Ковчег - Андрей Ливадный

Он еще не мог спокойно, без головокружения смотреть на горизонт и потому старался задерживать взгляд на близких предметах, таких, например, как бревенчатая стена дома или земля под ногами…

Просыпаясь рано утром, Рогман выходил в сад, что заботливо содержала в образцовом порядке Мать Цветов, невысокая темноволосая женщина преклонных лет, местная целительница и знахарка.

С людьми, населявшими поселок, он почти не общался. Во-первых, новые слова, хоть и отыскивали свой смысл в глубинах его разума, но упрямый язык не хотел изгибаться нужным образом, чтобы произносить звуки чужой речи. Во-вторых, его болезнь являлась диковинкой в этих краях, и народ не очень-то спешил тесно знакомиться с изможденным юношей, которого привез Бриан. По поводу его происхождения все сходились в одном мнении: Рогман, несомненно, являлся человеком. Скорее всего в младенческом возрасте его украли зеленые или дроны. Как он оказался в страшном рабстве, в глуби проклятых, полных разной нечисти подземелий, оставалось только гадать. Да и рассказам Бриана о нетопыре и странном обмене памятью, который приключился со странником во время сна, не очень-то верили. Вслух, конечно, никто не выказывал сомнений по поводу правдивости признанного воина, но в душе каждый считал, что разум Бриана помутил призрак убитого им двалга, – думать так было проще и понятнее.

Удивительно, но Рогман не страдал от образовавшегося вокруг вакуума. Несколько месяцев назад он бы с ума сошел от радости, увидев подле себя живого человека, больше того, он мечтал об этом страшном, сладком мгновении, когда он обретет родственную кровь, племя…

Ничего страшного или сногсшибательного… Он уже успел притерпеться к мысли о людях… Они есть. Они рядом. Они другие. У них свои горести, радости, свой взгляд на жизнь, своя вера. Он для них такой же чужой – найденыш, выкормыш, каким был и для сенталов…

И что дальше?!

Этот вопрос медленно разрастался в нем, тревожил, саднил душу.

Потолок Сумеречной Зоны не рухнул, Мир не перевернулся, жизнь текла мимо, следуя своим чередом…

Единственное, что по-настоящему тревожило и тяготило Рогмана, – это вопрос о том, куда делся Ушастый? Бриан утверждал, что не видел его с того момента, как храбрый нетопырь атаковал лагерь дронов, но их странный обмен мыслями, позволивший душам странника и блайтера сродниться, понять друг друга, мог быть делом только его рук…

«Он просто не выносит солнечного света… – мысленно убеждал себя Рогман, тоскуя по крылатому товарищу. – Вернулся, наверное, к малышам, к подруге…»

…Задумавшись, Рогман не услышал, как по садовой дорожке прошуршали чьи-то шаги.

Бриан присел рядом с ним на теплое от солнечных лучей крыльцо. На этот раз он был одет просто – никакой брони, только перехваченная поясом рубаха да штаны из домотканого сукна. Хмуро посмотрев на Рогмана, Бриан нагнулся, сорвал травинку и принялся сосредоточенно мочалить ее в своих крепких зубах.

– Хандришь? – наконец спросил он.

Рогман отрицательно покачал головой.

Бриан был единственным человеком, который не чурался его и мог поддерживать с блайтером сносный, понятный обоим разговор. Двалг или нетопырь – о том судить молве, – но кто-то все-таки одарил Бешеного Пса тайным знанием смысла слов лающего языка сенталов, и они с Рогманом разговаривали, каждый по-своему, и при этом отлично понимали друг друга.

– Я вижу, ты страдаешь… – вновь произнес Бриан, тщательно подбирая слова. – Тебе кажется, что люди сторонятся…

– Дело не в этом. – Рогман продолжал смотреть прямо перед собой, в землю, где муравей пытался уволочь непомерную для себя травинку. «Вот так и я, – подумалось блайтеру, – корячусь, пытаюсь унести с собой все, что накопил в душе за эти годы, а надо бы бросить, забыть…»

– А в чем? – напомнил о своем присутствии Бриан.

– Я убийца… – негромко ответил ему Рогман.

Странник вздрогнул.

– Ты что имеешь в виду?! – вдруг взъярился он, когда до него наконец дошел истинный смысл сказанного.

– Я истребил свой народ, – подтвердил Рогман ту мысль, что неприятно поразила Бриана интуитивной догадкой.

Для странника, который обладал частицей памяти блайтера, становилось очевидно, о ком говорил спасенный им из лап зверозубых воинов юноша, – нужно было лишь немного пошевелить мозгами.

– Знаешь, попадись мне этот твой Эргавс, я бы не просто убил его, – с непоколебимой убежденностью произнес Бриан, – я бы убивал его медленно. Так же, как он убивал тебя. Ты хоть понимаешь, что этот ублюдок продал тебя, человека, в рабство этой скотине Ургуну?! Они всю жизнь измывались над тобой, били, унижали, а ты готов их простить? Ты называешь их СВОИМ НАРОДОМ?! И вообще, их убил не ты! Не знаю, что за темные силы подземелий явились к Хозяевам Жизни, – последние два слова Бриан выговорил с презрительной усмешкой, – но они воздали им по заслугам!.. Они отомстили за тебя. Справедливо, заметь, отомстили!

– Эргавс был по-своему добр ко мне, – спокойно, даже несколько равнодушно ответил Рогман на пламенную речь странника, чем сильно ошарашил последнего. – Он не мог относиться ко мне иначе. Для сентала, который всю свою жизнь только и делал, что бился ради элементарного выживания, он поступал достаточно благородно.

– Ты бредишь, сэр Рогман! – запальчиво произнес Бриан, с досадой сплюнув изжеванную травинку. – Болезнь повредила твой рассудок! Если следовать твоей логике, то я должен возлюбить зверозубых подонков, которые крадут наш скот и воруют детей за околицей сел?!

Несколько секунд в воздухе витала напряженная тишина.

Рогман в какой уже раз вдруг ощутил приступ внутренней слабости, беспомощности, будто был дряхлым, древним старцем, да еще вдобавок ко всему и слепым. Он брел в своих мыслях на ощупь, следуя извилистому пути скорее интуитивно, ловя очертания незримых стен болезненными, стертыми в кровь кончиками пальцев. Это не являлось полностью осознанным процессом, часто слова рвались с губ помимо воли, и только позже его настигал ИХ СМЫСЛ…

– А что ты будешь делать, когда падет последний из них? – глухо спросил Рогман, исподлобья посмотрев на разъяренного воина.

– Не в этой жизни, юноша… – нервно хохотнул Бриан. – Их слишком много!

– Я прошу тебя только представить.

Бриан нахмурился.

– Не знаю! – наконец с раздражением ответил он. – Наверное, найдутся другие ублюдки, которые придут на смену зверозубым. Свято место пусто не бывает…

– Ты судишь их по законам своей морали и своей логики. В этом твоя ошибка. Они слишком непохожи на нас. Они ДРУГИЕ, понимаешь? И с их точки зрения ублюдок – это ты.

Рогману казалось, что он разговаривает не с Брианом, а сам с собой. И убеждал он больше себя, чем сбитого с толку, раздраженного воина. В его голове вопросов теснилось больше, чем имелось ответов на них.

– Слишком много крови… Крови из-за непонимания друг друга. Да никто и не пытается что-то понять, и человек, и дрон, и дикие обитатели подземелий – каждый живет от сих до сих… – Он выразительным, рубящим жестом обозначил некие границы незримого отрезка. – От рождения до смерти и не задумывается о смысле происходящего вокруг.

– Ты, что ли, задумался? – мрачно осведомился Бриан.

– Да… – с внезапной твердостью в голосе ответил Рогман. – Потому что мне больше незачем бороться, в твоем понимании этого слова. Мои враги мертвы. Моя мечта сбылась. И жить мне осталось не больше года, я слышал, как говорила с тобой на эту тему Мать Цветов.

При этих словах Бриан побледнел.

– Не беспокойся… я уже пережил это… внутри себя. – Рогман чувствовал, что душа собеседника рвется ему помочь, ободрить, утешить, но Бриан откровенно растерялся, не зная, что сказать. – Когда отпадают сиюминутные проблемы, когда лежишь и понимаешь, на что истратил свою жизнь, становится обидно… Почему я сразу не ушел за Перевал Тьмы? Зачем бродил по Сумеречной Зоне, лелея свою ненависть к тем, кто не мог относиться ко мне иначе, ведь с точки зрения ИХ законов и взглядов я действительно являлся выродком.

– Но… – попытался вставить слово Бриан, только Рогман не захотел слушать его возражений.

– Прости… Выслушай меня, пожалуйста, а потом поступишь так, как подскажет тебе сердце. Попробуй на секунду влезть в мою шкуру, отрешись от своей ненависти, взгляни на дронов без пелены вражды… Скажи, только беспристрастно, – кто они?!

Странник нахмурился.

Думать о ВРАГАХ без ненависти? Достойное испытание для Бешеного Пса!..

И все же что-то он смог. Конечно, отрешиться полностью не получилось, но он увидел их, сгорбленных зеленокожих воинов, бредущих по обледенелым горным тропам в сторону зияющего зева пещеры, вход в которую затягивала бурая слизистая пленка. Холодное голубое солнце над головой. Голод. Вечная борьба за крохи… Ненависть… Горячие, согретые желтым солнцем равнины людей сладким, желанным до дрожи ломтем лежат внизу. Магнит, обрамленный веселой зеленью лесов. Гулкий пульс крови в висках, бурчание голодного желудка, мысли, редкие, как одинокие деревья в бескрайней степи, все низведено до уровня инстинкта… Убить, чтобы поесть. Поесть, чтобы ощутить тепло в брюхе. Продолжить свой род.