и на потенциального работодателя.

— Не сомневаюсь, — бросаю я. Парень улыбается в ответ, щелкает языком и тычет в меня указательным пальцем. Мне даже трудно сразу сообразить, то ли этот Шейн по-настоящему такой бодрячок, то ли его взвинченное поведение объясняется случившимся. Многие в состоянии шока начинают болтать без умолку. Стоит парню замолчать хотя бы на секунду, как гнетущие мысли о смерти, случившейся на его яхте, возьмут верх. Шейну предстоят серьезные испытания, когда компания, где был застрахован погибший, возьмется за дело. Остается лишь пожелать, чтобы его команда и впрямь оказалась крепкой, как он тут заявлял, иначе бедолага окажется в дерьме по самые уши.

Доктору Сингху требуется еще десять минут, чтобы закончить осмотр и написать отчет. Хотя он вовсе не обязан высказывать предположение о причине смерти, доктор считает свою работу невыполненной, если не указать информацию, представляющую интерес для следователя. Когда Сингх возвращается с яхты, он выглядит бледным и уставшим; ручейки пота стекают по вискам.

— Я думаю, что, по всей вероятности, этот человек утонул, — сообщает доктор с тяжелым вздохом.