Черная луна - Татьяна Морозова

– Пришли мне, – приказал генерал.

– Слушаюсь.

В трубке последовали гудки. Бессонов тупо смотрел на зеленое сукно стола. Все. Нужно действовать, иначе ему конец. От ее имени до его имени – лишь шажок. Недооценил он желтую прессу, недооценил. Она оказалась шустрее, чем ребята из Управления…

Генерал набрал номер отдела «К». Это подразделение контролировало все каналы связи. По приказу генерала сотрудники отдела «К» взяли в разработку телефонный номер Нины Лановой.

Глава 23

Ранним утром в дверь Евгения Петровича постучали. Он открыл. Вышел на улицу.

Во дворе его ждали старенькие «Жигули». Евгений Петрович сел в машину, и она выехала за город.

А спустя два часа в том же дворе появился Борис. Он выглядел озабоченно, под глазами проступили темные круги – следы ночных бдений. Борис вошел в подъезд, толкнул дверь, обитую дерматином, с теми же раздражающе торчащими кусками ваты.

Дверь оказалась заперта. Тогда Борис постучал к соседке.

– Уехал он. Пришли за ним, еще когда светало, – пояснила женщина.

– И куда же он мог уехать в такую рань? – удивился следователь.

– По делам, мало ли, хотя какие у него дела… – ответила соседка.

Выудив у нее информацию о «Жигулях», Борис покинул подъезд и встал в раздумье во дворе.

Жаль, что не застал краеведа дома. Так хотелось обсудить с ним прочитанное…

Взгляд его привлек свежеотпечатанный рисунок протектора на земле: череда одинаковых ромбовидных «шашек» была типична для автопрома советских времен. Но на черной, еще влажной от ночного дождя земле среди «шашек» остались едва заметные светлые спрессованные кусочки. Борис присел и взял самый крупный из них на палец. Рыжая глина!

– Там на утренней пороше отпечатались калоши, – продекламировал вслух следователь любимое стихотворение детства. – Так-с…

Борис вернулся и вновь постучал к соседке:

– Так вы говорите, за ним приехали на «Жигулях»?

– Да, – ответила та.

– А в этой машине вам ничего не показалось странным?

Баба задумалась. Что-то, конечно, было не так. Но что именно?

– Не знаю я, – пожала она плечами, – колеса как-то выпирали. И цвет такой у машины интересный. Салатовый. Как ваша футболка.

Борис ненавидел эту футболку. Сегодня надел по чистой случайности: жена отомстила – повесила свежую футболку на спинку стула. Домашний прапорщик…

– Да. Интересный цвет, согласен, – поддакнул следователь, – а номера? Номера видели? И раньше эта машина приезжала сюда?

– А как же. Приезжала. Раз в месяц, раз в два месяца – обязательно, – сказала соседка.

Номера она, естественно, не помнила. Но и этих сведений оказалось достаточно.

Машина явно принадлежала какому-то Самоделкину. Ведь это ж догадаться надо: поставить на «Жигули» шины от грузовика! Значит, из-за нестандартных колес у хода появились погрешности, влияющие на ее управляемость. То есть Самоделкину пришлось вносить и другие существенные изменения. Автомобиль получился уникальный. И при желании его легко можно найти. Борис уже догадывался, где именно следует искать.

Как следопыт, он прошел по двору, присматриваясь к отпечатку резины «Жигулей». Вышел через арку и сел в свою машину. Чутье подсказывало ему, что ехать за салатовыми «Жигулями» нужно немедленно.

Окольными путями, уходя от пробок, Борис выскочил на шоссе, ведущее за город.

Однажды он прочел в местной газете статью о мастерах, изготавливающих различные народные сувениры с символикой Тобольска. Эти мастера хранили древние секреты художественной резьбы по кости и обточке природного камня, изготовления женских украшений из бересты. Они расписывали деревянную посуду и матрешки «под хохлому», плели корзинки и шкатулки из соломы и ротанга.

Но не это было сейчас главным для Бориса. Мастера делали изделия из глины, которые пользовались огромным спросом у туристов. А основное место промысла глины находилось на яру в одной деревне на Тоболе. Там, у высоких речных берегов, целое село и лепило свои поделки.

В статье писалось, что жители его ведут замкнутый образ жизни и свято хранят традиции старины. Для собирателей фольклора здесь было раздолье. Но далеко не всякий мог войти в доверие к умельцам.

Борис подъехал к деревне примерно через полтора часа. Она как будто вымерла.

Раньше следователю не доводилось здесь бывать. Он медленно двигался вдоль единственной, а посему главной улицы, мимо скучных деревянных домов с серыми от дождей заборами. Возле одного он увидел мальчишку, копающегося в куче песка. Остановил машину, вышел.

– Привет, парень. Мамка дома?

Мальчишка вскинул на незнакомца светлые задумчивые глаза.

– Чего молчишь? Я ищу машину… во-от такого цвета, – и он показал на свою футболку.

Мальчишка улыбнулся.

– Идем, покажу, – сказал он, поднялся с песка, отряхнул колени и пошел вдоль улицы.

– Погоди! – крикнул Борис, – у меня же своя. Давай прокачу.

– Нет, – ответил малец, – тут близко.

Следователь потоптался с минуту, потом махнул рукой и двинулся за парнишкой.

Дом, в который они шли правда оказался совсем рядом. Паренек открыл калитку в массивных деревянных воротах. За ними стоял странный автомобиль, порождение на все гораздых рук. Он был выкрашен в чудовищный светло-зеленый цвет. И состоял, судя по всему, из различных элементов, предлагаемых в ассортименте автомобильной свалкой.

– Скажи, малыш, а ты не видел, приезжал ли сегодня утром на этой машине такой высокий худой дядя из города?

– Он на корабле, – ответил мальчик, указывая на большой дом.

– Как интересно, – произнес следователь, раздумывая, при чем тут корабль и не болен ли парень.

– Пошли со мной, – мальчик неожиданно крепко взял Бориса за руку и повлек его в дом.

Борис вслед за мальчиком поднялся по ступенькам крыльца и вошел в сени. Здесь стояло столько пар обуви, будто собралась вся деревня. Впрочем, видимо, так оно и было, потому что дом полнился голосами, в отличие от мертвых улиц, по которым не бродили даже собаки.

– Входи, – позвал за собой мальчик и открыл следующую дверь.

Борис вошел. И ему показалось, что только что оживленно говорившие люди разом замолкли.

Мальчик прошел на середину большой комнаты, в которой за столами, стоящими вдоль стен, и на лавках сидели человек сорок разновозрастных баб и мужиков. Борис не сразу заметил Евгения Петровича. Краевед озадаченно смотрел на него из правого угла комнаты. На столах находилась нехитрая деревенская еда, у каждого на тарелке лежал творог. Борис почему-то решил, что попал на поминки.

– Здрасьте, – нерешительно сказал он с порога и с надеждой посмотрел на Конина.