Не потонем! - Николай Курьянчик

Да-а, комдивушка, Макаров был умный мужик, а погиб перед боем, ни за понюшку табаку… а ты будешь кувыркаться на действующем флоте до предельного возраста… и я с тобой…

— …подписать на вас представление у меня рука не поднимается, вы еще нужны флоту…

Ну вот — упирались, упирались…, твою мать! и все пошло прахом…

Борьба за живучесть, как она есть

Не потонем!

Кабы знать, где упадёшь, так соломки подстелил бы…

Если лодке и экипажу назначена автономка, то она состоится во чтобы то ни стало. Это значит, что на 99,9 % они в неё пойдут, и 99 %, что они из неё вернутся. Не вернулись лодки и часть экипажей в мирное время холодной войны (Бессонова, Британова, Ванина) и полностью — Кобзаря и Лячина. «Курск» поставил точку в холодной войне: воевать России стало нечем и некем.

В общем сложилось так, что в канун 300-летия Российского флота и очередных ельцинских выборов с начала года начали готовить на боевую службу 6-й «Барс» комсомольской постройки со вторым экипажем. Дело после гибели ПЛА «Комсомолец» неслыханное (экипаж Ванина был вторым). Может, этим хотели доказать необратимость реформ в ВМФ, а может, и впрямь лучшего экипажа не нашлось. Экипаж в самом деле был неплохой, но… На волне демократической вседозволенности как минимум три экипажа ещё молодых, но грамотных и опытных специалистов ушли на гражданку — искать лёгкого хлеба в бизнесе. Подготовка к автономке сразу не заладилась. При гидравлических испытаниях первого контура реактора (на предельное давление) появилась капельная течь из заглушки осушения реактора. Посчитали за мелочь, докладывать не стали. Не вдаваясь в чертежи, решили подтянуть. Хотели, как лучше, получилось, как всегда — течь усилилась. Начали вникать в конструкцию — ужас! Для исправления неисправности надо снимать крышку реактора. Её на лодках третьего поколения вообще ещё никто никогда не снимал! Но не зря же шутят одесские евреи, что мы, русские, — самая сообразительная нация в мире. Старый опытный технарь, начальник СПТБ-8, на спор, не снимая крышку реактора, устранил неисправность за три (!) дня. За это получил именные золотые часы от командующего флотилей, хотя на сэкономленные деньги золотые часы можно было приобрести для всех подводников Рыбачьего. Но график восстановления технической боеготовности сократился почти на месяц, исходя из того, что расчитан он на шестьдесят суток. Большая часть времени ушла на согласование и объяснение вышестоящим инстанциям, как это можно сделать побыстрее, и главное — почти задаром.

Объяснили, согласовали, сделали, но график остался прежним. За месяц предстояло выполнить все запланированные мероприятия, расчитанные на два. Естественно, что безразмерный флотский рабочий день продлился до бесконечности и стал равен суткам. Все ходили, как очумелые, с единственной мыслью — где-нибудь притулиться, где-нибудь прислониться и поспать! Если нижним чинам это с горем пополам как-то удавалось, то командованию корабля и командиру БЧ-5 со своими комдивами — практически никак.

Надо заметить, что командир БЧ-5 был новым, назначенным из другого экипажа: с гонором, с амбициями, но без опыта. Лодка погружалась полчаса и дифферентовалась столько же. Начальство дивизии свирепело, метало громы и молнии, а он только снисходительно улыбался и объяснял молодому, перспективно-спортивному командиру дивизии (уже контр-адмиралу), почему быстрее погрузиться нельзя.

— При старом командире БЧ-5 из этого экипажа лодка погружалась за пять минут и столько же дифферентовалась! А вы мне тут демагогию разводите…

— Не знаю, как делалось при старом командире БЧ-5, а я делаю всё, как положено, согласно инструкции.

Прежний старый командир БЧ-5 (механик) в свои сорок два года ожидал повышения в звании с одновременным переводом в Учебный центр ВМФ и уже полгода стоял на штате механика заводской лодки, прекратившей средний ремонт, то есть откровенно бил баклуши.

Экипаж, особенно нижние чины, тоже суеверничал: «Со старым Дедом всё было проще… как ушёл, так началось… что в автономке будет?»

Естественно, этот суеверный ропот дошёл до дивизионного начальства (нештатные осведомители остались и при демократии). Командир дивизии и флагмех хорошо знали старого механика и, можно сказать, были в дружеских отношениях. А поэтому… Приказ о переводе и присвоении капитана первого ранга положили под сукно, отловили его в выходной на горнолыжке и — этак по-дружески:

— Н…ч, сходи на контрольный выход, помоги своей замене. Сорок минут не может лодку погрузить! Ещё и улыбается, — начал командир дивизии.

— Да, поторопились мы с его назначением, наша вина. Но списки уже утверждены, и ничего не поделаешь. А мне самому надо идти на задачу с другим экипажем. Больше послать некого, опытнее тебя нет, а посылать кого-нибудь просто так для отмазки опасно. В море всякое может быть, сам знаешь, — продолжил НЭМС, старший товарищ и бывший неофициальный наставник старого механика.

— Да, но вы сами сказали, что списки утверждены, а у меня ни ВВК, ни ЛВД не пройдены, и я же теперь на другом проекте, на РТМе служу, — заартачился Дед.

— Но ты же сам говорил, что будешь «резервом Ставки», когда представление подписали, и будешь работать, как работал…

— Так и работал: делал, что приказывали. Вот-вот приказ должен прийти, я проверял по своим каналам.

— А если не придёт, что будешь делать?

— Не знаю, — опешил старый механик. — Сплюньте! Второй год перевожусь с Камчатки на Камчатку в Учебный Центр ВМФ. И грустно, и смешно…

— Ладно, пока нет приказа, сходи на контрольный выход, а там посмотрим. Может, и в автономку придётся идти. Мы всегда к тебе хорошо относились, но ситуация безвыходная.

— А кем я пойду?

— Представителем штаба от ЭМС, наставником молодого механика. Я ж тебя когда-то учил, помнишь? Будешь первым плавающим преподавателем, если придёт приказ. А он придёт скоро.

— И последним! Меня там убьют за такую инициативу.

— Так ведь приказа ещё нет…

Контрольный выход с торпедной стрельбой и постановкой мин на заднем ходу с перископа (когда лодка теоретически неуправляема) получился строго плановым, без срывов и задержек. «Как старый Дед пришёл, так сразу всё и пошло, как по маслу, — заговорили экипажные волхвы. — Надо его в автономку взять — не потонем».

А старый Дед вроде бы ничего и не делал. Посидел-постоял в центральном при погружении — погрузились за десять минут. За столько же и отдифферентовались. Никаких команд, никаких умных публичных советов или разносов…

— Ну, как сходили? Всё нормально? — спросил НЭМС по возвращении.

— Да всё нормально. Нормально погрузились, нормально отстрелялись — все всё знают, все всё умеют.

— Ты погружался?

— Нет, только присутствовал.

— И за сколько?

— За десять минут, но можно и быстрее.

— А почему тогда в прошлый раз так долго?

— Это специфика «Барса» и Инструкции по управлению.

— Ну и что ты сделал?

— Поговорил с оператором «Молибдена». Спросил, как он ключами щёлкает, правша он или левша.

— А это тут при чём?

— Надо, чтоб вышел воздух с носовой надстойки. Поэтому при заполнении концевых групп ЦГБ надо «клюнуть носом», то есть сначала заполнить носовую группу, а через три-пять секунд — кормовую, и лодка пойдёт, как миленькая. А по Инструкции положено одновременно. Поэтому лодка валится на корму, ведь там уже в гондолу УПВ тридцать тонн закачано, а после заполнения средней дифферент на корму достигает полутора градусов, и остается пузырь в носовой надстойке, большинство гидростатов закрыто. Всё, полчаса обеспечено. Тем более что правая рука оператора лежит на ключе кормовой группы, а левая — на носовой. У правши правая рука всегда опережает левую — вот и сорок минут. Поэтому я всегда учил своих операторов: сначала носовую, а как пошёл дифферент на корму — то и кормовую. Всё. Я этот приём называю «сено-солома».

— Ну, не знаю. Ты ж в курсе, я десять лет отслужил механиком на «Барсе», и всегда нормально погружались, безо всякого там «сена-соломы».

— Ха, так ваши операторы получили школу от сдаточной заводской команды на ходовых испытаниях, и дальше всё передавалось по наследству. Поэтому первые экипажи всегда погружаются хорошо, а вторые — не всегда.

— Теперь понял. Вот видишь, не зря сходил!

— Может быть. Но это задача флагманов — учить, анализировать, обобщать…

— А знаешь… наверное тебе придётся идти на боевую службу, хотя бы на первый этап, суток на сорок. К выборам вернётесь. Если всё будет нормально, то дальше не пойдёшь.

— И кто это всё придумал?

— Командир дивизии. Да и экипаж просит, чтобы ты с ними сходил.

— А приказ на перевод…

— Приказа пока нет, — выпалил флагмех, — придётся идти.