Пробуждение мёртвых богов 2 (СИ) - Сороковик Александр

– Завтра я отправлю их в серьёзный поход – на 17 или даже 24 римских мили[10], с полной амуницией, в один талант, чтоб вложились в норматив пяти часов, и посмотрю, как они это выдержат.

– Не слишком ли суровое испытание для новобранцев? Не все смогут его выдержать! Да и стандартная загрузка не равна одному таланту. В нём 60 мин, а новобранец должен нести только 47!

– Ладно, пускай несут как положено, 47 мин[11], хотя я считаю, что лишние 13 их не убили бы. А кто не выдержит, должен будет собраться и выдержать в следующий раз. Если не сможет – то в следующий. И так, пока не станет настоящим воином! А кто и после этого не сможет, или запросит пощады, тот пусть отправляется домой, к маме. Им не место в римском Легионе, особенно – в нашей центурии!

– Не могу с тобой не согласиться, – слегка улыбнулся старый вояка центурион Фабий.

Лагерь готовился ко сну, ждали сигнала горниста. Марк поднялся с бревна, на котором сидел, потянулся, разминая мышцы, и направился к казарме, где располагалась их центурия. Внезапно дорогу ему преградила чья-то неразличимая в сумерках фигура, и хриплый голос тихо произнёс.

– Постой, легионер, разговор есть…

ГЛАВА XII. ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ – ЛЕГКО В БОЮ!

– Какой разговор, о чём? – спокойно спросил Марк. Вряд ли это какой-нибудь заговорщик: просто так на территорию Легиона не зайдёшь.

– Ты ведь Марк Деций? – спросил неизвестный.

– Ну, допустим…

– Вот. А я Примиус Юлий, – собеседник придвинулся ближе, и Марк узнал новобранца со шрамом из второй контубернии.

– Я помню твоё имя, в Александрии о тебе говорили, но познакомиться нам не пришлось.

– Да, ты учился около двух или трёх лет, а я только полгода. Так что в военной премудрости ты, может быть, и лучше, но вот в реальном сражении сильнее буду я.

– Ты хочешь со мной сражаться? – усмехнулся Марк.

– Нет, что ты! Мы легионеры одной когорты, одной центурии. Просто я хочу сказать тебе, что я в этой центурии буду первым, лучшим из лучших! Я не знаю, чей ты сын, номен у тебя известный, и видно, что ты не из простых. А я – из крестьян, едва освоил грамоту, но не уступлю тебе ни в чём!

– Ну и отлично. Не надо мне уступать, хочешь быть первым – постарайся. А я приложу все силы, чтоб не уступить тебе!

– Вот и хорошо, – Юлий кивнул, и хотел повернуться, чтобы уйти, но всё же сделал шаг навстречу Марку, и парни обменялись крепким рукопожатием, невольно стискивая запястья друг друга изо всей силы.

Начались легионерские будни: строевые занятия, учебные поединки, марш-броски с полной выкладкой. Теперь Марк в совершенстве постиг науку подгонки одежды и вооружения, и никогда после них не оставался со ссадинами, мозолями и потёртостями. Его соратники-контуберналии, опытные бойцы, относились к нему с добродушным покровительством, но и с изрядным уважением: молодой новобранец никогда не ныл и не жаловался, на лету схватывал все премудрости воинского дела, почти всегда побеждал в учебных поединках, но при этом ни капли не заносился и не выпячивал своё явно высокое положение до поступления в Легион.

Молчаливый декан Авл Мавридий одобрительно кивал, глядя на юного легионера, лишь иногда поправляя его или подсказывая. Особенно интересно было наблюдать за негласным соревнованием Марка и Примиуса: каждый хотел непременно стать первым, будь то стрельба из лука, кавалерийская подготовка или учебный бой.

Легионеры первой и второй контубернии с азартом болели за своих, поневоле перенося личные достижения воинов на общий результат своего подразделения. Урс Ганнибал следил за этим соревнованием с отсутствующим видом, не выделяя никого из парней, только после учений, на общем построении, разбирал ошибки легионеров, и, как ни странно, больше всех доставалось Марку, хотя именно он зачастую был лучшим. Опцион придирался к каждой мелочи: недостаточно энергичному выпаду в учебном сражении, чуть сбитому дыханию после марш-броска.

Кроме этого, помощник центуриона методично и систематически подавлял малейшие попытки юноши проявить организаторские способности, подсказать какое-то решение, улучшающее или ускоряющее боевой процесс, любые намёки на свои знания, полученные в Александрии.

– Легионер Деций! Твоя задача сейчас – чётко и без раздумий выполнять приказы командиров! – говорил он. – Когда станешь центурионом, тогда и будешь учить других. А пока не лезь, куда не следует!

– Если я не смогу применять свои знания уже сейчас, то никогда не стану центурионом! – однажды осмелился возразить Марк.

– Станешь, – буркнул опцион, – если будешь слушаться старших по званию! – А пока – три круга бегом вокруг лагеря! В полной боевой амуниции!

Марк слушался команды, но внутри него всё кипело от возмущения. Впрочем, к началу третьего круга возмущение обычно улетучивалось…

Но главное противостояние с придирчивым опционом произошло однажды во время обычного утреннего построения. Ганнибал обнаружил у Марка помимо уставной бляхи их легиона другую бляху-брошь, старинного образца, с надписью «Первый Римский Легион».

– Что это значит, легионер Деций? – скорее недоумённо, чем сердито спросил опцион.

– Это память о моём друге, который и сделал из меня легионера!

– Немедленно снять неуставной знак отличия! – сердито каркнул Ганнибал.

– Нет, опцион, я не сделаю этого! – в звенящей тишине все услышали негромкий и такой неожиданный ответ одного из самых дисциплинированных легионеров.

– Что!? – казалось, опциона сейчас хватит удар. – Что ты сказал?

– Я не могу снять эту брошь. Это будет предательством моего друга.

– Хорошо, я понял тебя, – неожиданно спокойно проговорил Ганнибал, – иди в казарму, и там ожидай решения по твоему поступку. Я доложу о нём центуриону Фабию.

Он закончил смотр, распределив легионеров по занятиям, а сам отправился к центуриону. Внутри у старого служаки всё кипело от возмущения и разочарования.

– Что за брошь была у новобранца? – центурион Фабий казался скорее заинтересованным, чем возмущённым.

– Разве это имеет какое-то значение? Легионер должен носить только знак своего Легиона! – воскликнул опцион, но тут же, поймав насмешливый взгляд начальника, стушевался, досадуя на то, что его поймали на подобном же непослушании. – Виноват, центурион. Это была бляха со знаком Первого Римского Легиона. Но не нашего, Сардинского, а какого-то другого… Я не знаю, что это за знак.

– Та-ак… пошли кого-нибудь за ним. Я хочу сам посмотреть на эту бляху.

Вскоре Марк явился перед центурионом и чётко отрапортовал о своём прибытии.

– Покажи мне свою бляху, – спокойно произнёс Нумерий Фабий, – просто покажи.

Марк, немного поколебавшись, снял такую дорогую для него брошь, и протянул командиру. Тот повертел её перед глазами, рассмотрел надписи.

– Первый Римский Легион! Его нет уже больше тридцати лет. Это была последняя боевая единица старой римской армии, и все нынешние легионы Империи созданы на его основе и духе, особенно, наш – Сардинский. Начало их возрождения положил знаменитый Кастул, основатель той римской армии, которая пришла на смену полудикому варварскому сброду. Я в своё время служил под началом Кастула и хорошо помню его!

– Я тоже хорошо помню легата Кастула… – тихо промолвил Марк.

– Ты? – поразился Фабий. – как ты можешь помнить этого человека?

– Я не просто помню его! – горячо воскликнул юный легионер. – Он был моим наставником и другом, учил воинской премудрости, когда я был ещё совсем ребёнком. Я находился рядом с ним, когда наши войска освобождали Рим, он умер на моих руках, и перед смертью передал свою брошь воина Первого Римского Легиона! Я поклялся не расставаться с ней, чтобы стать достойным своего учителя и друга!