Ненавижу. Скучаю. Люблю - Ники Сью

размаху дать под дых этому лису. Но сдержался. Не хотелось выглядеть последним дураком. Его тут, понимаешь ли, отшили, указали на дверь, сказали, что по какой-то неведомой причине они не подходят друг другу. Так что махать кулаками и предъявлять будет странно. Не найдя лучшего решения, Леваков сорвался с места и пошел прочь.

Витя последовал следом, то и дело оглядываясь. Они сели молча в машину, и уехали с яркого торжества, где явно были лишними. Дурацкая все-таки идея, дурацкий карнавал. Выставили себя на посмешище. Снегирева просто посмеялась с Антона.

— Зря ты ему не вмазал, — сказал вдруг Витя, спустя почти двадцать минут молчания. Леваков поднял голову и только сейчас понял, что они выехали куда-то за пределы города и мчат по пустой вечерней трассе.

— Зря, — согласился Антон, не столько из-за ревности, а больше, чтобы выпустить пар. В мыслях так и мелькало, как Юлька на него смотрит. Спятила она что ли? Бегала за Леваковым, души в нем не чаяла, а теперь что? Прошла любовь, завяли помидоры? Глупость какая-то. Женская логика вообще одна сплошная глупость, не поддающаяся логическому пониманию.

— Так может, вернемся? — оживился Шест, выжимая педаль газа. На спидометре уже показывало сто семьдесят. Витя нажал кнопку на руле, и стеклоподъемники начали медленно опускаться. Салон заполнил прохладный осенний ветер, проникая под одежду. Шестакова высунул руку в окно, раскрывая ладонь.

— Зачем? Посмотреть, как она танцует с другим?

Витя повернул голову к Антону, разглядывая его профиль. Какое-то время он молчал, а потом резко дал по тормозам. Хорошо еще машин на трассе не было, и спасибо ремню безопасности, иначе Леваков бы точно встретился лбом с панелькой. Джип повело чуть влево, а на трассе появились черные полосы, однако тормоза сработали на ура, и машина вмиг встала как вкопанная.

— Ты спятил? — крикнул Антон. Дыхание у него перехватило, перед глазами вспыхнули разные картинки, но самой яркой был поцелуй Юльки. Вот она встает на носочки, вот касается его губ. От нее веет ягодами. Какая она все-таки красивая была сегодня.

— Проваливай, — спокойно сказал Витя. Леваков глянул на друга, с круглыми, как две монетки, глазами.

— Чего?

— Проваливай, — повторил Шест.

— Ты под чем-то? Мы… Твою мать, мы стоим черт знает где, ты нас чуть не убил.

— Меня бесят неудачники, — выдал Витя, откидываясь на спинку сидения. Его вытянутая левая рука лежала на руле, а правую он запустил в волосы.

— Слышишь! — крикнул Антон, закипая от злости. Что удумал этот дурак? У него не все дома что ли. Мало Гриши и Юльки, так теперь еще и Шестаков.

— О! Эмоции появились? — усмехнулся Витя. Он вел себя так словно управлял не только этой машиной, но и целым миром. Вершитель судеб, будь оно не ладно.

— Иди к черту, понял! — злился Леваков. Он дернул ручку и выскочил на трассу, закипая от раздражения. Закинул руки в карманы, разглядывая горы, которые отсюда казались такими яркими, пушистыми, и нереальными. Казалось, до них можно добраться за минуту, казалось, до них невозможно дойти, даже спустя тысячу часов подъема.

Антон вдруг ощутил себя маленькой букашкой, стоящей у низов склона. Там — на горе была Юлька. В один миг она стала такой далекой, в один момент их начал разделять подъем в тысячи шагов. Должен ли он продолжать взбираться или стоит развернуться, и пойти в другом направлении.

— Слушай, — за спиной послышался голос Вити. Он тоже вышел на трассу, разглядывая вечернюю красоту. В сумраке горы выглядели еще более могущественно.

— Ты же не разговариваешь с неудачниками, — фыркнул Леваков.

— Ты должен либо добиться ее, либо забить. Но вот такое состояние, типа, ой, я жалкий неудачник и меня подвинули, — кривлялся Шест. Он закинул руку на плечо Антону, притягивая к себе. Были ли они друзьями? Был ли кто-то настолько же наглый и прямолинейный в жизни Левакова как Витя? Смотрел ли кто-то также честно и искренне? Может в этом и заключается дружба: говорить правду-матку, без сладкой обертки, давать подзатыльник и возвращать в реальности, пусть не самыми легкими путями.

— А сам-то? — вздохнул Антон, косясь на друга.

— Я не страдаю, не путай. Но самобичевание — это такая хрень. Тем более я уверен, Снегирева тебя на понт взяла. И отшила, чтобы ты за ней побегал. Вообще, за такие оскорбления по роже дают, так что считай тебе повезло. Но я все равно ненавижу неудачников. Так что да, друг, пойдешь отсюда пешком.

— Она мне нравится, — признался вдруг Антон, пропуская, кажется, все слова мимо ушей. И вернуться захотелось, да только смысла особого в этом уже не было. Запрыгивать в последний вагон — чревато последствиями. А вот купить билет на новый поезд — совсем другой разговор.

— И? — протянул с улыбкой Шестаков.

— Я приглашу ее на свидание! — решительно заявил Леваков.

— Она тебе откажет, — губы Вити расплылись в глумливой улыбке, словно он умел видеть будущее.

— У тебя есть знакомые в книжных и канцелярских? — в глазах Антона загорелись маленькие огоньки, от очередной странной идеи, которая его посетила.

— В книжных, — задумчиво произнес Шестаков, скидывая руку с плеча друга. — Фиг знает. А что, есть идеи?

— Одна… но такая же бредовая, как и твой маскарад. Поможешь?

Глава 23

Юля

В универе мы с Антоном ни разу не пересеклись. Хотя, положа руку на сердце, мне очень хотелось увидеться с ним или услышать весточку о нем. Однако даже, когда однажды я специально пошла в столовую через главный холл, среди его друзей не увидела Левакова, зато поймала на себе взгляд Вити. В нем читалось нечто большее, чем