Умри сегодня и сейчас - Сергей Донской

Далее Элькин жених предупредил, что в Анталье девушек встретит русскоговорящий турок по имени Азиз, которого будет несложно узнать по табличке с надписью «Топ-Эскорт». Он отвезет новых сотрудниц в Кемер, поселит в тамошнюю гостиницу, выдаст им соответствующие наряды, деньги, введет их в курс дела.

Азиз действительно говорил по-русски и держал в руке упомянутую табличку. Только отвез он их не в Кемер, а куда-то в горы, где пригласил девушек следовать за ним в маленький двухэтажный дом.

– Это ваше жилье, – пояснил он, не обращая внимания на возмущенную реакцию девушек.

– А где туристы?! – воскликнула Элька. – Где наши наряды?! Где гостиничные комплексы?!

– Все будет, – заявил Азиз, ухмыляясь, – и туристы, и наряды.

– И ванна, и кофе, и какао с чаем, – поддержали его.

Вера, увидев двух усатых турок, вышедших встречать гостей с такими же, как у Азиза, улыбочками, бросилась наутек. Далеко ли она могла убежать на своих каблуках, с тяжелой дорожной сумкой? Ее догнали очень быстро, скрутили, наградили оглушительной оплеухой и сердито спросили:

– Эй, красавица, ты приехала работать или прыть показывать?

– Я приехала работать! – ответила Вера, беспомощно трепыхаясь в волосатых лапах турок. – В Кемер!

– Для тебя это и есть Кемер!

– Тогда я уезжаю!

– Без денег, без обратного билета?

– Я пойду в полицию! – пригрозила Вера.

– Мы сами можем отвезти тебя в полицию, воровка, – сказал Азиз. – Ты украла у моих уважаемых друзей золотые часы, деньги и кредитные карточки. Мы все свидетели. Тебя посадят в турецкую тюрьму, а ты даже не можешь себе представить, что это такое.

– Я позвоню Мише! – зарыдала Элька. – Я расскажу ему, как нас тут приняли!

Ответ последовал незамедлительно:

– Звони. Миша давно поставляет нам товар. Это его бизнес. У нас тоже бизнес. Если вы станете упрямиться, вас будут сильно бить.

Самое страшное заключалось не в том, что Эльку и Веру действительно поколачивали – даже после того, как они окончательно смирились со своей участью. Самое страшное, что побои были лишь цветочками в сравнении с теми измывательствами и мучениями, которым подвергались девушки, попавшие в рабство.

После столь печального опыта Вера прониклась непоколебимой уверенностью в том, что все мужчины подонки, и вела себя соответственно. Правда, нынче ее кредо претерпело некоторые изменения. Теперь бы она сказала так: «Все мужчины – подонки… кроме одного».

И этот один укатил за сто километров в компании белобрысой эстонки, от которой можно было ожидать чего угодно! Нужно ли говорить, что Вера не находила себе места? И есть ли смысл описывать, что творилось у нее в душе, когда Виноградский вкрадчиво взял ее за локоток, предлагая почаевничать и поболтать о том, о сем?

Его рука была заранее потной, словно он надеялся тут же добиться от Веры многократных оргазмов, вызываемых прикосновениями.

– Ох, Сергей Николаевич, – воскликнула Вера, – не нужно меня трогать. Я ведь открыла вам свою тайну не для того, чтобы вы воспользовались моей слабостью.

– Да-да, конечно, – закивал Виноградский, пожирая ее глазами. – Но я обдумал ваше предложение и принял решение.

– Какое?

– Пройдемте в столовую, там нам будет удобнее.

Они сели за стол, заставленный посудой с остатками завтрака, и Виноградский заговорил, волнуясь, как пионер на своем первом свидании.

– Вы должны меня понять, Вера. – Его голос звучал то глухо, то неожиданно соскакивал на юношеский фальцет. – Есть такое понятие: совместимость. Ваше неожиданное приглашение заставило меня задуматься: а готовы ли мы предпринять столь рискованный и ответственный шаг? Представьте себе, я бросаю невесту, еду за вами в Москву, трачу нервы, здоровье, деньги, наконец…

– Путешествие, – перебила Вера профессора, – за мой счет, я же вам говорила.

– Так-то оно так, – он принял это как должное, – но я нахожусь не в том счастливом возрасте, когда можно позволить себе действовать наобум, без оглядки. А вдруг вы во мне разочаруетесь? Или, наоборот, вы, гм, не сочтете возможным соответствовать, так сказать, моим ожиданиям?

«Ах ты, старый хрыч! – подумала Вера с веселой злостью. – Он еще харчами перебирает! Да другой бы на твоем месте уже инфаркт бы схватил от радости, а ты цену себе набиваешь! Пенек замшелый! Похотливый павиан!»

– Вы сказали, что приняли какое-то решение, – напомнила Вера, не поднимая глаз. – Хотелось бы его услышать. Между прочим, Женя на днях уезжает. И я должна знать, могу ли рассчитывать на вас.

– Но я хочу удостовериться в том же самом! – оживился Виноградский. – Не кота ведь в мешке покупаю.

Это был весьма недвусмысленный намек, тем не менее Вера предпочла притвориться непонимающей.

– Кстати, – заметила она, – беседовала вчера по телефону с отцом, и он, представьте, вас помнит. Сказал, что был бы рад, если бы такой специалист, как Виноградский, возглавил лабораторию при его институте.

– Ваш отец? – переспросил профессор. – Ах да, Спицын, Спицын… Микробиолог, говорите?

– Один из ведущих в России, – Вера понизила голос.

– Почему же я его не знаю? – жалобно воскликнул Виноградский.

– Он возглавляет секретный институт.

– Какой именно?

– Секретный, сказано же вам, – прошептала Вера. – Насколько я понимаю, это напрямую связано с бактериологическим оружием. Лично я в этом ничего не смыслю.

– И очень зря, – строго обронил Виноградский. – Если мы, люди, исчезнем с лица земли в одночасье, то причиной тому будет не ядерное, а именно бактериологическое оружие. Неужели вам не интересно, от чего вы умрете?

– Ни капельки.

– Вздор! Эта проблема издавна занимает лучшие умы человечества, а вы говорите: не интересно! Стыдно! – возмущение профессора было столь сильным, что он, не усидев на месте, заходил вокруг овального стола, воскрешая в памяти знаменитые пушкинские строки про ученого кота. – Между прочим, самое первое в истории мировой литературы описание террористического акта с применением бактериологического оружия принадлежит перу Герберта Уэллса. Этот англичанин был фантастом, но многие, очень многие его предсказания сбылись или близки к тому, чтобы сбыться. – Остановившись за Вериной спиной, Виноградский заговорил с особенным пылом. – В рассказе Уэллса террорист-анархист похищает из лаборатории препарат азиатской холеры, дабы заразить весь Лондон. Правда, в дальнейшем выясняется, что это был совсем другой микроб, вызывающий лишь появление синих пятен на лицах пораженных им жертв. – Пренебрежительный смешок. – С тех пор… с тех пор наука… зашла так далеко, так далеко, что…

– Что? – пискнула Вера, ощущая блудливые профессорские пальцы на своей груди.

– Вы даже себе представить не можете!

– Рассказывайте, рассказывайте, это так увлекательно!

– Кажется… кажется, есть вещи не менее волнующие.

– Какие? – Вера вздрогнула, вообразив, как сыплется на нее перхоть с профессорской шевелюры.

– Геронтофилия, например, – пропыхтел Виноградский, выкручивая ее соски, один по часовой стрелке, второй – против.

– Сначала дорасскажите про биологическое оружие. Нельзя же так. Заинтриговали девушку и бросили на самом интересном месте!

– Пока что не на самом, не на самом…

Виноградский не договорил, охнув. Вскочившая со стула Вера задела его локтем и отпрянула. Если бы она промедлила еще секунду, рука профессора очутилась бы у нее между ног. Ей ужасно хотелось заехать ему по физиономии кулаком, но вместо этого она заставила себя изобразить сильнейшее волнение, для чего заломила пальцы и часто задышала.

– Что… Что вы со мной делаете, Сергей Николаевич! Как вам не стыдно?

– Но мне показалось, что вы сами этого хотите, – растерялся Виноградский.

– Хочу. Но существуют границы приличий, которые нельзя преступать так сразу. – Собственные театральные интонации настолько понравились Вере, что она не поленилась повторить: – Нельзя, нельзя, нет! Мне нужно к вам немножечко привыкнуть.

– Немножечко, гм. – Виноградский бросил взгляд на часы. – Вы действительно предпочитаете провести время за разговорами вместо того, чтобы?.. – Он посмотрел в сторону спальни.

– Не все время, – многозначительно ответила Вера. – Но ведь вы не станете отрицать, что духовная близость между мужчиной и женщиной важна не менее, чем физическая?

– Не стану.

– Так не молчите, противный! Не удовлетворив любопытство женщины, не удовлетворить ее саму. – Вера погрозила Виноградскому пальцем.

Озадаченно крякнув, он опустился на стул, покинутый Верой:

– Так на чем мы остановились?

– На бактериологическом оружии, – напомнила Вера, переместившись на стул профессора.

– А что вы конкретно хотите узнать?

– Ну, например… Например, почему никто не использует это оружие, если оно такое опасное?