Ключи от рая - Ричард Дейч

Схватив ключи, Майкл бросился в ванную. «Ходят упорные слухи о том, что в залах Музея сокровищ ризницы и Грегорианского музея этрусского искусства были взорваны несколько дымовых шашек, однако пострадавших нет». Голос корреспондента Си-эн-эн был слышен даже из-за закрытой двери.

Внимательно осмотрев золотой ключ, Майкл включил горячую воду и подставил его под струю, смывая остатки похожей на деготь массы.

«К счастью, официальные лица подтвердили, что из музеев ничего не было похищено». Голос из телевизора отражался от выложенных кафелем стен.

Вода в раковине стала черной — а ключ заблестел золотом.

Майкл поднес его к глазам. На одной стороне виднелось клеймо, выбитое крошечными цифрами, едва различимыми невооруженным глазом. Майклу пришлось напрячься, но первое предположение оказалось правильным. На золотой поверхности было выбито число 585.

Майкл долго смотрел на ключ, затем положил его на край раковины, уставился на свое отражение в зеркале и провел руками по лицу.

— Проклятье! — простонал он.

Зазвонил спутниковый телефон. Майкл не двигался с места. Сердце гулко колотилось у него где-то в горле. Он закрыл глаза.

Телефон зазвонил снова. И Майкл, не выдержав, взорвался, одним взмахом руки отправив на пол туалетные принадлежности и стакан для воды.

Выскочив из ванной, он схватил трубку на третьем звонке.

— Алло.

— Я тут как раз смотрю выпуск новостей, — произнес голос. — Какая это замечательная штука — всемирная телевизионная сеть. Интересно, продается ли Си-эн-эн.

Майкл молча смотрел трансляцию в прямом эфире из Ватикана. У него в ушах прозвучало грозное предостережение, сделанное Финстером на прошлой неделе: «Я обязательно пойму, что ключи ненастоящие. Я обязательно пойму».

— Итак? — спросил Финстер.

— Итак, как выяснилось, в Ватикане работают не дураки. Майклу с огромным трудом удалось сдержать переполняющую его ярость.

Это число 585 — 14К по американскому стандарту — в Европе означало пробу золота. В этом сплаве 58,5 процента чистого золота — две тысячи лет назад подобные обозначения на золотых изделиях не ставили.

— И?..

— И… — Майкл был в растерянности. Голова у него кружилась. Однако провал допустить нельзя. Он обязан победить. От этого зависит жизнь Мэри.

— Что вы хотите сказать, Майкл? Они у вас? Молчание. Поглощенный мыслями, Майкл стоял, уставившись на кровать.

— В чем дело, Майкл? — Голос Финстера стал резким. — Что случилось?

На кровати лежала стопка книг, по которым Майкл проводил свои исследования. Сейчас его внимание привлекла одна из них: «Ватикан — его политика и владения». Обложка простая — на ней изображена старая церковь. Перед Майклом вдруг раскрылись простота и логика правильного ответа — впрочем, прошлое всегда понятнее будущего. Отвлекающий ход. Именно то, в чем так преуспел сам Майкл. Это как престидижитатор — пусть все внимание зрителей приковано к правой руке, а левая тем временем их обманывает. Вы смотрите сюда, поэтому я совершу невозможное там. И людям свойственно принимать самое невероятное, особенно если они видели подтверждение своими собственными глазами. Все смотрите на мою пустую руку, а я тем временем достану из кармана монету; все смотрите на Хиггинса, врага церкви, а я тем временем просто стащу эти ключи; все смотрите на эти ключи, выставленные на всеобщее обозрение, но на самом деле настоящие ключи спрятаны в другом месте.

— Майкл, что происходит?

— Все оказалось не совсем таким, каким выглядело со стороны, — пробормотал Майкл, обращаясь не столько к Финстеру, сколько к себе самому. — У всех на виду. Так просто. Ну почему я не догадался раньше?

— О чем это вы?

Голос Финстера ощетинился жесткими иглами.

— Мне нужно было начать с самого начала. — Внезапно все встало на свои места. — Увидимся через пару дней.

Майкл рассеянно отключил телефон, обрывая возражения Финстера.

Стены были покрыты шедеврами росписи цветными мелками. Яркие облака и собаки, человечки и цветы. Дженни Буш принесла рисунки из школы. Узнав, что Мэри «немного простудилась» и не вернется до летних каникул, ребята постарались вовсю. Многие плакали. Казалось, в классе нарушилось какое-то внутреннее равновесие, ведь Мэри была центром притяжения, общим родителем для всех малышей. Она заклеила принесенными пестрыми рисунками бледные стены в надежде не только скрыть стерильную атмосферу больничной палаты, но и чувство полной беспомощности, прочно поселившееся у нее в сердце.

Мэри сидела в кресле, полностью одетая, и делала вид, что читает. Ей пришлось уже пройти через множество тестов, но такого еще не было. Лечение не просто истощало ее силы, оно убивало волю. Она с нетерпением ждала возвращения Майкла, надеясь, что он станет катализатором, который ускорит ее выздоровление.

— Привет, Мэри, — послышался тихий шепот.

Мэри отреагировала не сразу, погруженная в мысли, которые не имели ничего общего с книгой на коленях. Шепот прозвучал ближе:

— Привет!

Мэри испуганно вздрогнула, но от страха не осталось и следа, когда она увидела лицо.

— Поль! — Ее улыбка была искренней.

— Ты выглядишь ужасно. — На самом деле Буш опасался, что она будет выглядеть еще хуже. — Как ты себя чувствуешь?

— Прилично. На самом деле врачи любят поднимать много шума по пустякам.

Нагнувшись, Буш поцеловал ее в щеку. Он примчался в клинику прямо с работы; его костюм был помят, галстук сбился набок, но ему хотя бы хватило времени причесать непокорные волосы.

— Ты должна поскорее возвращаться домой. Дженни меня просто с ума сводит; мне нужно, чтобы ты положительно влияла на нее, заставляя хотя бы изредка смеяться.

— У тебя у самого это неплохо получается.

— Да, но она смеется надо мной, а не вместе со мной. Я принес тебе печенье и журналы.

Поль положил на край стола объемистый пакет.

Стопки книг и журналов росли, на столе уже почти не оставалось места. Мэри с грустью подумала, что ей потребуется целый год, чтобы прочитать все.

— Спасибо. Как Дженни?

— Обезумела, — невесело признался Буш. Он обвел взглядом рисунки. — У тебя много поклонников.

— Да, это мои сорванцы.

Последовало долгое, неуютное молчание. Буш притворился, что внимательно разглядывает каждый рисунок.

Закрыв книгу, Мэри собралась с мыслями и улыбнулась.

— Еще раз огромное спасибо за то, что ты помог Майклу, разрешил ему отправиться на юг.

Буш резко обернулся.

— Знаешь, из всех правил есть исключения.

Его убивала мысль, что Майкл солгал Мэри. Ему не хватало духа сказать ей, что Майкл покинул пределы Соединенных Штатов.

— Я даже не знаю, как мы сможем тебя отблагодарить.

— А ты просто поправляйся скорее.

— Обещай, что, когда Майкл вернется, мы поужинаем вместе все вчетвером. Договорились?

Буш осторожно прикоснулся к руке Мэри; ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться. Вопреки всему он надеялся, что Мэри правильно истолкует его нежную улыбку и прикосновение и не станет задерживаться на этом вопросе. Он не мог дать на него ответ, но не мог и солгать.

Мэри уселась в кровати. Все время, пока у нее был Буш, ей с трудом удавалось держать глаза открытыми. Он всегда присматривал за ней, особенно когда Майкл сидел в тюрьме. У Поля это получалось легко и естественно, она никогда не стыдилась его внимания. Когда он ненавязчиво попросил передать ему контроль за условиями досрочного освобождения Майкла, это удивило и Мэри, и Дженни. Буш помог Майклу встать на ноги, они стали близкими друзьями; о большем Мэри не смела и мечтать. Она была благодарна судьбе за то, что Поль Буш занимал такое большое место в жизни ее мужа.

ГЛАВА 12

Бескрайнее поле в затерянной глуши. Насколько хватает взгляда — жесткая щетина выжженной на солнце травы. Вдалеке небольшая горная гряда. Взобравшись на пригорок, Майкл бросил на землю матерчатый рюкзачок, оглядывая окрестности. Он шел уже на протяжении нескольких часов. Здесь не было никаких дорог — только редкие гужевые тропы, проложенные через луга. Идти было трудно, но Майкл напоминал себе, что это лишь крохотная толика того, через что приходится пройти Мэри. Он упорно шагал вперед.

Подножие горы Кефас, не имеющей религиозного и политического значения, представляло собой голое и безлюдное место. С другой стороны, всего к трех милях к югу находится гора Джебель ат-Тур, также известная как гора Елеонская, чье значение огромно. Все предания о горе Елеонской были тщательно записаны и передавались из поколения в поколение на протяжении веков; она упоминается в евангелиях: именно здесь Иисус вознесся на небеса. Однако в действительности гора Елеонская представляет собой гряду из двух с половиной тысяч отдельных вершин.