Пятая авеню, дом один - Кэндес Бушнелл

— Мне даже както грустно стало, — усмехнулась Шиффер.

— Дорогая, — проникновенно произнес Билли, — не трать ты время, волнуясь за Филиппа Окленда. Через пять лет ему стукнет пятьдесят, и он пополнит ряды мышиных жеребчиков, которые клеят молоденьких девушек, причем чем дальше, тем девушки глупее и качеством пониже. А ты скорее всего получишь три «Эмми» и забудешь Окленда как сон.

— Но я люблю его.

Билли пожал плечами:

— Все мы любим Филиппа, но я бы не взялся его перевоспитывать.

По дороге домой из «Да Сильвано» Шиффер собиралась еще раз подняться к Окленду, но, помня разговор в ресторане, поняла, что это бесполезно. Кого она обманывает? Билли прав: Филипп уже не изменится. Решительно направившись к своей двери, Шиффер мысленно поздравила себя с тем, что в които веки поступает разумно.

Глава 6

— Зачем идти на похороны женщины, с которой ты даже не была знакома? — допытывался в тот же вечер Пол Райс.

Они с Аннализой ужинали в знаменитом французском ресторане «Ла Гренуй», который Пол любил не за хорошую кухню, а за невероятную дороговизну (шестьдесят шесть долларов за камбалу) и близость к отелю: ему нравилось называть ресторан «столовкой».

— Миссис Хотон была необычной женщиной, — возразила Аннализа. — Она считалась самой известной светской львицей НьюЙорка. Меня пригласил Билли Личфилд. Это совершенно эксклюзивная поминальная служба…

Пол читал карту вин.

— Напомни, кто такой Билли Личфилд?

— Друг Конни, — терпеливо повторила Аннализа, начиная уставать от разговора. — Помнишь, мы с ним на уикэнде познакомились?

— А, да, — вспомнил Пол. — Тот лысый голубой?

Аннализа улыбнулась неуклюжей остроте мужа.

— Мне кажется, тебе лучше воздержаться от подобных замечаний.

— А что, я не прав? Он же гомик!

— Тебя могут услышать и неправильно понять.

Пол оглядел ресторан.

— Кто меня услышит? — удивился он. — Здесь, кроме нас, никого!

— Билли говорит, он сможет помочь нам с покупкой квартиры миссис Хотон. Якобы это настоящее чудо — три уровня, открытая терраса вокруг каждого этажа, в одном из лучших в городе домов.

К столу подошел сомелье.

— Бордо, — коротко сказал Пол, отдал карту вин и продолжил: — Я все равно не понимаю — неужели нужно идти на похороны, чтобы купить квартиру? Разве в таких вопросах все решают не добрые старые наличные?

— В НьюЙорке так дела не делаются, — сказала Аннализа, отщипывая кусочек хлеба. — Здесь все решает круг твоих знакомств. Вот почему я должна пойти и познакомиться с другими жильцами. Рано или поздно тебе тоже придется с ними знакомиться, и Боже тебя упаси назвать когонибудь гомиком.

— Сколько он берет? — спросил Пол.

— Кто?

— Этот твой Билли Личфилд.

— Не знаю.

— Ты пользуешься его услугами, не спросив цены?

— Он же не вещь, Пол, а человек. Я не хотела его оскорбить.

— Все эти личфилды вроде домашней прислуги, — отрезал Пол.

— Ну, деньги зарабатываешь ты, тебе с ним и говорить, — сказала Аннализа.

— Прислуга — это епархия жены, — отказался Пол.

— Мы что, разделили обязанности?

— Разделим, когда пойдут дети.

— Не дразни меня!

— Я не шучу.

Сомелье вновь подошел к столу и устроил целое представление, торжественно откупорив бутылку и налив вина в бокал Пола, который попробовал и одобрил. Потом он снова обратился к жене:

— Я всерьез подумываю о детях. Помоему, сейчас самый подходящий момент начинать.

Аннализа отпила вина.

— Вау, — сказала она. — Я не готова к таким переменам.

— Ты же хочешь детей?

— Хочу, просто не планировала рожать прямо сейчас.

— А почему нет? Денег хватает, ты не работаешь…

— Не исключено, что снова буду работать.

— В нашем кругу никто из жен не работает, — возразил Пол. — Это очень обременительно.

— И кто же так считает?

— Сэнди Брюэр.

— Козел твой Сэнди Брюэр, — констатировала Аннализа, отпив еще вина. — Не то что я не хочу детей, но ведь у нас даже квартиры пока нет!

— Это не проблема, — заверил Пол. — Если тебе приглянется триплекс этой миссис Хотон, значит, ты будешь там жить. — Взяв меню, глава семьи углубился в чтение, рассеянно похлопывая жену по руке.

— Ты сегодня не пойдешь на работу? — спросил Джеймс Гуч у своей супруги на следующее утро.

— Я уже говорила: иду на поминальную службу по миссис Хотон.

— У тебя же нет приглашения!

— А когда это меня останавливало?

Наверху Филипп Окленд постучал в дверь своей тетки. Инид открыла в черных слаксах и расшитой стеклярусом черной блузке.

— Вчера я видела Сэма Гуча, — сказала она, когда они спускались в лифте. — Он доложил, что к тебе пришла молодая леди.

Филипп засмеялся:

— Ну и что, если пришла?

— Кто она? — спросила Инид.

— Молодая леди, — комически серьезно ответил Филипп. — Я проводил с ней собеседование.

— О, Филипп, — вздохнула Инид, — тебе уже пора отказаться от подобных собеседований. В твоем возрасте к девушкам надо относиться рационально.

Двери лифта разъехались, и в холле они увидели Минди Гуч. Инид сразу забыла свои тревоги по поводу любовных авантюр племянника. Минди тоже была в трауре — не иначе нахалка собралась испортить поминальную церемонию. Инид решила вести себя так, словно ничего не замечает.

— Здравствуйте, Минди, — сказала она. — Печальный день, не правда ли?

— Ну, если вам хочется так считать… — отозвалась Минди.

— Не появились ли новые покупатели на квартиру? — ласково осведомилась Инид.

— Пока нет. Но я уверена, ждать недолго.

— Не забудьте о наших интересах, — сладко сказала Инид.

— Да разве вы позволите? — буркнула Минди и вышла на улицу первой, кипя от злости.

Поминальная служба должна была состояться в церкви Святого Амброзия на углу Бродвея и Одиннадцатой. Перед входом образовалась грандиозная пробка; какофонию разноголосых сигналов разрезала пронзительная полицейская сирена — стражи порядка безуспешно пытались восстановить движение.

Минди зажала уши руками.

— Молчать! — заорала она. Немного разрядившись таким образом, она сразу почувствовала себя лучше и ввинтилась в толпу перед церковью, проталкиваясь к входу. Она благополучно миновала полицейскую ленту, за которой жались вездесущие папарацци, но на лестнице ее остановил дюжий охранник:

— Ваше приглашение?

— Ой, дома забыла, — сказала Минди.