Перикулюм - Натали Беннетт

— Вот это, — Киаран указал на небольшое разделяющее нас пространство. — Мы с тобой никогда не закончим.

— Допустим, мы отсюда выберемся… что ты собираешься делать, Киаран? Сражаться с моей семьей до последней капли крови только за возможность лежать у меня между ног?

— Думаешь, у меня проблемы с тем, чтобы найти себе киску? Что я делаю это лишь за тем, чтобы убедиться, что я единственный мужчина, который в состоянии дать тебе желаемое?

Его рука скользнула к моему затылку и схватила меня за шею.

— Ты больше, чем какой-то случайный грязный трах, куколка. Я убью целую армию, если это позволит мне тебя удержать.

— Почему? — выдохнула я, совершенно сбитая с толку.

Какого черта я ему понадобилась? Я была той еще проблемой, которую ему только предстояло распутать.

Киаран ничего мне не ответил. Он впился губами мне в губы, поцелуй был животным и плотским — поцелуй, предназначенный для того, чтобы, невзирая на мои протесты, заявить на меня свои права. Я таяла в нем почти без сопротивления, обвив руками шею Киарана и сгорая от его прикосновения, хотя всего несколько часов назад меня мучила боль.

Тогда я об этом не жалела, но знала, что еще пожалею.

Сейчас я не могла заставить себя об этом думать.

Он являлся всем тем грязным, ужасным и запретным, что мне не позволялось иметь. Моя семья — его семья — никогда бы этого не допустила.

Между нами было слишком много вражды, слишком много незаживших ран. Мне следовало его оттолкнуть и вцепиться ему в горло, и именно поэтому я притянула его к себе.

Он стянул вниз мои спортивные штаны, но лишь настолько, чтобы добраться до пространства между моими влажными бедрами. Затем последовали его джинсы. Он оттеснил меня назад, пока я не оказалась перед отдельно стоящей раковиной, затем развернул к себе спиной.

Я ухватилась за прохладный фарфор, и с моих губ сорвался тихий стон, когда он, дразня меня, провел головкой своего члена по моей промежности.

— Мы не должны этого делать, — выдохнула я, в жалкой попытке в последний раз остановить то, что вскоре должно было произойти.

Киаран схватил меня сзади за горло, ухмыльнулся и, прежде чем войти в меня, прошептал мне на ухо:

— Лучше тот дьявол, которого ты знаешь.

Я вскрикнула, чувствуя, как его твердая плоть сантиметр за сантиметром растягивает мою киску.

Проникновение оказалось настолько болезненным, что мои внутренние мышцы сжались, обильно увлажнив его член. Другой рукой Киаран схватил меня за бедро, чтобы удержать в вертикальном положении, поскольку у меня начали подкашиваться ноги.

— Твоя киска — просто гребаная мечта, — простонал он, двигая бедрами, чтобы погрузиться глубже.

Низкий смех смешался с моими стонами.

— Смотри, как я тебя трахаю, куколка. Хочу, чтобы ты запомнила все до мельчайших подробностей.

Без дальнейших промедлений он начал входить и выходить из меня, так яростно овладевая моим телом, что я впилась ногтями в фарфор.

Я смотрела на нас в зеркало, глядя, какие мы с ним непристойные, как блестит от пота наша перепачканная грязью кожа, и как мы оба жаждем того, что может дать другой.

Тьма, которая столь явно въелась в его душу, была убойной дозой для конченых наркоманов вроде меня. Как же давно я не ловила такого кайфа…

Я выгибала спину, пыталась пошире раздвинуть ноги, чтобы он мог трахнуть меня сильнее, войти глубже.

Киарану не нужны были мои слова, чтобы дать мне то, чего я жаждала. Его член вколачивался в меня, воздействуя на все волшебные точки, и у меня из груди вырвался стон, практически рыдание удовольствия.

— Кончи для меня, малышка, — приказал он, крепче сжав мне горло и впившись пальцами в плоть моего бедра.

Мои мышцы напряглись, и меня захлестнул оргазм, разливая по телу пламя, так что из глаз хлынули жгучие слезы. Выкрикнув имя Киарана, я кончила на его член, непроизвольно сжав пальцы ног.

— Черт, куколка, — выдавил он, сильнее вколачиваясь в мою плоть, и у него из груди начали вырываться стоны удовольствия.

Вскоре в комнате стало не слышно ничего, кроме шлепков скользких от пота тел и стонов, которые он вырывал из моих легких, продолжая доказывать мне, что я никогда его не забуду.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Как только мы вышли на улицу, Кайрос взял руку Грейслин и поцеловал тыльную сторону ее ладони, что очень меня удивило, поскольку он вообще не излучал таких романтических флюидов.

А потом Кайрос сорвался с места и побежал. Он направился направо тогда, когда нам нужно было идти прямо.

Если верить карте, Лабиринт Хаоса находился прямо перед нами. В буквальном смысле.

Справа виднелся небольшой газон, а затем вход в какое-то другое здание.

— Эй, ты куда? — крикнула ему вслед Селена.

Он ничего не ответил и, даже не оглянувшись, побежал дальше.

— Искать своего брата, — тихо ответила Грейслин.

— Бедный парень, — пробормотала Селена, смахивая слезы.

Я нахмурилась, глядя, как его фигура становится все меньше и меньше. Я понимала, что за этим стоит, но думала, что Кайрос умнее.

Это было форменным самоубийством, и Киаран прав. Мы уже приблизились к самому концу. Все, что от нас теперь требовалось, это пройти через этот лабиринт и добраться до Поместья. Может, там нас и ждет смерть, но мы, по крайней мере, еще поборемся.

— И что, никто из вас за ним не пойдет?

— Он бы и сам этого не хотел, — ответил Мэверик.

— И я не оставлю тебя одну, — добавил Киаран, с совершенно непроницаемым выражением лица глядя вслед своему другу.

— Пожалуй, без тебя я буду в большей безопасности, — пробормотала я.

— Да? И в могиле, — он схватил меня за руку и направился к другому входу, остальные следовали за ним.

После наших шалостей в ванной комнате, он не отходил от меня ни на шаг. Киаран, по сути, стал моей тенью, будто думал, что теперь, когда мне известно, кто он такой, я убегу или типа того.

Он слишком себя переоценивал, но не отрицаю, мне нравилось чувствовать рядом его присутствие.

Мы прошли через небольшое отверстие и оказались в круглой комнате с каменными стенами. Когда вслед за нами вошли девочки и Мэверик, я огляделась вокруг, присматриваясь к незначительным деталям.

Окон здесь не оказалось, и единственным источником света служили тусклые настенные бра. И еще тут было довольно прохладно.

Прямо впереди находился еще один узкий дверной проем, а за ним — кромешная тьма, в которую никогда бы не сунулся ни