Поступь империи. Между Западом и Югом. - Иван Кузьмичев

Между тем стоило крымчакам отдалиться от основного войска, как мелькающие на горизонте всадники бросились в сторону побережья. Тысяча Пархана не смогла их догнать, а только зря загоняла лошадей и через полчаса крымчаки возвратились назад. Но как только они вернулись, на горизонте опять показались всадники. Хан вновь приказал прогнать их, на сей раз всего лишь одной сотней, хотя понимал бесполезность приказа – степняку сложно угнаться за таким же степняком, будь он калмыком, ногаем или черкесом.

Вражеские разведчики постоянно следили за войском Девлет-Гирея, до тех пор, пока он не оказался у предместий Кафы. Здесь он увидел сожженные предместья города, черные от копоти стены и повсеместную разруху. Хан проклинал подлых черкесов, но поделать ничего не мог. Да и что тут сделаешь, если половина нападавших находятся в вассалитете у Москвы, а вторая половина, некогда просившая ханского соизволения поступить на службу, теперь обратила сабли против него?

— Беда, о солнцеликий! — под ноги сидящего в шатре хана бросился один из сотников, оставленных недавно под Перекопом.

— Вышли прочь, — негромко сказал столпившимся возле входа в шатер приближенным, кто-то из них хотел, было что-то спросить, но Гирей вновь повелительно бросил:- Прочь я сказал!

Лишь спустя четверть часа приближенные хана смогли войти внутрь, после того как из шатра вынесли обезглавленное тело сотника. Солнцеликий в очередной раз показал гнилую шакалью сущность. Дурные вести стоили гонцу, пусть и сотнику жизни. Никто не слышал, как хан тихо прошептал:

— Предатели.

Вошедшие в шатер увидели хмурое лицо Дивлет Гирея. По лезвию благородного клинка стекала тоненькая струйка крови, алые капли падали на богатые одежды правителя.

Сабля покачивалась, словно дожидалась новой кровавой, но от того еще больше притягательной работы. Рукоять сжимали побелевшие от крепкой хватки сучковатые пальцы. Приближенные еще не знали, что в это время на стенах Перекопа уже колышется русский стяг. Не ведали они и о том, что сотни трупов складывали в большие ямы, вырытые пленными крымчаками и янычарами. Они закидывали их хворостом. В приказе царя о разбойниках и предателях, подписанном патриархом Иерофаном черном по белому прописывалось, что никто из них не достоин погребения…

Мало кто догадывался, что истинная причина, и не одна, заключается совершенно в другом. Страх и ненависть пришли в эти земли, как недавно они прошли по Кубани, так ныне они бодрым шагом идут по землям Крыма.

Золотой двуглавый орел на стягах как живой колыхался на ветру. Он вел в бой, он был всегда впереди и не важно кто стоял под ним: калмык, мордвин или казак – все чувствовали жгучую, веселую ярость его, готового и дальше гордо реять над головами: на фрегате, коне или в мозолистой потной руке.

В трактире "Веселый лось" как обычно с утра не было народа. К вечеру, после трудового дня сюда подтянутся достойные мужи, они за кружечкой-другой будут рассказывать друг другу о своих предках: великих и грозных, возможно даже легендарных. А какие могут еще родоначальники у гордых шотландцев? Но сегодня, вопреки многолетней традиции зал не пустовал: пара человек сидела за столом в углу и цедила густой эль.

— Вот скажи мне, Саша для чего мы сюда прибыли?

За столом сидели генерал от артиллерии Яков Вилимович Брюс и Александр Баскаков, надворный советник, недавно занесенный в родовую книгу России. По указу государя получилась необычная и немного щекотливая ситуация с возрождением допетровских титулов и чинов – исконно русских. Но реставрация проходила не прямым курсом, то есть отменой нововведенных статских и придворных чинов, а дополнение их старыми, с возможностью внесения в Разрядную книгу.

Таким образом, продвигаясь по лестнице чинов человек, пусть даже и худородный имел возможность открывать для себя ранее неведомые горизонты, однако если родители уже имеют чин и верно служат Отечеству, сиречь царю, то возможностей для раскрытия талантов юноши несколько больше. Привилегий у аристократии хоть и уменьшилось, но все-таки их было достаточно для того, чтобы старое боярство милостиво "приняло" в свои рядыпа дополнение их старыми, с возможностью внесения в родовую книгу. еденых ела за столом у углу и цедила гостой ругу о своих пред петровских дворян. По неопытности царь Алексей Второй поспешил издать указ, но он оказался не до конца проработанным. Но что сделано, то сделано, сей перл царя, вопреки ложным доводам стал удачным дополнением к сближению и единству служивых людей.

— Как это для чего, ваше превосходительство? — едва не подавился надворный советник.

— Яков.

— Что простите?

— Называй меня граф или Яков, я кажется говорил о том, чтобы было как можно меньше этого… этого… ну думаю ты понял о чем толкую, — тепло улыбнулся Брюс.

— Извини, забываю.

— Не беда, привыкнешь, тем более что с государем на "ты" общаешься, так что в колею быстро войдешь, главное вежество не забывай и все будет как надо, не зря же тебя сюда вместе со мной отправили. Видать на тебя у царя планы имеются.

Будешь дипломатом, помяни мое слово, Саша!

— Как же так? Я ведь и школы-то не заканчивал, все больше по поместью гонялся… — стушевался Баскаков, видимо эта тема поднималась впервые, что само по себе было необычно. Ведь до Шотландии они вместе добирались больше месяца, и поговорить о подобных вещах были просто обязаны. Но видать у генерала от артиллерии были свои мысли по данному вопросу.

Яков Вилимович Брюс был человеком непростым. И даже не, потому что носил титул графа, доставшийся от отца, переехавшего в Россию во время безумства проклятого Кромвеля. Верный ставленник Петра, а теперь и его сына, был потомком королей. И это чистая правда.

Генерал от артиллерии имел в роду таких именитых предков как первый король рода Брюсов – Роберт. Именно он освободил Шотландию от англичан, победив их в битве при Баннокберне. Роберту выдалась тяжелая судьба, но он сумел выстоять и добиться поставленной цели.

Существует даже легенда о том, что когда он был в изгнании, объявленный вне закона английским королем то сумел обрести надежду и терпение, наблюдая за тем, как паук плетет паутину: настойчиво и целеустремленно.

Однако и потомок первого короля был характером похож на него, разве что такого сильного сжигающего изнутри властолюбия у него не было, взамен имелась безграничная любовь к новой Родине, привитая молодым царем Петром Алексеевичем.

Оставшись сиротой в одиннадцать лет, Яков прилежно занимался, желал быть полезным Отечеству. И уже в 1687 году встал под русские знамена: участвовал в двух неудачных походах любимца царевны Софьи – Голицына, в Азовских походах Шеина. Брюс был с государем в его поездке в Европу, где с успехом исполнял повеления Петра. Испытал генерал от артиллерии на себе и гнев монарший, не успев собрать войсковой корпус перед Нарвской конфузией, но царь, помнил старые заслуги, и усердие снял немилость.

Воинская карьера Якова Брюса едва ли не с самого начала была посвящена артиллерийскому делу и всему тому, что с ним связано. Шотландец истово старался приносить пользу и кроме военных успехов переводил европейские учебники на русский язык и писал наставления в артиллерийскую школу. Граф был и остается достойным продолжателем верного, величественного рода.

Быть может именно из-за схожего детства, генерал сумел разглядеть в молодом царском друге давнего себя. Каким он тогда был? Целеустремленный, жаждущий постичь неведомое – да такой, но вместе с тем он глядел вперед и не отступал перед трудностями.

Граф с толикой скрытого удовольствия глядел на надворного советника, но так и не понял, почему Сашка – тёзка генерала от кавалерии, столь сильно ему понятен, а главное приятен!

На непонятную парочку посетителей старый трактирщик глядел с подозрением. Он не боялся никого и ничего, однако жизнь научила быть осторожным.

— Вы по делу здесь или как? — не выдержав, в конце концов, спросил старый Конар МакМиллан, подходя в засаленном дырявом фартуке к чужакам.

— По делу, уважаемый, — улыбнулся трактирщику Брюс.

МакМиллан не скрывая неприязни испытываемой к чужеземцам, ушел обратно за стойку.

— Почему бы тебе Яков не представиться? Ты как никак потомок королей…

— Незачем. Кому надо весточка уже ушла, а просто так распускать сплетни не стоит: англичане не дураки вмиг недоброе разглядят… и будут в чем-то правы, — граф невесело улыбнулся, поднял кружку, отхлебывая веселящий напиток, но поставить кружку на стол не успел.

Дверь "Веселого лося" распахнулась и на ее пороге появились шесть человек.

Увидев вошедших, трактирщик удивленно воззрился на них, но что- либо сказать не посмел: не тот у него статус, да и род "худоват".