Вендия 1. Город у священной реки - Брэнт Йенсен

— Да, людей здесь гораздо меньше, чем на улицах, — согласился киммериец.

— Обрати внимание, Конан, — посоветовала северянину жрица Иштар. — Большая часть из тех, кого здесь можно встретить, принадлежит к знати. Кшатрии из числа тех, что побогаче, — единственные в этом обществе, чьи помыслы свободны от многих закостенелых догматов местных верований.

— Но ведь именно в их руках находится политическая власть, — заметил Конан. — Странно, что они не стремятся перекроить устройство страны на свой лад.

— Не надо таких крайностей, милый, — попросила Рамини. — Не идеализируй их. Все наши князья не так уж сильно отличаются от остальных людей. Просто у них есть возможность получать от жизни чуть больше радостей, потому они и не обращают внимания на те религиозные запреты, что идут вразрез с их привычками. Саму же кастовую систему и связанные с ней законы они считают даром богов, и в открытую против браминов никто из них даже не подумает выступить.

— Я не согласен, Рамини, — возразил Конан. — Если было брошено зерно сомнения, оно рано или поздно даст всходы. Кшатрии непременно обнаружат те выгоды, что дает власть над сердцами людей, которой сейчас обладают брамины.

— К коим принадлежу и я, — улыбнулась вендийка. — Но я не обижаюсь, ты рассуждаешь, как человек с заката. Конан, твои умные слова так останутся словами, а Вендия останется такой, какой она была на протяжении многих веков.

— Я думал, что ты жаждешь изменений, — сказал Конан. — Ты не такая, как другие вендийцы. Ты очень сильно от них отличаешься.

— Это было предопределено, — ответила Рамини. — Мы – те, кем мы рождаемся на свет. В Вендии нельзя изменить свою судьбу, свое будущее. Я нынешняя понимаю это и ненавижу, но угоразди меня родиться не в семье жрицы Иштар, мировоззрение мое было бы совершенно иным.

— Что толку размышлять, — спросил киммериец, — о том, что могло случиться, но не случилось? Рамини, ты умная, красивая, и у тебя есть власть. И при этом ты утверждаешь, что изменить ничего нельзя. Я бы не смог просто сидеть, смотреть и думать о том, как все плохо.

— Ты – это не я, Конан, — вендийка остановилась и обняла северянина. — И за это я тебя люблю.

Рамини приподнялась на цыпочках и нежно поцеловала киммерийца.

— Но и я не сижу сложа руки, — сказала она, продолжая свой путь по земляной дорожке. — Я делаю для людей все, что в моих силах. До того, как меня провозгласили верховной жрицей, культ Иштар в этих краях был не слишком популярен. Сейчас же в наш храм приходят сотни, тысячи паломников. Мне не по силам перевернуть мир с ног на голову, да и не хочу я этим заниматься. Кто сказал, что новый мир будет лучше? А за одну лишь попытку меня могут лишить жизни.

— Ты боишься?

— Очень боюсь, любимый, — прошептала Рамини и теснее прижалась к киммерийцу. — Иногда мне кажется, что я уже зашла слишком далеко, и за мной придет улыбчивый человек с шелковым платком.

— Кто? — не понял Конан.

— Фансигар, убийца Кали, — ответила вендийка. — Их ремесло – это смерть. Убийство, совершенное в соответствии со всеми ритуалами, считается жертвой для их богини. Имущество же убитых переходит в собственность фансигаров, а говоря точнее, к джемадарам, их предводителям.

— Они выполняют заказы?

— Когда им это выгодно. Или если за жертву платят серьезные деньги. Одна из иллюстраций к нашему разговору о закостенелости нравов — фансигары по своей морали ближе всего стоят к людям с заката. Они отлично знают цену золота и ставят его выше большинства принципов, Кали одобряет такой подход.

— Ее культ не под запретом в Айодхье?

— Нет, конечно. Она одна из самых почитаемых в Вендии богинь. В полуденных частях страны культ Кали едва ли не основной. А вот с фансигарами правитель ведет отчаянную борьбу. Они единственные практикуют человеческие жертвы, для остальных зарезать черного козлика на алтаре богини – это предел. В Айодхье только за принадлежность к фансигарам казнят, в некоторых районах Вендии хватает и простого подозрения. Фансигары, Конан, это не простые преступники или наемные убийцы, как это может показаться на первый взгляд, их культ – это попытка приспособления к миру бедняков или просто выходцев из низших каст. Кали позволяет им менять свой общественный статус, не преступая религиозных запретов, не ухудшая карму. Чем хуже живется людям, тем больше будет фансигаров и тем сильнее будет их культ.

— Насколько они сильны сейчас?

— Не знаю. И никто не знает, кроме них самих. Я не слышала ничего о всплеске убийств, совершенных с помощью шелковых платков. Их не больше и не меньше, чем прежде. Но это ничего не значит. Фансигары не боятся лезть в политику, среди джемадаров немало высокородных кшатриев. Золота у них в избытке. Они служат во славу богини, а не ради тех благ, что может принести это служение. Им важно, чтобы количество жертв на алтаре Кали не уменьшалось, а влияние культа росло. Остальное ниже их достоинства. Так что часть знатных джемадаров занимается тем, что организует убийства, другие же выискивают средства для возвышения культа фансигаров. И именно этих людей я и боюсь, Конан. Если они решат, что я увожу от них паству, это будет смертным приговором для меня. С джемадарами нельзя договориться, их нельзя умилостивить. Это люди с искаженной моралью, фанатики, но думающие и хитрые, как тысяча нагов.

— Ты не пыталась с ними встретиться?

— Бесполезно. Они не стали бы со мной разговаривать. К тому же меня никогда не допустили бы до тех джемадаров, что принимают решения. Они хранят в тайне факт своей принадлежности к фансигарам. Я уже говорила, что это не просто организация убийц. Их культ по своей объединяющей силе один из самых могущественных во всей Хайбории. Любой их душитель, бхутот, у которого две заботы – желудок и кошель, и тот с радостью примет смерть во имя своей богини. У фансигаров свое мировоззрение, в корне отличное от нашего. И на переговоры они не пойдут вовсе не из-за своей кровожадности, просто они точно знают, что нам не найти точек соприкосновения.

— Удивительно. Я до этого дня о них почти ничего не слышал. В странах заката пересуды о разбойниках и убийцах – дело обычное, а эти, судя по твоим словам, с правителем во влиянии поспорить могут.

— Все к ним давным-давно привыкли, вот и не говорят. Фансигары являются неотъемлемой частью общества и культуры. Люди знают, что они не просто убивают, а поклоняются своей богине. Также считают и сами бхутоты. Душитель скорее отпустит жертву, чем нарушит ритуал.

— То есть всегда можно понять, кто убил человека – фансигар или кто-то другой?

— Совершенно верно. За попытку подделаться под фансигара злоумышленника ждет неминуемая расплата со стороны культа Кали.