Пушка Ньютона - Грегори Киз

Чутье волка подсказывало Людовику, что они идут по следу матерого оленя.

Если бы только он мог сидеть в седле, а не болтаться где-то в хвосте, трясясь, как пленник, в громоздкой карете. Если бы только он мог видеть!

Лай собак приближался, они гнали зверя к карете. Колотушки трещали, и огромный олень несся прямо на него. Если бы только у него был мушкет! Если бы только его глаза видели цель!

– Открой глаза, – сказал ему ангел. Ангел часто разговаривал с ним после смерти дофина. – Открой глаза, и ты узнаешь, чем ангел может помочь тебе.

Людовик открыл глаза, и вместо ночного мрака глазам предстал серый туман. Он удивился: невидимый до сей поры, мир быстро наполнялся светом и приобретал отчетливые очертания. Он уже различал молодые деревца и замшелые стволы древних исполинов.

Возница остановил карету и замер, навострив ухо, глядя в ту сторону, откуда доносился приближающийся лай собак. Не раздумывая более, Людовик открыл дверцу кареты и ступил на землю.

Король отчетливо видел куртку и сапоги возницы, но лицо – лицо представляло собой размытое пятно.

– Ваше величество, – послышался удивленный голос возницы. И тогда Людовик мгновенно узнал его.

– Бертран, – назвал он его по имени, и тотчас размытое пятно приобрело черты лица Бертрана: продолговатое, красное, с пышными, свисающими вниз усами. Людовик огляделся вокруг: деревья возвышались ровными рядами, подобно мраморным колоннам Версаля. С появлением короля человек двадцать придворных удивленно замерли на месте. Так же как вначале у Бертрана, вместо лиц у них были расплывчатые пятна.

Ближе всех к Людовику стоял его егерь, он произнес какую-то банальную любезность, и расплывчатое пятно обратилось лицом Жан-Клода. Остальные так и остались безликими манекенами.

– Жан-Клод, дай мне свой мушкет, – приказал Людовик.

Он взял в руки протянутый мушкет, новый, с нарезным стволом. Слава богу, это было не одно из тех новых изобретений, которые палят не то молнией, не то еще чем-то. Людовик запретил использовать эти чудовищные новинки на охоте.

Появился олень, и все стоявшие вокруг короля подняли крик. Людовик тоже увидел зверя. Он видел его так отчетливо, будто смотрел в подзорную трубу. Короля поразило, что выскочивший на него олень был как две капли воды похож на того, которого он убил еще мальчиком, у этого на лопатке виднелось такое же темное пятно.

Глаза оленя бешено вращались, две собаки в остервенении уже готовились броситься на него. Задние ноги оленя были изодраны в кровь.

Замерев на расстоянии пятидесяти шагов от людей, животное осознало свою ошибку и попыталось скрыться, вырваться из кольца своих мучителей. И Людовик спас его, он даровал оленю вечную свободу, выстрелив прямо в сердце.

– Почему у меня такое странное зрение? – задал Людовик вопрос ангелу.

– Потому что я смотрю на мир вместо тебя, – ответил ангел. – Твои глаза повреждены, но я могу смотреть сквозь них, я могу слушать твоими ушами и чувствовать твоей кожей. Из всего, что я увидел, услышал и почувствовал, я создаю для тебя изображение, и получается так, будто ты видишь. Ты должен понять, что это всего лишь приблизительная картина мира.

– Это так странно. Но ответь мне, почему лица одних людей я вижу, а других – нет?

– Ты видишь лица тех людей, которых знаешь: я извлекаю их из твоей памяти. Во всех остальных случаях я делаю то, что в моих силах, Луи.

– Ангелы видят так же, как люди? – спросил Людовик.

– Не сравнивай несравнимое, – ответил ангел. – Может быть, на земле ты и величайший из всех королей, но мой король, мой повелитель – Господь Бог, равно как и твой. Он поручил мне заботиться о тебе, но у тебя нет права задавать слишком много вопросов.

– Извини, – смиренно произнес Людовик, а в душе его кипело негодование: даже бесплотный ангел может им командовать и повелевать.

– Прощаю тебе на сей раз и потому отвечаю на твой вопрос. Ангелы видят не так, как люди. То, что видят глаза ангела, невыносимо для глаз человеческих. Ты должен быть мне благодарен за такой великий подарок, как зрение. Делать так, чтобы ты видел – пусть даже таким странным и несовершенным образом, – мне больно и довольно тяжело.

– Я искренне тебе благодарен, – ответил Людовик. Неожиданно его охватил страх: то, что ангел даровал, он так же может и отнять. И каким бы странным ни было его зрение, это все же зрение.

– Подойди к зеркалу, Луи, я хочу кое-что тебе показать, – сказал ангел. Людовик повиновался.

– О боже! – вырвалось у Людовика. Он не верил своим глазам: на него смотрел Людовик XIV, но вместо парика на плечи ниспадали роскошные каштановые локоны, густые черные усы прикрывали верхнюю губу. Лицо – гладкое, тело – стройное, чулки плотно облегают сильные, мускулистые икры.

Молодость, желанная молодость вновь вернулась к нему.

15. Секреты доверяются

Фацио читал письмо с заветной формулой, полученное из рук Адрианы. Она боялась, как бы он не упал в обморок от потрясения. Даже Густав, через плечо Фацио вглядывающийся в строчки формулы, не мог скрыть торжествующей улыбки.

– Боже мой, – произнес наконец Фацио сдавленным голосом, – так просто и в то же время так… – Он резко повернулся к Адриане: – Кто такой этот Янус?

Адриана пожала плечами:

– Письмо пришло на самописец под номером два.

– Вот как! – Из глаз Густава полетели огненные стрелы. – Это первое сообщение, которое вы получили от Януса?

Адриана кивнула, чувствуя, как ложь неприятным бременем ложится ей на плечи.

Густав хищно ухмыльнулся в ответ, и от этой ухмылки ее охватил безотчетный ужас. Откуда Густаву известно, что она лжет? Он ничего больше не сказал ей, отвернулся и похлопал Фацио по плечу:

– Ну вот, теперь у нас есть ответ, сударь, и мы можем завершить нашу работу в кратчайшие сроки.

– Да! Да, конечно! – радостно засуетился Фацио. – Но все же мне бы хотелось знать, кого мы должны благодарить за это.

– Я уверен, что кто-нибудь из наших английских коллег очень скоро обратится к нам за этой благодарностью, – ответил Густав, кинув взгляд на эфирограф. – Но давайте же будем ковать железо, пока оно горячо.

– Ах да! Теперь мы можем назвать королю дату завершения нашей работы. Это его порадует… – Неожиданно он замолчал и посмотрел в сторону Адрианы и стоявшего за ее спиной Николаса д'Артаньяна. Густав свирепо сверлил Фацио взглядом, из чего следовало, что тот позволил себе сказать лишнее.

«Дата, – повторила про себя Адриана, возвращаясь к эфирографу. – Вот тебе и еще один ключ к разгадке».

В этот же день около трех часов пополудни Торси вызвал ее к себе. Николас проводил Адриану до королевской приемной, где ее ждал министр.

– По настоянию врачей его величество на несколько дней уехал в Марли, – сообщил ей Торси. – Он хочет, чтобы вы приехали к нему туда.

– Хорошо, – ответила Адриана. Втайне она надеялась, что в суматохе и хаосе событий король забыл о ее существовании. Несколько дней назад эта новость вызвала бы у нее радость, но сейчас она испытала лишь облегчение – плотная завеса тревожной неизвестности рассеивалась. Какие-то силы неудержимо вовлекали ее в игру, запутывали в хитросплетениях интрига, совершенно не интересуясь, желает ли она принимать в этом участие.

Надвигающаяся буря, независимо от того, что вызвало ее к жизни, может налететь и сокрушить любого. Но Адриана знала: уж коль буря на тебя надвигается, то лучше оказаться в эпицентре.

Сейчас эпицентром являлся Людовик.

Однако мысль стать его любовницей вызывала в ней больше отвращения, чем когда-либо.

Торси мгновенно отследил по ее лицу движение мыслей и чувств.

– Не стоит ехать в Марли с таким постным выражением, – посоветовал он. – Может быть, король и лишился зрения… – он сделал паузу, будто не решаясь добавить нечто важное, но все же закончил фразу, – но люди, его окружающие, видят все.

– Простите, сударь, – произнесла Адриана, – я… я надеюсь, что мое присутствие будет для его величества некоторым утешением.

Торси смиренно кивнул головой.

– Я тоже на это надеюсь, сударыня. Молодость и красота всегда оказывали на его величество благотворное влияние. – Он замолчал, и глаза его превратились в узкие щелки. – Не намереваетесь ли вы мне что-нибудь сообщить в продолжение нашего последнего разговора?

Адриана покачала головой:

– Я хотела осмотреть баржу, особенно меня интересовал фонарь, но мой страж сообщил, что баржу сожгли.

– Да, ее сожгли, – подтвердил Торси. – Все министры сошлись во мнении, что это английский заговор, в это и короля заставили поверить. И действительно, сразу после пожара гвардеец Швейцарской роты арестовал одного англичанина.

– А что, этот англичанин вызвал какие-то подозрения?

Торси развел руками:

– У англичанина был мушкет, и когда гвардеец приблизился к нему, чтобы задать несколько вопросов, тот выстрелил и убил гвардейца.