Граф-пират - Джулия Энн Лонг

— Лавей, — жестом указал он.

Все повернулись и посмотрели на красивую шхуну, мимо которой медленно плыла их лодка. В отличие от трехмачтовой «Фортуны» у нее было две мачты, корпус выкрашен в тусклый цвет зеленоватой морской пены, передняя палуба отделана золотисто-желтым.

Матрос на палубе лениво проводил их взглядом в подзорную трубу, поднял руку.

Мужчины махнули ему в ответ и продолжили грести.

Сердце Вайолет учащенно забилось.

— Это ведь «Оливия»? — хрипло спросила она.

— Красавица, правда? — насмешливо ответил Коркоран. — Быстрое судно, способное при этом — клянусь — и тяжелый груз вынести, и даже людей.

Вайолет не поняла холодных взглядов мужчин, которыми они обменялись между собой.

— Говорят, Хардести сначала решил плыть в Вест-Индию или перевозить сахар, — задумчиво произнес Лавей.

— К счастью, сегодня вечером у нас будет возможность поговорить с ним об этом, — с мрачным удовлетворением добавил граф.

Вайолет снова почувствовала его взгляд: он смотрел на нее так же пристально, как на тот корабль, словно искал какие-то зацепки.

Но она не отводила глаз от «Оливии». Она пыталась ощутить присутствие Лайона, увидеть хоть какой-нибудь знак, но лодка прошла мимо и Вайолет ничего не почувствовала.

Дворец графа и графини Эбер оказался не таким уж роскошным, но Вайолет привыкла к каррарскому мрамору, позолоте и золоченой бронзе, пушистым французским коврам «Савонери». Она чувствовала себя как дома, совершенно не ощущая скованности, хотя вкусы ее отца были более передовыми, чем вкусы Эберов.

Вот уж действительно стесненные обстоятельства!

Через огромный просторный зал с куполообразным потолком их проводили в гостиную, выдержанную в неброских тонах бурого, дымчатого и серебристого. В конце комнаты располагался высокий, украшенный резьбой камин, а над ним висел огромный портрет прекрасной женщины. Вайолет не успела его хорошенько разглядеть, как раздалось быстрое цоканье каблучков по мраморному полу и все вскочили на ноги.

Перед ними возникла женщина с картины.

— Итак, с момента нашей последней встречи вы успели стать графом, капитан Флинт, — произнесла графиня Эбер вместо приветствия.

Ее речь была безупречна, выговор четкий, но тон был такой, словно граф совершил преступление, получив титул.

Она с царственным видом протянула руку, и граф послушно склонился к ней. У нее была тонкая талия, пышный бюст, и, похоже, скромностью она не страдала, поскольку ее грудь чуть ли не выскакивала из слишком низкого выреза платья. На ее изящном маленьком лице застыло такое выражение, какое бывает у кошки, вынужденной пить сливки каждый день и смирившейся со своей судьбой.

— А вы стали супругой и графиней, Мари-Виктуар, — ответил граф. — Примите мои запоздалые поздравления по поводу вашей великолепной свадьбы. Я не прислал вам подарок по рассеянности.

Тонкая ирония, подумала Вайолет.

— Ваше присутствие уже само по себе подарок, мой дорогой Ашер.

Такое изысканное «р». В устах графини эти слова звучали как обещание и одновременно угроза, и Вайолет внимательно посмотрела на графа, надеясь увидеть, какое впечатление они произвели на него. Естественно, его лицо оставалось непроницаемым. Скорее всего, он находился под впечатлением.

И «Ашер». Они называли друг друга по имени. Намек, какой можно услышать на лондонских балах. Вайолет уже хотелось ударить кое-кого веером, а ведь танцы даже не начинались. Она и в мечтах помыслить не могла, что когда-нибудь станет скучать по своей каюте.

После этого графиня подала руку Лавею.

— Лорд Лавей, как приятно снова вас видеть.

Прозрачное кружево, словно вытканное из весеннего ветерка и крыльев бабочек, затрепетало на узких рукавах бледно-желтого платья графини. Вайолет незаметно прикоснулась к рукавам своего муслинового дневного платья, чтобы убедиться в его великолепии.

Лавей склонился к руке графини.

— Очень рад, графиня. Примите мои поздравления по поводу вашей свадьбы. Как странно: кажется, мы совсем недавно были в Гавре, и вот вы уже замужем, графиня! Как быстро летит время.

Еще один намек. Они хорошо удавались Лавею. Вайолет преисполнилась восхищения.

Улыбка графини стала натянутой.

— Это была любовь с первого взгляда, — спокойно ответила она. — Мой муж…

Она запнулась и слегка нахмурилась, словно подыскивая подходящее слово.

— Винсент? — предложил граф.

Кажется, ситуация его смешила.

— Да, Винсент! — поспешно согласилась она. — Винсент очень сожалеет, что ему пришлось уехать, но он вернется к ужину и танцам.

— Разве не удивительно, Мари-Виктуар? — продолжал Лавей, словно она могла его не расслышать. — Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день капитан Флинт получит высокий английский титул, станет графом!

Он лукаво улыбнулся.

— Никогда не видела человека, менее похожего на графа, — произнесла графиня.

На ее губах по-прежнему была все та же застывшая улыбка. Ей бы подошли маленькие клыки, подумала Вайолет.

Наконец графиня повернулась к Вайолет, в то время как уже ее спиной Лавей жестами изображал вонзенный в сердце нож, а граф кидал на него суровые взгляды.

— А кто это милое создание?

Она склонила голову набок, и ее большие глаза внимательно рассматривали Вайолет.

Вайолет не понравились слова «милое создание», особенно произнесённые с таким явным французским акцентом, поскольку она считала, что они совсем не могут быть отнесены к ней. В ее душе поднималась неприязнь к графине.

А синие глаза графа блестели так ярко.

Вайолет присела с изяществом падающего на землю лепестка.

— Приятно познакомиться, леди Эбер. Вы очень великодушны, что согласились принять и меня, любов…

— Мадам графиня, познакомьтесь с мисс Вайолет Редмонд, — перебил граф.

Судя по его напряженной спине, граф не оценил шутки.

Вайолет нравилось удивлять его, такого человека, который повидал почти весь мир и знал столько людей.

Графиня разделяла чувства Флинта. Ее огромные темно-шоколадные глаза были устремлены на Вайолет, и постепенно красивое лицо приобрело жесткое выражение. Она чуть откинула голову назад.

Вайолет сочувственно улыбнулась. «Мне жаль, что вы не нашли во мне никаких ужасных дефектов». Леди Перегрин была похожа на эту графиню: разочарованная замужняя дама, чьих ограниченных умственных способностей хватало лишь на поиск недостатков во внешности других женщин. Это не давало ей спать, и она постоянно плела ничтожные интриги, чтобы хотя бы в чем-то показать свое превосходство.