Крошка-месть (сборник) - Светлана Алешина

— Когда начнем? — осведомился Лариков. — Я так понимаю, эта мысль все больше овладевает твоим сознанием…

— Да сразу, — ответила я. — Купим в «Готике» шапки с прорезями для глаз и рванем в направлении грядущего благосостояния!

— Нам шапки не на что покупать, — сообщил Ларчик. — У нас вышли все деньги.

— Можно занять, — нашлась я. — Отдадим потом. Когда ограбим магазин.

И вот в этот-то момент, когда мои мысли совсем уклонились в криминальную сторону, наш телефон издал свое утробное призывное рычание.

— Лариков, — с тоской сказала я, поднимая трубку, — не мог бы ты все-таки вернуть на место прежний звонок? А то у меня теперь ощущение, что в нашей комнате живет голодный тигр!

— Ну и хорошо! — осклабился этот садист. — Это может помочь дисциплине…

Я не успела спросить его, каким образом сие урканье и фырканье может способствовать порядку — разве только Лариков еще обучит наш телефон кусаться и бросаться на нарушителей этой его возлюбленной дисциплины? Так как основным нарушителем лариковского спокойствия обычно являюсь я, надо ли мне расценивать, что акция с телефоном-рычалкой направлена против меня лично? Рискуя жизнью, я сжала трубку в руке, глядя на замолкшее чудовище с опаской и недоверием.

— Агентство «ЛМ», — отрапортовала я в трубку.

— Пожалуйста, девушка, пригласите… детектива.

— В принципе я в некотором роде тоже детектив, — сообщила я явно перепуганному голосу.

Кстати, почему-то слово «детектив» было произнесено шепотом. Будто мой абонент боялся, что это кто-то услышит.

— Мне нужна ваша помощь. — Голос у абонента продолжал дрожать.

— Подъезжайте, — сказала я. — Будем рады помочь вам.

— Нет. — Теперь голос начал обретать более-менее нормальное звучание. — Обстоятельства таковы, что лучше бы приехал кто-то из вас. Будет даже лучше, если приедет… девушка. Привлечет меньше внимания.

— Хорошо, — согласилась я, мысленно показывая Ларчику язык. — Диктуйте адрес, я подъеду к вам.

Я записала адрес, повесила трубку и чмокнула опешившего Ларчика в щеку.

— Тебе наконец-то сделал предложение миллионер? — с сомнением в голосе спросил он. — Почему ты стала такой счастливой, что не можешь удержаться в рамках приличия?

— Лучше! — промурлыкала я, натягивая куртку. — Господь внял моей молитве, дорогой! На нашу голову обрушился клиент!

— Ага, и он так напугал тебя, что ты собралась смыться!

— Нет, что ты, — ответила я смиренной улыбкой на его гнусную инсинуацию. — Клиент попался загадочный. По причинам, которые она обещала открыть мне при встрече, я должна изобразить из себя племянницу.

— Значит, это женщина.

— Иногда, мой друг, я готова признать твои гениальные способности. Да, женщина. Судя по голосу, это пожилая дама, да, да — именно дама, получившая прекрасное воспитание, образование и так далее. Вряд ли мне угрожает смертельная опасность от нее. Посему я рискую отправиться одна, без эскорта.

— Все-таки помни о мерах предосторожности, — нахмурился мой босс. — А то иногда твое легкомыслие внушает мне ужас!

— Благоговейный? — поинтересовалась я.

— Мистический! — выпалил мой босс.

— Это огорчительно, — развела я руками. — Но что поделаешь, дружочек? Женщины тем и берут мужчин, что легкомысленны, как птички колибри! Ладно, пока. Приеду, расскажу тебе все в подробностях. Давай надеяться, что эти подробности будут интересны и хорошо оплачиваемы!

Я вылетела на улицу, напевая себе под нос угрожающий мотив «Ду хаст».

Честно говоря, за долгое время вынужденного спокойствия я успела соскучиться по приключениям. Так что чем больше выпадет их на мою долю, тем лучше.

— Мама!

Голос дочери вывел Анастасию Михайловну из задумчивости. Телефонная трубка все еще была в ее руке. Глаза дочери были устремлены на трубку, и Анастасия Михайловна отругала себя за оплошность.

— Что ты сделала? — с ужасом спросила Вика. — Мама, что ты сделала? Ты…

Она как-то странно всхлипнула и сдавленным голосом продолжила начатую фразу:

— Ты все-таки позвонила в милицию? Отвечай, мама!

— Вика, — начала Анастасия Михайловна, обнаружив, что, кажется, она оправдывается. — Послушай меня, Вика…

— Ты позвонила, — обреченно пробормотала Вика. — Мама, что ты наделала? Боже, мама, ты даже не представляешь себе, что ты наделала!

— Вика, успокойся! Я не звонила в милицию!

От напряжения ее голос прозвучал слишком резко, как окрик.

Вика удивленно замолчала. Мать никогда не повышала на нее голос! Отчего же сейчас, в трудную минуту, она кричит на нее?

Невольно отшатнувшись, Вика закрыла лицо руками. О, боже, как бы хорошо было сейчас расплакаться, выпустить со слезами это дикое напряжение, которое с каждым часом становится все труднее переносить!

Но слез не было. Лишь боль и страх…

— Тогда куда ты звонила? — сухо спросила Вика.

— Я звонила одной своей знакомой, — соврала Анастасия Михайловна, с ужасом осознав это.

Боже мой, ее губы только что изрекли ложь, и кому?!

Вике. Ее дочери, которой она не лгала никогда!

— Зачем?

Викины глаза смотрели требовательно, проникая в ее душу.

— Она может нам помочь. — Сама поверив этим словам, Анастасия Михайловна произнесла их твердо и спокойно. — Нам не справиться с тобой вдвоем, Вика! Как ты этого не понимаешь? Нам нужна помощница!

Казалось, Вика ее не слышит, все глубже погружаясь в пучину безнадежного отчаяния.

— Мама, — почти шепотом сказала она. — Как же ты не понимаешь… Они запретили мне говорить об Алисе с кем бы то ни было… Ведь все просто, мама, все так просто! Мы отдаем им деньги, как они этого хотят, — потому что они любят деньги, а я… Я ненавижу деньги, мама! Они вернут нам Алису, и мы забудем про эту историю… Забудем.

Она как будто старалась убедить в этом саму себя. Хотя прекрасно понимала, что теперь все будет по-другому — не так, как раньше… Ей придется долго забывать. Но она справится. Лишь бы вернули ее девочку.

— Хорошо, Вика, хорошо…

Мать погладила ее по лицу, стирая невидимые слезы, от отсутствия которых Вике было еще тяжелее.

— Я сейчас позвоню этой девушке, и мы все отменим! Пусть будет так, как ты этого хочешь!

— Мы отдадим им чертовы деньги, — продолжала шептать Вика, глядя в одну точку. — Мы отдадим им все чертовы деньги. Все. Пусть они только вернут нам Алису… Мама, они ведь нам ее вернут, правда?

Сердце Анастасии Михайловны сжала ледяная рука. Возникла резкая боль. «Не время, — приказала она ему. — Потерпи со своей болью!»

Смотреть на Вику было страшно, казалось, она сейчас упадет замертво, или ей откажет рассудок, и еще Вика вдруг стала совсем маленькой, будто перед Анастасией Михайловной стояла не тридцатипятилетняя женщина, а семилетняя девочка.

И эта девочка была растеряна, напугана, и некому было ее утешить, избавить от боли, кроме матери.

— Правда, — ласково прошептала Анастасия Михайловна. — Все будет хорошо, девочка. Все будет хорошо.

Телефонный звонок застал Ларикова за приятным времяпрепровождением.

Проще говоря, Андрей Петрович как раз намеревался испить кофейку.

Появление долгожданного клиента подействовало на него как бальзам. Настроение заметно улучшилось, и Андрей Петрович даже запел что-то.

Он поднял трубку и сообщил, что агентство «ЛМ» к услугам абонента.

— Простите, — услышал он немного опешивший голос. — Я говорила с девушкой…

— С моей помощницей, наверное, — предположил он.

— А вы не могли бы позвать ее к телефону?

— Нет, она уже уехала. Если это звонили вы пятнадцать минут назад, то минут через пять она будет у вас!

Женщина на другом конце провода замолчала.

— А остановить ее вы не можете? — с надеждой спросила она.

— Никак не смогу, — вздохнул он. — А вы передумали?

— Кажется, я уже не могу передумать.

— Ну, отчего же… Скажете Александре, что отказываетесь от помощи, вот и все.

Он старался говорить спокойно, но в голосе слышались нотки раздражения.

В самом деле — если у тебя есть деньги, то можно вот так издеваться над людьми?

Сначала звонить, назначать какие-то таинственные свидания, а потом…

— Только наперед я хотел бы попросить вас больше не устраивать подобные розыгрыши, — не выдержал он. — В то время, как вы развлекаете себя подобным образом, кто-то реально нуждается в нашей помощи. А сотрудник мотается по вашей прихоти неизвестно где!

— Простите, пожалуйста!

Кажется, женщина была действительно очень расстроена. Но и Сашку ему было жалко.

Настроение его резко упало.

— Ничего, — буркнул он.

Женщина положила трубку.